Монетка на счастье (СИ) - Малиновская Елена Михайловна (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗

Малиновская Елена

МОНЕТКА НА СЧАСТЬЕ

   - Дяденька, дай монетку на хлебушек!

   Чумазая девчонка кинулась наперерез хорошо одетому седовласому господину, со скучающим видом вышедшего из дверей одного из богатых особняков, который был расположен в самом центре Арильи - столицы Итаррии.

   Тот не обратил внимания на докучливую просьбу. Повернулся, с вежливым полупоклоном придержав дверь для своей спутницы - дамы в строгом черном наряде, чью внешность скрывала густая и непроницаемая для чужих любопытных взглядов вуаль.

   - Дяденька, дай монетку на хлебушек! - повторила девчонка, не торопясь отойти прочь. И неожиданно в ее голосе прорезались непривычные не просящие, но требовательные нотки.

   - Пшла прочь, попрошайка! - зло сплюнул через плечо господин, даже не посмотрев в ее сторону. И тут же, жеманно растягивая слова, пожаловался даме, которая почему-то замешкалась, не торопясь положить узкую ладонь, затянутую в тончайшую кожу перчаток, на его локоть: - Совсем бродяги обнаглели! Среди белого дня к приличному люду липнут. Стыд и совесть потеряли!

   - Девочка выглядит очень худенькой, - совсем тихо прошелестел голос его спутницы. - И она такая бледненькая! Быть может, она действительно очень голодна?

   Господин искоса посмотрел на маленькую попрошайку, которая так и стояла в полушаге от него, исподлобья уставившись на него просящим и одновременно испуганным взглядом. "Словно бродячая собака, которая не знает, то ли получит пинок в бок, то ли сухарь от случайного прохожего", - неожиданно мелькнуло у него в голове сравнение. Но господин тут же кисло поморщился, досадуя на свою мягкотелость. Как любил говаривать его батюшка, да будет он счастлив во владениях бога мертвых Альтиса, всех жалеть - жалелки не хватит.

   - Не знаю, моя дорогая, где ты увидела бледность, - усмехнулся он, вновь настойчиво предложив руку своей даме, которая в очередной раз словно не заметила этого. - Лицо этой бродяжки очень тяжело рассмотреть из-за слоя грязи! И вообще, пойдем скорей, пока на нас ее блохи не перебрались. По-моему, я уже чувствую, как по мне кто-то ползает!

   И вальяжный господин выразительно передернул плечами. Так и не дождавшись, когда его дама соизволит положить руку на любезно выставленный локоть, собственническим жестом обнял ее и попытался увлечь дальше по тротуару.

   - Дай денежку на хлебушек! - упрямо повторила девочка. И, видимо, почувствовав молчаливую поддержку загадочной незнакомки, осмелилась на немыслимую дерзость - осторожно прикоснулась к теплому осеннему сюртуку господина.

   В следующее мгновение тот резко взмахнул свободной рукой, в которой сжимал трость с массивным металлическим навершием, - и девочка, болезненно вскрикнув, отлетела в сторону. Упала на мостовую, расплескав жидкую ноябрьскую грязь и прижимая ладони к лицу. Через растопыренные пальцы сочилась неправдоподобно яркая алая кровь.

   - Фу, гадость какая! - выругался господин, яростно отряхивая свою одежду. - В чистку теперь придется отдать. Мерзость настоящая! Пойдем, Таилия, пойдем, дорогая!

   Но дама его уже не слушала. Она бросилась к девочке, не обращая внимания на то, что пачкает свое пальто, опустилась перед ней на колени.

   - Больно, маленькая? - ласково спросила она, пытаясь отвести руки девочки от лица и осмотреть рану.

   - Таилия, да что ты привязалась к этой бродяжке?! - продолжал бушевать господин. - Отойди от нее! Мало ли какой заразы ты от нее нахватаешься? Девчонка сама виновата. Получила по заслугам! Где это видано - приличных людей за одежду хватать?

   Бродяжка тихо плакала, уткнувшись лицом в плечо дамы. И той было все равно и на пятна крови, безнадежно загубившие ее дорогое пальто, и на недоуменные взгляды прохожих. В глубине души пробуждались давно уснувшие, как ей казалось, материнские чувства. Ее мальчик, ее маленький Эван, который прожил всего неделю... Когда он уставал кричать от боли, то плакал точно так же - тихо, почти беззвучно. Целители были бессильны ему помочь. За неделю она умудрилась отдать им целое состояние, отчаянно цепляясь за малейший проблеск надежды. А ее муж, Грегор, со временем превратившийся в этого вальяжного господина, помнится, тогда тоже ворчал, что она сходит с ума. Мол, если боги не дают шанса на спасения - то не стоит идти их воле наперекор. Можно лишь смириться. И потом он вздыхал над каждым медяком, который она потратила в упорных, но, увы, бесполезных попытках вновь забеременеть. Богиня счастливого брака Бригида больше не благословляла ее чрево.

   - Таилия, я сейчас поймаю экипаж и уеду без тебя! - сухо предупредил жену Грегор. - Если хочешь и дальше нянчиться с этой бродяжкой - то я при этом присутствовать не намерен. И не вздумай тащить ее домой! Не пущу ни ее, ни тебя. Уяснила?

   - Да, - чуть слышно проговорила женщина, продолжая бездумно гладить девочку по давно не мытым, свалявшимся сальным волосам, по виду напоминающим самую настоящую паклю.

   - Ну смотри! - в последний раз с глухой угрозой предупредил ее Грегор. Простоял в пустом ожидании еще неполную минуту, потом, убедившись, что жена не торопится присоединиться к нему, вполголоса выругался и развернулся идти прочь.

   - Одна беда от этих женщин! - в сердцах кинул он прохожему, с немалой долей интереса наблюдающего издали за этой сценой.

   Тот в ответ лишь неопределенно пожал плечами. И Грегор, гневно размахивая злополучной тростью, отправился дальше, продолжая рассерженно шипеть себе под нос. Ну, Таилия, ну учудила! Пусть только появится сегодня дома! Уж он-то ей покажет, как со всяким отребьем якшаться. Забыла, поди, когда он в последний раз ее уму-разуму учил. Придется напомнить, как тяжела бывает его рука, умеющая не только ласкать, но и бить наотмашь. Верно говорят: женщины - глупое племя, которое надлежит держать в строгости и страхе, не давая ни малейшего спуска. Только покажешь им свою слабость, как тут же на шею постараются сесть. Но при людях не стоит устраивать сцен. Потом, все потом. Он терпелив, дождется своего часа. Все равно она вернется. Куда ей еще деваться? Не пойдет ведь, в самом деле, жить к бродяжке.

   Таилия обреченно закрыла глаза, продолжая обнимать худенькое тело девочки, которая отчаянно жалась к ней в попытке найти спасение и хоть немного тепла. Она прекрасно знала, какие мысли сейчас бродят в голове ее жестокого супруга. Он наверняка в бешенстве. И не только из-за бродяжки, но прежде всего из-за того, что она осмелилась прилюдно высказать ему свое неповиновение. А значит - опять придется замазывать синяки под глазами и носить вуаль. Она уже забыла, когда в последний раз показывалась в обществе с открытым лицом. Вуаль словно срослась с ее кожей. Сначала она была знаком траура по умершему сыну. А сейчас... Сейчас вуаль - ее единственное спасение от позора прилюдного обсуждения неудавшегося брака.

   Таилия еще гладила всхлипывающую девочку, но мыслями была уже далеко отсюда. В глубине души заворочалось неизбывное отчаяние, грозящее в любой момент переродиться грозной штормовой волной и перехлестнуть ее с головой. Что же делать? Как сбежать от всего этого? И Таилия запрокинула голову к далеким серым небесам, сочащимся в этот ненастный день мелкой моросью. На глазах выступили горькие слезы, которые привычно обожгли ее щеки огнем стыда. Нет, нельзя плакать! Особенно здесь, на улице! Люди злы, они лишь посмеются над ее бедой. А кто-то искренне не поймет, чего ей все неймется. Богатый муж, высокое положение в обществе. Да, боги не дали им детей, но это бывает. Значит, надо искать смысл жизни в чем-то другом. А то, что муж иногда позволяет себе рукоприкладство... Ну, сама виновата. Все-таки он не до смерти бьет, не до увечий и только за дело. Дерзко ответила, неудачно пошутила, позволила себе ляпнуть глупость в присутствии посторонних. Надо быть благодарной Грегору за то, что некогда он взял в жены обычную босоногую девчонку из большой крестьянской семьи и ни разу не попрекнул ее происхождением.