Раб своей жажды - Холланд Том (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
Вернувшись на Миддлтон-стрит, я увидел, что у постели Люси сидит Брэм Стокер, явно удрученный состоянием ее здоровья. Он доверительно сообщил мне, что ее внешний вид значительно ухудшился с позапрошлой недели, когда он отправил ее домой из «Лицеума». Как и леди Моуберли, он вызвался помочь, поскольку у него сейчас появилось время, потому что театральный сезон недавно закончился. Так что я сразу смог его использовать: он помогал при переливании крови Весткота. Операция имела умеренный успех — Весткот очень ослаб, но на щеках Люси появился слабый румянец, и пульс ее стал более регулярным. Однако это показывает серьезность ее состояния, ибо, несмотря на то, что у ее мужа был взят максимум возможного количества крови, силы Люси восстановились лишь частично. По крайней мере, сейчас состояние ее стабилизировалось, поскольку ухудшения не отмечено, и Люси даже смогла сесть и немножко поговорить. Впрочем, она ничего не добавила к тому, что рассказал мне Весткот: женщина в снах всегда скрывалась под вуалью, хотя в манерах ее проскальзывало что-то знакомое. Попросил Люси отнестись к этому внимательнее. Может быть, при очередном визите ей удастся заметить больше.
Прошлой ночью — ничего. Мы с Весткотом дежурили попеременно. Сегодня дежурит Стокер, а я посплю несколько часиков и сменю его.
22 августа. Хури все еще нет. Не понимаю, где он может быть. Если ему известно, что Люси в опасности, то он, конечно же, знает и о том, что он должен находиться рядом с ней. У меня нет опыта вести такое дело в одиночку.
Состояние Люси устойчиво. Впрочем, вчера, около трех часов ночи, вскоре после того как я приехал сменить Стокера, произошел интересный случай. Я услышал, что в окно кто-то странно скребется. Я встал посмотреть, но путь мне загородила Люси, которая тоже встала и пошла по комнате. Глаза ее были открыты, но, когда я заговорил с ней, она не услышала моих слов, а проскользнула мимо меня и стала открывать окно. И тогда я снова услышал поскребывание. Когда же я попытался удержать Люси, она вдруг вздрогнула, будто пациент, пробуждающийся от месмерического транса, и удивленно воззрилась на меня.
— Джек? — прошептала она. — Что вы здесь делаете?
И затем рухнула в обморок мне на руки. Я отнес ее в постель. Ей снова начал сниться какой-то сон, она стонала и хваталась за горло, во затем конвульсии прекратились.
Больше ничего интересного не отметил. И в окно больше никто не скребся.
23 августа. Границы логики и вероятности были сметены событиями последних нескольких месяцев, так что пора перестать удивляться чему-либо. Да я, вообще-то, и не удивляюсь. Нет, не удивляюсь, хотя это-то и убеждает меня в том, что удивляюсь. Во всяком случае паутина связей была элементарна. Я мог бы сам распознать и проследить ее. Но я еще не полностью принял любимое изречение Хури о том, что невозможное всегда остается одной из возможностей. Если принять это за основу, то можно весьма своеобразно трактовать законы логики. Может быть, и для моих методов есть надежда.
Ибо сам Хури, несмотря на озадачивающий характер своих предпосылок, несомненно проявляет склонность к дедуктивному расследованию. Он приехал сегодня рано утром и сразу же направился к Люси. Опустившись на колени у ее постели, он долго и молча смотрел на нее, а потом вдруг взглянул на меня.
— Киргизское серебро, — произнес он. — Полагаю, в Лондоне его не достать?
— В Лондоне можно достать все, — ответил я. — Главное — искать.
— Тогда чеснок, — решил Хури. — Хватит его. Правда, он слабее, но, может быть, этого хватит, чтобы удержать его.
— Его? — удивленно переспросил я, ибо уже рассказал Хури о снах Люси.
Но он лишь улыбнулся, почесал нос и встал.
— Идемте, — позвал он. — Покажу вам нечто крайне интересное.
Мы вместе сошли вниз. Хури сказал Весткоту, что нужен свежий чеснок, и, когда Весткот настороженно взглянул на меня, я подтверждающе склонил голову. Затем мы с Хури вышли на Фаррингдон-роуд, где подозвали кэб.
— В Бетнал Грин, — приказал Хури вознице, — к Национальной картинной галерее.
Я не ожидал услышать о таком маршруте нашего следования, но предпочел не расспрашивать. Хури улыбнулся, скорее даже, слегка усмехнулся мне и, как только кэб тронулся, подскакивая на мостовой, вытащил из карманов пиджака какие-то бумаги, подавая одну из них мне. Это было объявление, которое Полидори оставлял на дверях своей лавки. Вручил Хури мне и другой листок бумаги, на этот раз письмо. Я сразу увидел, что и то, и другое написано одним и тем же почерком.
— Где вы взяли это письмо? — спросил я.
Хури вновь усмехнулся:
— В поместье Келмскотт.
— Где жил Россетти?
Хури кивнул.
— Почему оно там оказалось?
Ухмылка Хури растянулась до ушей:
— Оно было среди бумаг Россетти.
Я не удивился. Я ожидал, что так и будет. Как просто, в самом деле…
— Видите ли, он был дядей Россетти…
— Кто? Полидори?
Хури встряхнул головой и взглянул на мелькающую за окошком улицу.
— Доктор Джон Вильям Полидори, — пробормотал он, — умер, предположительно наложив на себя руки, в 1821. Врач изучал сомнамбулизм, временами пописывал нечитаемые рассказы…
— Да, — вдруг вспомнил я. — Стокер упоминал о нем. Я бы никогда не подумал…
— Вам Стокер не рассказывал, что он писал? — поинтересовался Хури, шевеля при этом бровями так, что они задвигались вверх и вниз.
Я мотнул головой.
— Его самая известная повесть, Джек, называлась «Вампир». Можете догадаться, как звали этого вампира? — Он выдержал театральную паузу. — Нет? Тогда позвольте помочь вам. Это был английский аристократ. Точнее, английский лорд.
— Неужели Рутвен?
Хури просиял.
Я откинулся на сиденье.
— Чрезвычайно! — пробормотал я. — Ну, Хури, должен вас поздравить, свое рвение и смышленость вы явно использовали самым наилучшим образом. А как вы узнали об этой повести?
— Детская игра, — воскликнул Хури, звонко щелкая пальцами. — Вы забываете, Джек, вампиры давно интересуют меня. Плохо, если бы я не знал о работе Полидори. Стоило вам только назвать эту фамилию, и я вспомнил его опус о вампире по имени лорд Рутвен. До меня сразу дошло, — он вновь щелкнул пальцами, — вот так! Но это только начало. Подождите и увидите, что будет дальше. Моя поездка по Англии оказалась крайне полезной. Я узнал, кто такой лорд Рутвен на самом деле.
Я нахмурился:
— Что означает «на самом деле»?
Хури улыбнулся и постучал по стенке кэба.
— Пойдем и посмотрим, — сказал он, когда кэб начал останавливаться. Хури расплатился с возницей и затрусил ко входу в галерею. — О, да, — хихикнул он, — пойдемте и хорошенечко посмотрим!
Я последовал за ним по лестнице, через анфиладу залов, увешанных картинами. Наконец, у какой-то впечатляющей двери он остановился и взглянул на меня.
— Ну, Джек, и взъерепенитесь же вы! И рассердитесь неописуемо, что пропустили такое!
— Почему?
— Мистер Стокер рассказал вам о Полидори. А сказал он вам, чьим врачом был Полидори?
— Да, — ответил я, — лорда Байрона…
И тут я словно окаменел. Лорд Рутвен. Лорд Рутвен! Вот почему Хури хотел его видеть! Вот почему он спросил меня, когда мы выходили из дома лорда Рутвена, читаю ли я поэзию! Я стоял, как столб, и даже не почувствовал, что Хури взял меня за руку и подвел к картине на стене. Я пристально посмотрел на картину. Лорд Байрон был одет в какой-то багрово-золотой восточный мундир. Из-под тюрбана мне улыбалось не только его лицо, но в то же время и лицо другого человека, человека, с которым я встречался, которого я знал не как Байрона, а как… лорда Рутвена!
