Целитель - Пройдаков Алексей Павлович (мир книг .txt) 📗
Солнце восходит не по нашей воле, но мы радуемся свету. И только увидев пульсирующие полоски, душой приладившись к звуковым импульсам огромного, прекрасного и надежного, мы потихоньку начинаем осознавать всю тщетность своего бытия и сознания, осторожно плача и судорожно вздрагивая горлом. Мы каждый день теряем родных и близких…
Но свет идет, выметая последние клочья мрака. Выходят слезы, приходит временное облегчение, а с ним – понимание, что такие эпизоды и составляют всю основную сущность тех, кто еще может называться «человеком разумным».
До нас неслышно доходит, что благодаря этой исчезающей популяции, еще позволено вьюге – снежить, садам – цвети, звездам – мерцать, а всем остальным дожидаться армагеддона, которого не будет… Свет придёт вовремя.
Глава 3. Свет приходит вовремя
«Всё кажется призрачным в этих смутных сумерках:
башни, основания которых затеряны в темноте;
верхушки деревьев, как чернильные пятна. Я дождусь
утра и проснусь – чтобы увидеть твой город при свете».
Рабиндранат Тагор «Залетные птицы»
1
Говорят, есть две стихии, на которые человек может смотреть, как зачарованный: текущая вода и горящий огонь. Но я прибавил бы к их числу ещё одну – звёздное небо. И на него можно смотреть часами… Наверное, это и есть извечная тоска человека по тем мирам, в которых ему не бывать? По бездонному Космосу, его ярким всполохам и недоступным нашему зрению красотам? Несомненно, всё так и остаётся, пока мы ограничены рамками своей физической планеты, биологического тела и замороженного сознания. Кто-то способен их преодолевать уже здесь и сейчас. Мы таким не верим, называем их – «безумцами», «выдумщиками», «психами»…
В городе звёзды недоступны созерцанию, небо отгорожено от людских глаз огромными, уродливыми строениями. Другое дело деревня, либо чистое поле, к которому звёздные светлячки сами спускаются пониже и дают рассмотреть себя повнимательнее. Но имеет значение даже обычное человеческое зрение: на звездное небо надо глядеть чистыми глазами и тогда увидишь и рассмотришь исключительно всё.
Помню, однажды ночью я шёл с железнодорожного разъезда, на котором притормаживал поезд, в своё село. Немного потерянно вглядывался во тьму, которая окружала со всех сторон. А потом поднял глаза выше и посмотрел на небо: ошеломили мириады звёзд, скопления которых были воистину впечатляющими. И подумалось: «Вот где кипит жизнь! Разумная, созидательная, полная радости и счастья. А мы находимся на задворках всего этого и проживаем совсем другую жизнь…» И обидно стало за родную Землю-матушку: одинокую в пространстве и бесприютную, раздираемую противоречиями и терзаемую войнами. Где ещё, когда, на какой планете разумные существа ведут себя так, будто находятся на завоёванной территории, которую должны быстро ограбить до нитки, и успеть смотаться до того, как придут настоящие хозяева?
Глупо, глупо мы ведём себя, стяжая богатства, которых хватит не на один век, предавая при этом родных и друзей, попирая все заповеди и кодексы, не щадя никого и ничего.
Ведь достаётся же человеку на его короткий век такая безмерная жадность. Глупо… И как банально!
Всё это потому что далеки и недоступны для нас звезды. А мы им просто неинтересны, мы очень заняты своими сиюминутными делами: кто-то доедает остатки зубов, кто-то донашивает остатки волос, и мы всем этим озабочены по-настоящему. Из-за этого просто нет времени поднять глаза повыше и посмотреть на звезды, которые по-прежнему очень далеко…
– Не так уж это далеко, как может показаться на первый взгляд, – раздался рядом знакомый голос, который прежде заставил бы меня вздрогнуть.
– А Вечность – это не так уж много, – ответил я, не отрывая глаз от ночного неба.
С крыши девятиэтажного дома хорошо просматривался весь ночной город, его мерцание в пространстве было пульсирующим от расцвеченным фонарями и лампами бульваров и улиц, башен и всевозможных «центров».
– Великому Тагору – принадлежат слова: «Я вновь и вновь умру, дабы узнать, что жизнь неистощима».
– У каждого свой путь, который он проходит перед встречей с Творцом. Значит, время этой встречи ещё не пришло. И вы умирали в своё время, но воскресали.
– Я знал, что ты вернёшься, Андрей, – ответил я, не глядя на собеседника, потому что боялся увидеть совсем не то, к чему успел привыкнуть за тот короткий период, что с тех самых пор рисовало сознание. – Даже великий Макенкули говорил об этом. Значит, действительно приближается нечто?
– Да, то, что надвигается сейчас, совершенно отличается от того, что было раньше. Они решили действовать, игнорировав все прежние нормы договора, – неспешно и обстоятельно отвечал Андрей. – Тьма активизирует Проклятую Сотню, стало быть, предстоят не только духовные баталии. Сейчас вся их агрессия будет направлена именно сюда, на этот формирующийся город.
Я повернулся и посмотрел на Андрея. Он оставался прежним – внешность, неразличимая в толпе: средний рост, спортивная осанка, обыкновенное лицо. Но, присмотревшись внимательней, можно было определить, что при среднем росте, он казался высоким, обычную спортивную осанку дополняла внутренняя пружина ежесекундной готовности ко всему, а в глазах, которые он всегда опускал пониже, горел тот самый неугасимый Свет.
– Приятно видеть, что внешне ты остался тем же самым.
– Внешность в нашем деле значение имеет только как элемент маскировки.
– Почему так долго?
– Именно столько сколько шел процесс регенерации.
– Ты был поражён Копьём Предназначения?
– Только его копией, – возразил Андрей. – Будь это само Копьё, я бы сейчас с вами не беседовал. Это единственное оружие, которое может покончить с Сыном Света навсегда и безоговорочно. Правда, оно редко попадает в руки Проклятого Сотника, обычно он пользуется точной копией… Сотник мастерски владеет любым оружием и древности, и современности нисколько не хуже нас, а иногда и превосходит.
– Я видел твою рану, Андрей, – мне вспомнились события той трагической ночи. – Она была опалённой по краям. Стало быть, копия не очень отличается от оригинала?
– Она совершенна! – ответил Андрей мрачно, но тут же посветлел лицом и сказал, прижав правую руку к сердцу: – Я вас приветствую!
– И я приветствую тебя, Дитя Света! Искренне рад, что мы снова вместе. Вновь убеждаюсь: чем больше живешь, тем больше памятных дат.
– Любуетесь ночной панорамой?
– Люблю этот город. Здесь живут родные, здесь жил и здесь умирал мой отец, – ответил я горько. – Сегодня ровно восемь лет.
– Я счастливее вас, – сказал Андрей, – потому что все, кого можно было потерять, я потерял сразу и навсегда. Для меня это всего лишь большое скопление огней. Такое свечение напоминает расположение войска противника в ночь перед битвой, во время прохождения первой практики в средневековье.
– Сейчас ты откровеннее, чем раньше, – заметил я.
– Так и вы уже не тот прежний – замученный, запуганный, задавленный бесконечным количеством проблем, и даже отчасти спивающийся, – в тон мне ответил Андрей. – Сейчас вы всё больше походите на Служителя Света.
– Ты упомянул о первой практике? Никогда не слышал, что Дети Света проходят какие-то практики.
– А об этом нигде и не пишут. Но благороднейшая госпожа Легат попросила рассказать и добавила, может быть, вам это пригодится в дальнейших трудах.
– Я ей благодарен и слушаю твой рассказ.
– Первую практику мы проходили в последней четверти четырнадцатого века, во время великого противостояния с Чёрной Ордой.
– Битва на Куликовом поле?!
– Под таким названием она вошла в историю и, хотя это не совсем правильно, я принимаю его.
– Что это значит?
– Она была не совсем в том месте, которое указано в учебниках истории, – невозмутимо ответил Андрей. – Но сейчас не об этом… Она действительно была и для этого не надо чьих-то мнений! Тьма окутала самое светоносное государство тех времен не на одну сотню лет и битва решала, вернется ли оно к Свету, или погибнет окончательно. Орда служила самым грозным оружием Сатаны.
