Частная магическая практика. Лицензия - Малиновская Елена Михайловна (книги полностью TXT) 📗
Я с грохотом опустила книги на стол и отвернулась, сделав вид, будто чрезвычайно заинтересовалась видом из окна. Подошла вплотную к стеклу, кусая губы в отчаянной попытке не разреветься. Что скрывать, пренебрежительные слова Марьяна неожиданно больно резанули по сердцу. Н-да, затея Дольшера с блеском удалась: еще ни разу я не чувствовала себя настолько униженной и оскорбленной. Хотелось бы знать: он именно этого добивался?
— Женщины как флейты, — вдруг негромко проговорил Дольшер. — И из необработанного куска дерева настоящий мастер может извлечь изысканную мелодию.
— Наверное, — не стал спорить Марьян. — Хотя остальные мои подруги на меня ни разу не жаловались.
Я печально улыбнулась своему отражению. Что ж, будем считать, что природа обделила меня темпераментом и я в самом деле бревно. Никогда не понимала удовольствия в парочке торопливых поцелуев вместо прелюдии и судорожной возне под одеялом — давай быстрее, Киота, мне завтра рано вставать!
— Можешь идти, — резко, без предупреждения оборвал разговор Дольшер. — Наверняка твоя подруга уже рвет и мечет.
Марьян испуганно ойкнул, видимо посмотрев на часы, пробормотал слова признательности и выскочил из кабинета. Я осталась наедине с Дольшером.
Оборачиваться к нему совершенно не хотелось. Я чувствовала себя так, будто меня только что прилюдно вываляли в грязи. Зачем, ну зачем он начал выспрашивать у Марьяна про нашу совместную жизнь? Если ему так интересно — спросил бы наедине. Но не в моем же присутствии!
Панорама ночного города расплывалась в глазах от непрошеных слез. Я несколько раз моргнула и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Все в порядке, Киота, все хорошо. Плевать на Марьяна и плевать на Дольшера! Что с этих напыщенных индюков взять?
— Прости.
Слово прозвучало так тихо, что сперва я подумала, будто ослышалась. Раздраженно передернула плечами, не желая верить своим ушам.
— Прости, — повторил уже громче Дольшер.
В отражении стекла я видела, как он подошел ко мне. Остановился совсем близко, так, что затылком я ощутила его дыхание. Потянулся было положить руки мне на плечи, но одумался и бессильно уронил их.
— Простить за что? — спросила я, не рискуя пока обернуться к нему. От непозволительной близости горячие мурашки пробежали по коже вдоль позвоночника: сначала в одну сторону, а потом и в другую.
— Я не должен был начинать этот разговор с Марьяном. — Дольшер все же поднял одну руку и провел ею по моей шее, убирая растрепавшиеся рыжие волосы. От его легкого прикосновения я вздрогнула, будто от удара, но он предпочел сделать вид, будто не заметил этого. — Прости, Киота. — Дольшер зарылся носом в мои волосы. — Прости. Я дурак, что заставил тебя пережить это. Просто… просто я хотел, чтобы ты услышала, как Марьян относится к тебе на самом деле.
— Зачем тебе это? — Голос задрожал и едва не сорвался. Дольшер чуть крепче сжал мои плечи, будто пытаясь успокоить, но я почти без заминки продолжила уже тверже: — Извини, но я не понимаю. К чему тебе было затевать весь этот спектакль? Чтобы я возненавидела Марьяна? Я и так после расставания не испытываю к нему теплых чувств. Было — и прошло. Для чего ворошить пепел прошлого?
— Ты не общалась с ним очень давно, — чуть слышно начал Дольшер. — Я думал… Я боялся, что после встречи былая любовь, страсть или привязанность вспыхнут вновь. Я хотел, чтобы эта страница действительно оказалась раз и навсегда закрытой для тебя.
— Тебе не все ли равно? — несколько грубо оборвала его я. — Какое тебе дело до моих отношений с Марьяном?
— Огромное.
Дольшер развернул меня к себе. Теперь я стояла, почти упершись ему носом в грудь. От свежего аромата его одеколона неожиданно закружилась голова.
— Киота… — Дольшер ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Затем крепко взял меня за подбородок, не позволяя отстраниться или отвести взгляд.
Я была вынуждена смотреть прямо в его желтые глаза, в которых теплилось какое-то странное чувство. Жалость? Страх? Или нежность? Не разобрать. Слишком мало у меня опыта в подобных вопросах.
— Мне невыносимо думать, что ты спала с ним, — прошептал Дольшер, почти касаясь своими губами моих. — Невыносимо представлять, как он ласкал твое тело, целовал и обнимал тебя. Я не знаю, почему так происходит. Это со мной впервые. Но мне больно — слышишь, Киота? — больно даже на миг представить, что ты можешь к нему вернуться. Глупо, правда?
— Наверное, — согласилась я. Немного помолчала, собираясь с духом, затем выпалила: — Дольшер… И я и ты понимаем, что между нами ничего не может…
Он не дал мне договорить. Наклонился и поцеловал меня прежде, чем последнее слово упало между нами. От его теплых и мягких губ почему-то закружилась голова. Перехватило дыхание, будто я вновь сидела в самодвижущейся повозке и мчалась вперед с небывалой скоростью.
— Киота…
Кожу жгло от его уверенных и в то же время осторожных прикосновений. Вот его пальцы пробежались по ключицам, поднялись к шее и скользнули к вырезу кожаной безрукавки. Я тихонько застонала от нетерпения, когда Дольшер расстегнул сначала одну пуговицу на ней, затем другую. Зарылась пальцами в его темных волосах, отвечая на поцелуй со всей страстью.
— Идиот твой Марьян, — на миг оторвавшись от моих губ, прошептал Дольшер. — Не ты бревно, а он дятел.
Меньше всего на свете мне хотелось сейчас вспоминать о бывшем любовнике. Внутри все тонко дрожало от возбуждения. Наверное, впервые я чувствовала такое. В голове не осталось ни одной мысли — лишь бы этот момент никогда не заканчивался.
Дольшер скользнул губами вниз, провел языком по шее, и я выгнулась в его руках. Наверняка он видел сейчас через иллюзию, поскольку создал ее. Поэтому в его глазах я была не парнем с Хекса, а прежней Киотой. И кто знает, к чему бы мы могли прийти в итоге, но тут случилось непредвиденное.
— Извините, что без стука. — Дверь в кабинет без предупреждения распахнулась, и на пороге возникла высокая пожилая женщина с сединой в темных, аккуратно причесанных волосах.
Дольшер отпрянул от меня со всей поспешностью, однако было уже поздно. Женщина закашлялась от увиденной картины, побагровела, как переспелый помидор, и выскочила обратно в коридор, не сказав больше ни слова.
Я перевела недоуменный взгляд на Дольшера. Интересно, с чего вдруг его секретарша так отреагировала? Неужели ни разу не видела своего начальника в обнимку с кем-нибудь? Сомневаюсь, учитывая темперамент Дольшера. И вдруг до меня дошел весь трагизм ситуации: ведь я сейчас была под действием маскирующего заклинания! А значит, женщина имела сомнительное удовольствие лицезреть, как ее начальник в кабинете целовался с молодым парнем. Н-да, так и рождаются самые грязные сплетни и слухи.
— Демоны! — выдохнул Дольшер. С настоящим ужасом посмотрел на меня. — Ты хоть представляешь, что она подумала? Уже максимум через час весь департамент будет судачить, что я резко сменил ориентацию!
Признаюсь честно, момент был неподходящий, но я рассмеялась. Расхохоталась во все горло. Видимо, сказалось нервное напряжение последних дней. Но уж очень забавно выглядел сейчас Дольшер: потерянный и очень испуганный.
Тот насупился, явно не оценив комизма сцены. Проворчал что-то неразборчивое и потянулся было вновь ко мне, решив, видимо, что больше терять нечего и надо воспользоваться удобной ситуацией, чтобы довести начатое до логического окончания. Но я уже взяла себя в руки. Мягко отстранилась, показывая, что момент слабости миновал. Сразу же вспомнилось заключенное с Марьяном пари. Пожалуй, выиграть его будет действительно сложно. Прошел всего день, а я едва не пала под напором и страстью Дольшера. Впредь надо быть куда осторожнее и рассудительнее. Но больше я не позволю повторения подобной ситуации. Шестьсот хардиев на двоих — вполне достойная цена за отказ от секундного наслаждения.
— Прости, Дольшер, — проговорила я, глядя на него с сочувствием. — Не стоит. Сейчас не время и не место.
— Раньше надо было меня останавливать, — обиженно произнес Дольшер, настойчиво пытаясь привлечь меня обратно в свои объятия. Патетично вздохнул. — Теперь уже поздно. Моя репутация безвозвратно погублена! Неужели я не могу получить маленькую компенсацию за это?
