Ангел-наблюдатель (СИ) - Буря Ирина (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
А вскоре я заметил, что глубокий и постоянный камуфляж Игоря вызывает беспокойство не только у меня — судя по ощущениям, наблюдатель наш прямо трясся от злости. Не скажу, что меня это расстроило — никто не мешал ему если и не самому, то хоть в ответ на сближение пойти, на что у других его коллег ума хватило — но кто его знает, под каким соусом он это в отчете преподаст?
Игорь в ответ на мое замечание только плечами пожал.
— Пусть докажет, — насмешливо бросил он, дернув уголком рта, — что это у меня не новый талант сам собой появился. Моя способность вас ощущать и ложь распознавать ни у кого, по-моему, никаких возражений не вызвала.
Опять мне нечего было ему возразить. Кроме неосторожной фразы о том, что первый шаг к сближению обычно делает более мудрый. После которой он глянул на меня так, что я вдруг обрадовался, что больше не могу свободно и беспрепятственно заглядывать в его мысли.
Одним словом, пришлось нам с Татьяной учиться общаться с ним так, как это делают обычные родители с обычными детьми. В смысле, говорить. Нет, скорее, пытаться говорить. Без особого успеха. Честное слово, с ним легче было, когда он бесился! Тогда он хоть скандалил — хоть орал и дверьми хлопал, но все же выплескивал, что на душе накопилось. Сейчас же на все наши попытки расшевелить его он отвечал тихо, спокойно и вежливо — и, как правило, апеллируя к одной из моих фраз в той злополучной воспитательной беседе после нашего возвращения. Причем так, что при неизменной форме смысл ее оказывался направленным против нас.
Однажды Татьяна не выдержала.
— Игорь, зачем ты это делаешь? — устало спросила она как-то после ужина, прошедшего в наших настойчивых расспросах и его односложных ответах.
— Что именно? — вежливо приподнял он брови.
— Отталкиваешь нас, — озвучила она мысль, которая и у меня не раз уже мелькала.
— Я учусь уважать принцип занятости каждого строго своими делами, — любезно проинформировал он ее. — В надежде, что мои старания приблизят день принятия меня в высокое общество.
Татьяна испуганно зыркнула по сторонам, потом на меня. Я успокаивающе кивнул ей. Игорь презрительно скривил губы, опустив глаза.
— Но ты же ничего о нем не знаешь, — продолжила Татьяна с непонятно из какого источника черпаемым терпением. — Отец мог бы рассказать тебе…
— Не нужно, — живо возразил ей Игорь. — Намного разумнее подождать, пока ему дадут позволение на это.
— На то, чтобы вывести вас из-под удара не так давно, — вспылил я, не сдержавшись, — мне никакого позволения не понадобилось.
— Мне очень жаль, — повернулся он ко мне, чуть склонив голову, — что я доставил вам столько неприятностей. Я просто не знал о своей научной ценности. Но теперь, когда все проблемы, связанные со мной, переданы в другие, более доверенные руки, ты можешь спокойно вернуться к своим основным обязанностям.
— Да что же ты говоришь? — В голосе Татьяны послышались слезы.
Я дернулся в сторону Игоря, и в его глазах мелькнуло первое за все это время чувство — радостного ожидания. Придушить я его, конечно, придушу, но Татьяна же между нами втиснется! От охраняемого человека руки у меня сами собой отдернутся, а вот у него от меня — это большой вопрос. Судя по колючей волне, даже через блок пробившейся. Не хватало еще, чтобы меня собственный сын в нокаут послал!
— Ты же вообще ничего не знаешь! — взяла тем временем себя в руки Татьяна. — Только наблюдатели появились, твой отец им прямо в лицо заявил, что в отношении тебя ни один шаг без его ведома предпринят не будет. Сколько он просил, чтобы ему позволили все тебе рассказать!
— И как я заметил, — саркастически вставил Игорь, — все его слова нашли глубокий отклик.
— Правильно, не нашли, — кивнула Татьяна. — И за это ты на него вину возлагать будешь? За то, что он столько лет умудрялся как-то обходить все эти запреты? За то, что он учил тебя, отвечал на твои вопросы, пытался хоть как-то объяснить тебе, что происходит — мысленно, втайне от всех, даже от меня? За то, что, когда вы крик на весь свет подняли, вообразив себе Бог знает что по десятку подслушанных слов, он все бросил, чтобы погасить этот взрыв? Даже ценой своего невозвращения к нам?
— Я уже сказал, — произнес Игорь сквозь зубы, — что глубоко сожалею о неумышленном раскрытии великой государственной тайны. Табличек, извините, не повесили «Посторонним вход воспрещен».
— Посторонним? — вскипел я, когда Татьяна мучительно сморщилась. — А ты можешь себе представить, что было бы, если бы ты раньше об этом узнал, если у тебя сейчас ума не хватает все спокойно выяснить и трезво взвесить?
— Не могу! — отрезал он. — Отталкиваться не от чего. Не случилось с откровенностью встречаться, все больше вранье попадалось. Но еще раз торжественно обещаю больше не быть источником ваших неприятностей.
— В жизни можно быть источником разных неприятностей, — устало бросила Татьяна. — До сих пор ты для нас никогда таким не был. Гордости — да, радости тоже, даже волнений, но не обиды и равнодушия. Моя жизнь вообще по-настоящему началась, когда в ней твой отец появился, а потом и ты — я впервые почувствовала, что где-то кому-то нужна.
— Мне трудно разделить твои чувства, — снова похолодел его голос. — Если я не ошибаюсь, вопрос о моей нужности все еще решается.
— Где? — прищурилась Татьяна. — Там, где тебя никто не знает? Тебя больше волнует их отношение, чем наше? Здесь ты нужен всем — и нам, и Дарине, и ее родителям. Так же, как и она нам всем нужна. Мы все здесь друг другу нужны! Особенно в такое время.
— Вот это точно, — кивнул он, чуть искривив губы в пренебрежительной усмешке. — Сейчас почему-то все друг другу нужны стали. Раньше, правда, один Дарин вид вам неприятен был, и каждое слово Марины с Максом вам поперек горла становилось, даже с Тошей вы не прочь были пнуть друга при любой возможности. Хотя я, конечно, понимаю, — перевел он взгляд на меня. — Если вы всю свою бесконечную жизнь живете, как все небесные тела — каждый на своей орбите, с которой сходите лишь во время вселенской катастрофы — то вам и на земле трудно от этих привычек отучиться.
— Небесные тела, говоришь? — усмехнулся я против воли. — Ну, тебе, конечно, виднее. Я в том космосе редко бываю, так что спорить с тобой не стану. А вот на земле, на которой я в полной памяти примерно столько же, сколько и ты, нахожусь, я одно очень твердо понял — нужно уметь отличать слова от дел. Благодаря твоей матери понял — это она меня с очень разными людьми познакомила, и наши не менее разные ангелы вокруг нее и ее друзей собрались. Притянулись к ним, если следовать твоему сравнению.
Игорь опустил глаза, и у меня затеплилась надежда.
— С некоторыми из них, — продолжил я настойчивее, — я с первого дня душа в душу ужился. С другими всю свою жизнь здесь ругался, ругаюсь и буду ругаться. Но отлично знаю — и отнюдь не умозрительно, в отличие от тебя — что каждого из них из любой пропасти вытащу, если они туда свалятся. Так же, как и они меня. Без дифирамбов и расшаркиваний. А потом опять можно ругаться. И тебе желаю, чтобы тебе очень крупно в жизни повезло — чтобы рядом с тобой в ней были те, кто не хвалить тебя будет, а абсолютно все в ней с тобой делить. А до тех пор попридержи-ка ты язык о том, чего на себе еще не испытал. Я ясно сказал?
— Вполне, — поднял он на меня все также непроницаемый взгляд, и надежда моя угасла.
Нетрудно догадаться, что делиться такими новостями я ни с кем не рвался. Да мы, собственно, практически ни с кем и не виделись. Игорь с Дариной после нашего возвращения на землю категорически отказались от того, чтобы я за ними даже после школы заезжал — и на дополнительные занятия, и домой потом сами добирались. Тоша с Галей сдвинули рабочий график, чтобы уходить раньше и успевать забирать с занятий Аленку — та по стопам старших пошла и одними обязательными уроками не ограничивалась. Она, правда, все больше то одним, то другим рукоделием прямо в школе занималась. Поэтому я даже по вечерам хоть мельком перестал их встречать.
