Раб своей жажды - Холланд Том (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
Полидори не услышал меня. Рука его засновала под юбками у няни. Он взглянул на Сюзетту.
— Да, бабенка, — ощерился он, — никаких сомнений. Как же это делается, а?
Я схватил его за шею, оттащил от девушки и швырнул на пол. Полидори удивленно взглянул на меня и вновь осклабился.
— Сэр гребаный рыцарь, — зашипел он, вскакивая и пристально глядя мне в глаза. Затем он поднял трость и вновь подступил к девушке. — Она же подстилка, сука грязная, пришлая!
— Она меня причесывала и дернула за волосы, — пожаловалась Сюзетта.
— Слышал, а? — обернулся ко мне Полидори. — Девка не может даже поухаживать как следует за своей хозяйкой. Да с этим любая дура справится. Но не эта блядь. Думаю, она заслуживает, — он резко замахнулся тростью, — наказания.
Но прежде чем он успел опустить свое оружие, я врезал ему в челюсть. Полидори зашатался и рухнул на колени одного из музыкантов, который продолжал играть, словно не чувствуя ничего, кроме инструмента у себя в руках. Полидори медленно поднялся, неверяще потер челюсть и уставился на меня.
— Что вы тут вытворяете? — прошептал он. — Что это вы тут вытворяете? — и молниеносно кинулся на меня, хватая меня за горло, пальцами царапая шею.
Я с грохотом упал на тахту и услышал, как вскрикнула Сюзетта, когда голова моя ударилась о ее колени. А Полидори уже оседлал меня. Глаза его дико вращались, и из вонючего рта капала слюна.
— Убью тебя! — злобно зашептал он. — На куски порежу твое гребаное сердце!
Я отчаянно сопротивлялся, чувствуя, что пальцы его вцепились мне в грудь, глубоко проникая в плоть, и тут вновь услышал вскрик Сюзетты.
— Полидори! — топнула ножкой она. — Не надо!
Полидори взглянул на нее.
— Она бы этого не позволила. И вы это знаете. Сейчас же прекратите!
— Плевал я на нее!
Сюзетта не ответила, а лишь продолжала пристально смотреть на него. Постепенно Полидори потупился, и я почувствовал, что хватка его слабеет. Я сел, а Полидори соскользнул с меня и встал. Он несколько раз вздрогнул и потом словно обмяк.
— Не говорите ей! — прошептал он.
Еще несколько секунд Сюзетта играла своими локонами, рассматривая Полидори как что-то неприятное, после чего повернулась ко мне.
— Пойдемте отсюда, — сказала она, направляясь к двери.
— Нет, — ответил я, глядя на Полидори. — Мне надо кое о чем у него спросить. За этим я сюда и пришел.
— Не дурите, — вскричала Сюзетта, вновь топнув ножкой. — Он на ваши вопросы отвечать не будет. Да, Полли?
Полидори облизал губы, ухмыльнулся и помотал головой.
— Я ж вам сказала, — проговорила Сюзетта. — Видите, какой он. Ничего не выйдет. Пойдемте лучше со мной.
Она протянула руку к ручке двери, немного помедлила и оглянулась на Сармисту, все еще лежавшую на полу. Девушка подняла на нее взгляд. Глаза Сюзетты сузились, она кивнула и вышла из комнаты. Сармиста неуверенно поднялась на ноги, прикрывая обнаженное тело порванным в клочья сари, и я увидел, что она ужасающе отощала. Когда она оправляла на себе одежду, передо мной мелькнули ее груди, и я заметил, что они татуированы крохотными красными точками, будто следами проколов. Но рассмотреть получше не было возможности, ибо девушка прикрыла тело и голову и прошмыгнула мимо меня. Я последовал за ней. Перед нами оказались двойные лестницы, которые я запомнил по предыдущим посещениям. Они по-прежнему вились вверх на невозможную высоту. Сюзетта побежала, эхо шагов ее ножек гулко раздавалось в безмолвных помещениях, простиравшихся по обе стороны от лестницы. Оглянувшись, я увидел, что дверь исчезла, а я стою на одной из повисших в воздухе ступеней, и вокруг нет ничего, кроме темноты.
Я стал взбираться вверх по спирали за Сюзеттой и Сармистой. Но как быстро я не взбирался, мне все не удавалось их догнать, они были далеко впереди, и шаги их уже глохли в темноте. Я остановился, всматриваясь в очертания обеих лестниц, и понял то, чего вначале не осознал: что я оказался на другой лестнице, чем Сюзетта и Сармиста. Я поискал их взглядом. Никого. Я очутился на балконе, в конце которого виднелась дверь. На двери была фреска, выполненная в примитивном стиле и изображающая богиню с головой среди звезд. У ног богини прикорнули простые смертные и лизали ей пальцы ног. Я пошел через эту дверь и попал в прекрасную комнату. Воздух тут был насыщен благовониями, от слабых бликов огня и драгоценных камней исходило сияние» а занавески на постели были темно-красного цвета.
Как и в моем сне, Лайла была совершенно нагая. Лицо ее было накрашено, соски и губы внизу живота поблескивали золотом. Она протянула ко мне руки, и я пересек комнату, ложась рядом на постель. Прикосновение кожи Лайлы вызвало любопытное ощущение, охватившее меня, как только я вошел в комнату: явный сплав эротического возбуждения и настойчивого любопытства, так что две крайности эмоции и рассудка словно слились во мне. Теперь у меня не было причин удерживать рассудок от сексуального возбуждения, ибо, не ограничивая моей способности думать с предельной ясностью, нагое женское тело, наоборот, стимулировало ее. И вновь я вспомнил сон: обещание какого-то открытия, какой-то точки высшего понимания — все это теперь ожидало меня не на грани между сном и явью, но на вершине сексуального пароксизма. И я взошел к этой вершине, и покорил ее, и продолжил восхождение на последующие вершины. Что я видел при этом? Все. Просто все. Мои способности познания безгранично расширились, и я решал интеллектуальные проблемы, переживая сексуальное блаженство… бесконечно…
Как объяснить испытанное мною? Не могу. Прошло время, я вспоминаю и… ничего не вспоминается. Самое малое, что всплывает, — удовольствие познания, но я не помню, что и как я познал. Такое изнеможение — не редкость в половом акте: не успеешь достичь вершины, а она уже исчезла. Но теперь я почувствовал, что самое интенсивное интеллектуальное переживание в моей жизни увяло подобным же образом — в моих мыслях не осталось ничего, кроме дешевых синаптических сотрясений. Как это могло случиться? Видимо, я пал жертвой какой-то галлюцинации, ибо воспоминания мои представляются каким-то наваждением. Впрочем, не стоит так думать — ощущения были столь живы, столь сильны… они были на самом деле. Нет… Мне нужно встать лицом к лицу с истиной. Есть и иной, более вероятный, вариант.
Ибо теперь ясно, что, если мое интеллектуальное и эротическое возбуждения слились воедино, значит, они оба зависели от присутствия Лайлы рядом со мной. Когда она покинула меня? Не помню. Не помню даже, как уснул. Но, наверное, уснул, поскольку пробудился в одиночестве, лежа совершенно голый на полу в пустой комнате. Рядом валялась моя скомканная одежда. Над головой у меня висел портрет Лайлы, его освещала одинокая свеча, а все остальное в комнате было погружено в легкий пурпурный мрак. Такой же мрак царил, когда мы со Стокером нашли Джорджа — точно так же сейчас лежал я под портретом Лайлы с молчаливой улыбкой на губах. Я быстро встал, оделся и поспешил из комнаты. Снаружи ждала Сармиста, склонив голову, она подавала мне пиджак. Я взял его, а она повернулась и побежала прочь. Я окликнул ее, спрашивая, не могу ли я чем-нибудь помочь, и она замешкалась, обернувшись ко мне. В ее больших глазах стояли слезы. Но не успел я шагнуть к ней, как она опять бросилась бежать и исчезла. Последним воспоминанием, оставшимся у меня в памяти, было несчастное положение этой девушки и ее беспомощность. И все же, как сильно я ошибался…
Я вышел через холл наружу и пошел по улицам. И чем дальше шел, чем больше подробностей улетучивалось из моей памяти, тем меньше мне хотелось идти домой, тем сильнее я жаждал вернуться. Это стремление было физической болью, болью, о которой я читал в историях болезни про ломку, воздержание от опиатов. По-видимому, я тоже стал наркоманом, как эти доходяги в притоне Полидори или, точнее, как Джордж, — наркоманом общества Лайлы. Мне хотелось ее общества больше, чем чего-либо еще, и хочется до сих пор. Хочется больше, чем чего-либо иного, познанного мной в жизни.
