Финт хвостом (сборник) - Вейд Сьюзан (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Когда он был ребенком, она хвалилась, что он говорит только по-английски.
— Мелина говорит на итальянском и на греческом.
— Повезло ей. Пойду погуляю.
— Но уже почти совсем темно! Куда ты пойдешь?
— Я уже большой мальчик, мама. И в Риме намного безопаснее, чем в Майями. Мелина так сказала.
— Эта Мелина ничегошеньки не знает. Ты никуда не пойдешь.
— Увидимся, когда вернусь.
— Не оставляй меня одну! Ты не знаешь, что может случиться с женщиной, если мужчина застанет ее одну.
Он улыбнулся обычной своей «да ладно, мама» улыбкой.
— Марио! Я хочу, чтобы ты был здесь! Что, если со мной случится приступ? Господи Иисусе, помоги мне, если мой сын уйдет и со мной что случится.
— Заткнись, мама.
— Ты что, болен, что так со мной разговариваешь? Весь вечер с тобой что-то странное творится. Как будто ты счастлив.
— Я счастлив, мама. Здесь я могу делать то, чего никогда не делал дома.
И на том он ушел. Она кричала ему вслед, призывала Марию Божью Матерь, потом принялась проклинать его, когда он закрыл за собой дверь и направился к лифту.
Ее упреки не имели ровным счетом никакого значения, как не имел его дождь, обрушившийся ему на плечи на улице. В подземке он сидел в освещенном резким неоном вагоне и оглядывал усталые и пустые лица пассажиров, пытаясь сохранять при этом спокойствие, ничем среди них не выделяться. Он вышел на остановке у цыганского лагеря. Боли особой не было, но то, как он разделался с маленькой цыганочкой, заставляло его чувствовать себя так хорошо, словно он обрел магическую силу. Достаточно силы, чтобы перечить маме.
Тьма кругом хоть глаз выколи, и в этой темноте он побрел прочь от станции и в конечном итоге вышел на дорогу, вдоль которой выстроились обветшалые заборы и крохотные домишки и мелькали среди теней кошки. Моросил мелкий дождь. На вершинах холмов вокруг города полыхали молнии, и из далекого далека накатывал гром.
Под уличным фонарем, чей свет превращал дождь в серебряные иглы, стояла девчонка. Еще одна цыганка в такой же случайной мешанине одежек, в какую одета была первая, — когда-то стильные, но давно позабывшие о моде вещи, залатанные и украшенные кусочками ярких тряпок и ленточек. Впрочем, как всякий тинейджер, она бросила вызов даже цыганской традиции: цыганский наряд дополняли припанкованная прическа и пирсинг в носу и ушах. И макияжа на ней было слишком уж много. Он предложил ей сигарету и даже дал прикурить, когда она выхватила одну из пачки.
— Говоришь по-английски? — спросил он, даже не ожидая услышать ответ.
— Немного, — отозвалась она. — Ты американец, а?
— Да, — невыразительно бросил он.
Девчонка как голодная затянулась сигаретой, потом поглядела на него.
— Немного американских сигарет. Денег много.
Вынув из кармана пачку, он отдал ее ей, сам поражаясь собственному спокойствию.
— Сколько за тебя?
— Ну ладно, — с улыбкой она побренчала ожерельями. — Немного.
Он достал из кармана крупную купюру. Выразительно вздернув бровь, она схватила купюру и указала куда-то в кусты. С веток на него летели капли, пока она не затащила его за собой под убогий навес. На полу здесь валялся старый спальный мешок, на который они и легли: ее тело прижалось к его, а руки сжимали все растущую эрекцию. Подняв взгляд, он увидел пару переливчатых желтых глаз, уставившихся на него из эбонитово-черных теней под промокшим кустом. Послышалось шипение, и глаза погасли. Он вдохнул влажный земляной запах пола, услышал, что дождь снова пошел сильнее. А потом его руки легли на теплое горло, отталкивая мешающиеся нелепые бусы, лаская кожу девчонки. Он перекатился на нее и сжал крепче. Она затрепыхалась, но он был гораздо тяжелее, и руки у него были сильные. Совсем просто: надо только держаться и сильнее сжимать пальцы, так чтобы ногти входили в кожу, пока она не перестанет наконец содрогаться. Разжав руки, он задумчиво оглядел ее, потом полез ей в карман, чтобы забрать свои сигареты и деньги. Восхитительное ощущение. Какой она была беспомощной. И он задрал ее юбку, решив наконец, чего он хочет теперь.
«Come se sato crudele a trattarini in guesto modo!» Слова Ренаты не выходили у Мелины из головы. «Как жестоко ты обошелся со мной!»
За окном стояло ясное утро, воздух был прозрачен и чист, и камни в тени сочились влагой. Дождь и гроза отбушевали еще до рассвета, и Рим казался отмытым и безмятежно чистым. У себя в темной комнате Мелина полистала дюжину фотоснимков, на деле их даже не видя. Потом, разозлившись на себя саму, силой заставила себя вернуться к оттискам и отпечаткам. Ей удалось сделать с десяток великолепных снимков кошек, уютно примостившихся на поваленных колоннах Форума, лениво гуляющих по термам Каракаллы.
«Come se sato crudele...»
Что-то в том, как произнесла Рената эти слова, отдавалось злобой много большей, чем обычная ее мелочность.
Со вздохом Мелина отложила и снимки, и грим-карандаш. Что подтолкнуло папу к последней черте? Что заставило его перерезать себе вены? Ведь, наверное, было же что-то, что стало последней каплей. Ренату об этом не спросишь, но, возможно, Марио знает. Неохотно Мелина взялась за телефон.
— Привет, Мелина. Мама уехала в Ватикан на мессу.
— М-да... Я просто хотела узнать, не надоело ли тебе еще смотреть достопримечательности. Завтра ведь вы уезжаете.
— Э... — В трубке раздался шорох сминаемой ткани, и Мелина поняла, что она его разбудила. — Конечно. Если ты пойдешь со мной.
— Ты говорил, что хочешь посмотреть Форум.
— Все эти камни возле Колизея?
— А... да. Но, Марио, можно это сделать так, чтобы твоя мать не узнала? Мне нужно спросить тебя кое о чем. — От одной только мысли, что он может решить, что она интересуется им самим, Мелина поморщилась.
— Нет проблем. После мессы она пойдет к подруге. Они, наверное, весь день станут трепать языками по-итальянски.
— О'кей. Тогда увидимся через час?
— Звучит неплохо. — Он повесил трубку, не попрощавшись.
К Форуму они вышли после полудня.
— Немного же тут осталось, — только и сказал он, когда они, спустившись по ступеням к Форуму, бродили среди обломков.
Мелина показала ему арку Септимия Севера, и где какие стояли храмы, и руины грандиозной базилики Максентия, и наконец капитулировала в своих безнадежных попытках заинтересовать Марио хоть чем-либо. Сидя на ступенях неподалеку от храма Весты, она устало уставилась на сорняки, а Марио закурил сигарету из мятой пачки.
— Так в чем дело? — спросил он.
— Я знаю, что папа... вскрыл себе вены, я знаю, что получила его деньги, но, похоже, чего-то я все же пропустила.
Он фыркнул, явно забавляясь тем, какой оборот принял их разговор.
— Он... он, знаешь ли, такую грязь развел. Заляпал кровью всю ванную, все ковры, весь чертов диван, над которым она так трясется. Тот, на который она не позволяла тебе садиться. Господи, кровищи в ванной натекло столько, что ей придется менять всю побелку.
Мелина с трудом сдержала слезы, и рука ее медленно опустилась и легла на что-то мягкое — на спину кота. Оцепенев от печали, она тихо гладила гладкую спину, а кот глядел на нее знакомыми-презнакомыми глазами. Глаза как у папы. Тигр с белой грудью.
— Выходит, это и все? — наконец пробормотала она.
— Почти. — Марио встал и отошел подальше от кота, который внимательно наблюдал за ним. — Дими купил страховой полис на огромную сумму, назвал маму... как там это
называется...
— Получателем страховки.
— Так вот, на следующий день после его смерти мама поехала забирать денежки, вместе с теми, какие она держит в своем личном сейфе в банке, и знаешь что? Все более ранние полисы
оказались вовсе не на мамино имя, ты получаешь все. А новый? Поскольку он совершил самоубийство, не стоит ни цента.
Маленькая черная кошка потерлась о ноги Мелины, пока та осознавала его слова.
— Должен тебе сказать, меня уже начинает тошнить от кошек, — сказал Марио. — Есть тут какое-нибудь место, где их нет?
