Ангел-наблюдатель (СИ) - Буря Ирина (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
После Нового Года, однако, я получил возможность убедиться, что одними упражнениями в прочном удержании блока Дара ограничиваться не стала.
— Ты что, гад, делаешь? — прошипела однажды вечером телефонная трубка голосом Тоши.
— Я? — Я с удивлением оглянулся по сторонам. — Сижу за столом, составляю план ближайших мероприятий по очередному найденному тобой фигуранту.
— Я тебя еще раз спрашиваю — ты что с Дарой делаешь? — Шипение перешло в натужный скрежет плохо смазанной двери. — Ты чему ее учишь?
— Способам самозащиты, — с готовностью ответил я. — В частности блокировке сознания. Как ты, собственно, и просил.
— А не скажешь тогда, — ядовито поинтересовался он, — с чего это меня весь вечер непреодолимое отвращение к ноутбуку душило?
— Ну, не знаю, — озабоченно удивился я. — А ты температуру мерял?
— Нет, — рявкнул он. — Не пришлось, слава Богу. Поскольку отвращение это у меня пропало, как только Дара спать пошла.
— А-а, — понимающе протянул я.
— Что — А-а? — снова скрипуче засипел он. — Я чье сознание просил тебя научить ее блокировать?
— А ты в следующий раз сначала выясни, что именно просишь, — любезно посоветовал я ему. — Если тебя самого азам тактики не обучили. Средств защиты в чистом виде у нас не бывает, они у нас все — оборонительно-наступательные, смотря, каким концом повернешь.
— А сказать об этом нельзя было? — процедил он сквозь зубы.
— Зачем? — искренне удивился я. — Вам тактика Тяни-толкая хорошо знакома, вы ею сами постоянно пользуетесь. Вот и побудьте немного на месте своих объектов, почувствуйте, откуда берется эта их тяга к вашему светлому будущему.
— Сволочь ты! — зашел он в истошном визге. — Чтобы я тебя еще раз хоть о чем-то попросил!
Вот оно, подумалось мне — очередной пример светлейшего понимания баланса сил, равноправия точек зрения и справедливости оценок. Когда я долгие годы униженно испрашивал соизволения на каждую мимолетную встречу с Дарой и терпеливо ждал неохотно снисходительного согласия, это положение всеми воспринималось в порядке вещей. Стоило же мне мгновенно откликнуться на просьбу поправить психическое здоровье ничуть не интересующего меня светлейшего отпрыска, радикальный способ лечения устраивал хранителей ровно до тех пор, пока его неминуемый побочный эффект не коснулся их самих. Что, естественно, дало им полное моральное право вместо изъявлений благодарности перейти на личности.
Но дело, к сожалению, не ограничилось лишь прямыми оскорблениями в мой адрес. Позволю себе напомнить читателям, что в нем принимали непосредственное участие и другие светлые. Те, которые, в отличие от задействованных хранителей и меня, имели весьма поверхностное представление о земных условиях работы вообще и о сложившейся ситуации в частности. Те, которые понятия не имели о психологических особенностях человеческой природы и о практической стороне наших с ней контактов. Именно они, решив по необъяснимым причинам выйти из своего созерцательного бездействия, открыли ларец Пандоры — надежду в который вершитель всех наших жизней положил на самое дно.
С наступлением холодов мы с Дарой все чаще стали встречаться у меня дома. Я довольно долго сопротивлялся этой идее — раньше мне не представлялось необходимым облагораживать свое очередное временное жилище, а теперь мне было как-то неловко демонстрировать его Даре. Но общественные места явно перестали подходить для ее тренировок в блокировании сознания и моих комментариев по поводу оных, особенно если они сопровождались бессловесным общением, а езда в машине по скользким улицам требовала от меня повышенного внимания, а Дару только отвлекала.
В тот день ей все особенно удавалось — у меня вдруг совершенно неожиданно появилось неистребимое желание взять телефон, набрать номер Марины и выложить ей все свои сокровенные мысли. К концу удлинившейся до полутора часов практики Дара откинулась на спинку дивана, тяжело отдуваясь, но сияя довольной улыбкой, когда я потянулся рукой к заднему карману джинсов, где у меня лежал мобильный.
— Я понял, что ты от меня хочешь, — проговорил я, спокойно возвращая пустую ладонь на свое колено, — но ты все еще действуешь слишком прямолинейно.
Она надулась.
— Это потому, — буркнула она, — что ты знаешь, что я могу делать.
— Разумеется, — согласно кивнул я, — к таким, как я, тебе нужно подходить особенно филигранно. Но дело не только в тонкости подхода — если ты будешь подталкивать человека к чему-то, явно противоречащему его природе, у тебя тоже ничего не выйдет. Зачем, к примеру, ты внушала Тоще отвращение к компьютеру? — Она втянула голову в плечи, бросив на меня короткий, настороженный взгляд. — Да-да, я знаю — он на днях жаловался мне, что чрезмерная нагрузка начинает сказываться. Ты не подумала, что он скорее это за симптом какого-то заболевания примет?
Дара вдруг сдавленно хихикнула.
— Да я же просто пошутила! — пробормотала она, смущенно отводя глаза. — Ты бы видел, как он целый вечер раз за разом бросался к ноутбуку и тут же отскакивал — с таким лицом, словно тот ему под носом воздух испортил.
— В самом деле? — вскинул я бровь, с трудом удерживая смех при виде открывшейся мне в ее сознании картины. — Но позволь мне уверить тебя, что пару таких противоестественных желаний — и человек просто перестанет доверять твоим внушениям.
У меня вдруг возникло ощущение мучительной жажды.
— А вот чаю можно попить, — усмехнулся я, делая движение, чтобы подняться с дивана.
— Я сама приготовлю, — мгновенно подхватилась с дивана Дара и исчезла в кухне.
Как только там зашумела льющаяся в чайник вода, я почувствовал рядом с собой присутствие. Ангельское. Которое сопроводилось раздраженно-встревоженным голосом. Мысленным.
— Я категорически требую, — возмущенно затараторил Дарин наблюдатель, — чтобы Вы немедленно прекратили ставить под угрозу достоверность результатов моей работы.
— Я не вижу ни малейших оснований, — холодно подумал я, дождавшись наконец-то возможности оказаться с ним лицом к лицу, наедине и по его инициативе, — учитывать в своем поведении что-либо, ни о целях, ни о правомерности чего меня даже не поставили в известность.
— Это вопиющая ложь! — перешел он на октаву выше. — Я лично и много лет назад объяснил Вам, что наблюдение проводится с целью составления психологического портрета и прогноза поведения нового биологического вида.
— И что же в моих действиях мешает Вашему наблюдению? — саркастически усмехнулся я.
— Ваше самоуправство по ознакомлению ее с практическим применением ее способностей! — Судя по голосу, он вдруг забегал туда-сюда по комнате. — В результате чего она перешла к открытому манипулированию всеми известными ей представителями нашего сообщества. Мне же придется отразить это в докладе!
— Вот и отразите, — пожал я плечами, — что эти способности не могут оставаться до бесконечности в спящем состоянии. Откуда следует вывод, что давно уже пора открыть ей глаза на ее происхождение и позволить сознательно развивать свой наследственный дар. Под руководством знающего и доверенного специалиста, конечно. Я подчеркиваю — доверенного.
— Выводы делать не Вам! — отрезал он. — Как Вы прекрасно знаете. До сих пор девочка выглядела очень перспективной — я в каждом докладе отмечал ее психологическую устойчивость и легкость адаптации как к человеческим нормам поведения, так и к обществу наших представителей. И другая давала все основания для обнадеживающего прогноза. А вот поведение мальчишки явно перечеркивает все надежды на принятие благоприятного решения.
— К нему я не имею ни малейшего отношения, — буркнул я, начиная испытывать некую смутную тревогу.
— Вы возможно, — дохнуло на меня горячей волной его возбуждения. — Но, как сторонний и независимый наблюдатель, уверяю Вас, что все они испытывают непреодолимое притяжение друг к другу — очевидно, вследствие единства своей природы — и, безусловно, подвержены взаимному влиянию. Поэтому будущая их судьба не может решаться в индивидуальном порядке. Прежде я был в полном праве уравновешивать негативную их оценку, высказываемую моим коллегой, направленным к мальчику — а теперь я буду вынужден зафиксировать ее склонность к программированию любого нашего сотрудника на земле!
