История Лизи (др. перевод) - Кинг Стивен (читаемые книги читать TXT) 📗
«Сейчас незачем о нем волноваться. Волнуйся о Дарле и Канти».
Дельная мысль. Лизи могла приехать в «Гринлаун» раньше старших сестер. Это, конечно, не скачки, но она не могла позволить себе тянуть резину. «Нельзя сбавлять темп», – подумала она.
Но она не смогла отказать себе в удовольствии постоять перед зеркалом в полный рост, на задней стороне двери в ванную, постоять, уперев руки в бока, критически, но без предубеждения оглядывая стройное, ничем не примечательное тело женщины средних лет… и лицо, которое Скотт как-то сравнил с лисьей мордочкой. Лицо чуть припухло, но не более того. Выглядела она так, будто очень уж долго спала (возможно, после того как выпила один, а то и три лишних стаканчика), и губы чуть выворачивались, отчего становились более сексуальными, ей это не нравилось, но притом и забавляло. Лизи замялась, не зная, что можно с этим поделать, потом нашла тюбик губной помады «ревлон» цвета «тепличный розовый», накрасила губы, кивнула, хотя и с легким сомнением. Если люди будут смотреть на ее губы (а она полагала, что будут), лучше дать им на что смотреть, чем пытаться скрыть то, чего не скроешь.
Грудь, которую с таким дьявольским упоением «прооперировал» Дули, теперь украшал отвратительный розовый шрам, который дугой тянулся чуть ли не от подмышки к верхней части грудной клетки. Выглядел шрам так, словно рана появилась две или три недели назад и все это время заживала без всяких осложнений. Две не столь глубокие ранки превратились в красные полоски, которые могли оставить на коже спицы слишком тесного бюстгальтера. Или, если у человека было богатое воображение, веревки. Разница между этими отметинами и тем, что она увидела, когда очнулась, потрясала.
– У Лэндонов все заживает быстро, сукин ты сын, – сказала Лизи и встала под душ.
Времени ей хватало лишь на то, чтобы ополоснуться, а поскольку левая грудь все еще ныла, Лизи решила обойтись без бюстгальтера. Надела брюки, свободную футболку, а сверху – жилетку, чтобы никто не таращился на ее соски при условии, что кому-то охота таращиться на соски пятидесятилетней женщины. Согласно Скотту, такие желающие находились. Помнится, он сказал ей в более счастливое время, что мужчины нормальной сексуальной ориентации таращатся на грудь любой женщины в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти четырех лет. Он утверждал, что между глазами и членом существует прямая связь, и мозг не имеет к ней никакого отношения.
Наступил полдень. Лизи спустилась вниз, заглянула в гостиную и увидела оставшуюся пачку сигарет на кофейном столике. Но теперь тяга к курению полностью исчезла. Поэтому к сигаретам она не притронулась, зато взяла из кладовой (заходила туда, готовясь столкнуться нос к носу с прячущимся там Дули) новую банку орехового масла «Скиппи», а из холодильника достала клубничный джем. Сделала себе сандвич (белый хлеб с ореховым маслом и джемом), отправила в рот два больших куска, после чего позвонила профессору Вудбоди. Угрожающее письмо «Зака Маккула» отправилось в управление шерифа округа Касл, но Лизи всегда хорошо запоминала цифры, а с этим номером вообще проблем не было: код Питтсбурга с одного конца, восемьдесят один и восемьдесят восемь с другого. Она с удовольствием поговорила бы и с королевой инкунков, если бы король отсутствовал. А вот автоответчик ее бы не устроил. Нет, сообщение она бы оставила, но не получила бы гарантий, что его успеют вовремя прослушать и оно принесет требуемый результат.
Но волноваться на сей счет ей не пришлось. Трубку снял сам Вудбоди, и в голосе его не было ничего королевского. Зато явно чувствовались тревога и осторожность.
– Да? Алло?
– Привет, профессор. Это Лиза Лэндон.
– Я не хочу говорить с вами. Я консультировался со своим адвокатом, и он заверил меня, что я не должен…
– Остыньте. – Она с вожделением смотрела на недоеденный сандвич, но не могла говорить с полным ртом. Поэтому оставалось только одно: закончить разговор как можно скорее. – Я больше не собираюсь создавать вам проблем. Ни с копами, ни с адвокатами. Если только вы окажете мне одну услугу.
– Какую услугу? – Теперь в голос Вудбоди вкралась подозрительность. Лизи этому не удивилась, по-другому и быть не могло.
– Есть маленький, но шанс, что ваш друг Джим Дули позвонит вам сегодня…
– Он мне не друг! – проблеял Вудбоди.
«Сейчас нет, – подумала Лизи. – И ты уже приложил немало усилий, чтобы убедить себя, что никогда и не был».
– Ладно, собутыльник. Случайный знакомый. Как ни назови. Если он позвонит вам, просто скажите, что я передумала. Сможете вы это сделать? Скажите, что я вняла голосу разума. Скажите, что увижусь с ним этим вечером. В восемь часов в кабинете моего мужа.
– Голос у вас как у человека, который готов навлечь на себя крупные неприятности, миссис Лэндон.
– Да откуда вам это знать, а? – Сандвич становился все более привлекательным. Желудок Лизи урчал. – Профессор, он скорее всего вам не позвонит. В таком случае вы в шоколаде. Если он все-таки позвонит, передайте ему мои слова, и вы снова в шоколаде. Но если он позвонит, а вы не передадите ему то, что я сказала: «Она передумала, она хочет увидеться с вами этим вечером, в восемь часов в кабинете Скотти», – и я это выясню… тогда, сэр, я разберусь с вами по полной программе.
– Вы не сможете. Мой адвокат говорит…
– Не слушайте его. Будьте умницей и послушайте меня. Мой муж оставил мне двадцать миллионов долларов. И если я, располагая такими деньгами, решу трахнуть вас в жопу, вы три следующих года будете срать кровью. Я понятно излагаю?
Лизи положила трубку, прежде чем он успел ответить, откусила еще кусок сандвича, достала из холодильника графин с лаймовым «кулэйдом», подумала о стакане и отхлебнула прямо из горла.
Конфетка!
Если бы Дули позвонил в течение нескольких последующих часов, она не смогла бы снять трубку. К счастью, Лизи знала, по какому номеру он будет звонить. Она вернулась в свой кабинет (пусть кабинетом он так и не стал) в амбаре, по другую сторону коридора от накрытого чехлом трупа бременской кровати. Села на простой кухонный стул (красивое новое офисное кресло она так и не успела заказать), нажала на клавишу «ЗАПИСЬ СООБЩЕНИЯ» автоответчика и заговорила, особо не задумываясь над словами. Она вернулась из Мальчишечьей луны не с планом вообще, а с четкой последовательностью его этапов, и потому если бы она сделала положенное ей, то и Дули не оставалось бы ничего другого, как сделать положенное ему. «Я свистну, и ты не заставишь себя ждать, мой мальчик», – подумала Лизи.
– Зак… мистер Дули… это Лизи. Если вы меня слышите, то я навещаю мою сестру, она в больнице, в Обурне. Я разговаривала с профессором и очень рада тому, что мы пришли к взаимоприемлемому решению. Этим вечером я буду в кабинете моего мужа в восемь часов, или вы можете позвонить в семь вечера и мы встретимся где-то еще, если вас тревожит полиция. Помощник шерифа будет дежурить перед домом, может, даже в кустах на другой стороне шоссе, так что будьте осторожны. По возращении я прослушаю сообщения.
Она опасалась, что в коротком послании ей не удастся выразить все, что хотелось, но удалось. И как бы воспринял послание Дули, если бы позвонил по этому телефону? С учетом его нынешнего уровня безумия Лизи предсказать этого не могла. Нарушит он радиомолчание и позвонит профессору в Питтсбург? Может, и позвонит. Не могла она предсказать и другого, передаст ли профессор ее слова или не передаст, но значения это не имело. Ее не волновало, подумает ли Дули, что она на все готова, или решит, что она пудрит ему мозги. Она лишь хотела заставить его понервничать и разжечь в нем любопытство и пришла к выводу, что такие же чувства испытывает рыба, когда смотрит вверх и видит приманку у поверхности озера.
И ты действительно рассчитываешь, что он появится здесь в восемь вечера, Лизи? Поднимется, вальсируя, по лестнице в кабинет Скотта, окрыленный проявленным тобой доверием?
