Жгучая ложь - Пирс Энтони (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

Неожиданно Пука замедлил бег и принюхался.

— Эй, приятель, — сказал я ему, — Ты что-то учуял? Может, выход. Коли так, я всецело полагаюсь на тебя.

Теперь мы находились в разгороженном каменными складками лабиринте, и при первом же повороте Пука резко свернул налево. Еще немного, и он выскочил из путаницы бугров и складок, оказавшись на мягкой земле. Пука затормозил, — так резко, что я едва не перелетел через его голову. Заржав, он мотнул гривой, указывая назад. Я обернулся и увидел темнеющий вход в тоннель. Он был почти не заметен, найти его удалось лишь благодаря замечательному нюху Пуки.

Не теряя времени, мы устремились к темному лазу и втиснулись в тоннель. Для этого мне пришлось спешиться. Едва мы скрылись, как мимо на полном ходу пропыхтел дракон. Пещеры он не заметил, а хоть бы и заметил — для него она была слишком узка.

Мы двинулись в глубь. Через некоторое время глаза мои привыкли к мраку, и я стал различать слабый свет, кое-где проникающий сквозь трещины в камне. Тоннель пролегал довольно близко к стене, но нигде не выходил наружу. Интересно, куда же он ведет?

Каменный коридор круто свернул направо и начал подниматься вверх. Можно было надеяться, что в конце концов он выведет на поверхность.

Однако двигаться по темному лазу пришлось долго. Он изгибался, закручивался спиралью и порой становился почти горизонтальным, но мы все же, пусть и медленно, поднимались в гору, Судя по затхлому запаху и паутине в щелях, тоннелем не пользовались долгие годы, но, так или иначе, он должен был куда-то вести. Во всяком случае, я на это надеялся.

Пусть и не скоро, но мои надежды оправдались. Изрядно намучившись, мы оказались под открытым небом, на дне ущелья, шедшего под прямым углом к Провалу. Двигаясь по нему на юг, мы в конце концов оказались на плоскогорье. Том самом, которое, согласно утраченной карте, должно было находится в самом сердце владений огров.

Теперь оставалось лишь доставить узел с огренком счастливым родителям и продолжить путь к замку Ругна. Я поймал себя на том, что мысль о возможной схватке со взрослым огром уже не вызывает у меня былого энтузиазма. Увидев, на что способен огренок, я поневоле задумался о том, стоит ли связываться со взрослым великаном. Кроме того, я уже не мог думать об ограх как о диких, злобных и бесчувственных чудовищах. Благодаря огренку, я понял, что в чем-то они похожи на самых настоящих людей. Конечно, выглядят они страшновато, а рычат еще страшнее, но ведь именно благодаря этому меня не сожрал дракон.

Но как найти семью этого огренка? — задумался я. Край огров велик. На его широких просторах обитает множество племен, а каждое племя состоит из многих семей. Аист-то знал, кто отправлял ему послание, но я ведь не аист.

Впрочем, об этом можно было подумать потом. Наступил вечер, и не удивительно, что после столь богатого событиями дня я чувствовал голод. Раздобыть еды не составляло труда — благо фрукты растут повсюду, — но тут я вспомнил, что не знаю, чем питаются огры. Вообще-то огры славятся как людоеды, но кормить огренка собой я вовсе не собирался Да и сомнительно, чтобы мамаши-огрицы выкармливали своих детенышей человечиной, — этак людей не напасешься. В конце концов я решил покормить малыша теми же фруктами, какие ел сам, — уж коли он грыз железо, то с бананом всяко справится.

Я не ошибся. Огренок уплетал фрукты за милую душу, хотя и не совсем привычным манером. Мякоть он выдавливал и выбрасывал, а. кожуру и семечки уминал за обе щеки. Причем, чем тверже была скорлупа, тем большее удовольствие получал мохнатый обжора.

Оказалось, что ухаживать за младенцами не так уж сложно. Правда, мне повезло — огренок еще не успел намочить пеленку. Пеленальника вокруг росло сколько угодно, и чистую пеленку можно было раздобыть без труда, но я сомневался, что у меня хватит сил отнять у огренка грязную.

О Пуке я тоже не беспокоился. До замка Ругна отсюда можно было добраться и пешком, так что он волен отправляться, куда ему угодно. Тем паче, что в здешних краях не встречалось ни эльфов, ни драконов, а потому конь-призрак более не нуждался в моей помощи и защите. Мы могли обойтись друг без друга.

— Ну, — пробормотал я, привалясь к дереву и глядя на огренка, — Что мне с тобой делать?

Не дожидаясь ответа, говорить-то он все равно не умел, я протянул детенышу каменный орех. Схватив его волосатой лапой, малыш расколошматил орех о свое темечко, выбросил мякоть и набил рот скорлупой. И тут я приметил, что на его, если так можно выразиться, ручонке болтается какая-то штуковина.

Я потянулся посмотреть, но он принял мою руку за очередное угощение — я едва успел ее отдернуть. Но что же могло быть привязано к руке еще не доставленного младенца? Не иначе как бирка с адресом!

Чтобы проверить свою догадку, я сорвал еще один орех, и сунул его огренку прямо в широкий рот. Покуда малыш жевал скорлупу и выплевывал мякоть, я ухитрился-таки сорвать бирку с его руки.

Никакой надписи на ней не оказалось. Правда, по здравом размышлении я понял, что надпись едва ли могла бы мне пригодится, — читать то я не умел и уметь не желал. Варвары заслуженно гордятся тем, что не знают грамоты... Но это отдельная проблема. Важно понять, могу ли я узнать адрес с помощью этой штуковины.

Я машинально перевернул бирку, и она вспыхнула. Одна сторона ее была яркой, другая тусклой. Когда я перевернул бирку снова, яркая сторона потускнела, а тусклая засветилась. Когда я держал ее горизонтально, обе стороны были тусклыми. Вокруг был лес, никакого источника света поблизости не имелось, и у меня сложилось впечатление, что эта штуковина представляет собой нечто вроде зеркальца, но зеркальца особого, отражающего свет, лишь если оно правильно сориентировано. Несомненно, это магическое зеркало, которому вовсе не нужен был обычный источник света.

Я улыбнулся, поняв, как найти родителей огренка. Свечение бирки укажет мне путь.

Обрезав крепкую лиану, я перетянул узел так, чтобы огренок мог выглядывать, но не вываливался наружу. После чего подвесил сверток на толстой ветке ближайшего дерева. Ночевать в лесу на земле небезопасно, будь ты хоть герой, хоть огр, хоть кто угодно. Кроме того, подвесив детеныша на дерево, я мог надеяться, что он не удерет, покуда я сплю. Поразмыслив, я отсек сук железного дерева — пришлось основательно повозиться — и протянул его малышу. Тот радостно засунул деревянную железку — или железную деревяшку — в пасть и со счастливой улыбкой принялся жевать. Пожалуй, эта штуковина вполне заменит ему соску.

Я взобрался на дерево, устроился поудобнее и заснул.

Пук спокойно пасся внизу. Ночные страхи не тревожили коня-призрака, ведь в известном смысле все они приходятся ему родней. Вполне возможно, что звон его цепей отпугивал других духов, — привидения не любят тесноты.

Ночь выдалась спокойная, и я проснулся бодрым и свежим. Пука, естественно, исчез, но стоило мне слезть на землю, как он, к немалому моему удивлению, вернулся.

— Ага, — сказал я, — значит, ты все-таки приручился.

Пука насмешливо фыркнул, но не убежал.

Я нарвал для огренка каменных орехов и стручков молочая, и малыш позавтракал. Забавно было смотреть, как он плюет семенами в пролетавших мимо жуков, — почти ни разу не промазал. Я поинтересовался, не запачкал ли он за ночь пеленку, но она по-прежнему оставалась чистой. Следовало предположить, что малыши начинают мочить пеленки только после доставки. Вообще, судя по всему процесс доставки у аистов был организован в высшей степени основательно, я бы сказал, по науке. Конечно, само это слово не имеет в Ксанфе никакого смысла, во всяком случае, в обыденной жизни. Только попробуй делать что-нибудь по науке — смеху не оберешься. Такая нелепость могла бы прийти человеку в голову разве что в Обыкновении, хотя, как я слышал, от науки и там не много проку. Тем не менее... Аисты есть аисты, и у них все не как у людей.

Не развязывая лозу, я навьючил узел на спину Пуки. Огренок тут же ухватил звено цепи и принялся жевать, но бить его по голове я не стал. Малыши вечно все тянут в рот, такой уж у них обычай. Кажется, это их успокаивает. Во всяком случае, пока огренок жевал, он не орал, чему я был очень рад. В стране огров не стоит понапрасну привлекать к себе внимание.