Конец академии (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
- Из ГИС, - буркнул тот, - есть парочка площадок, чисто для мужчин, ну там общение, обмен всяким разным, обсуждения литературы, искусства ну всё такое. Вот недавно, там ветка обсуждения мужского клуба открылась, и платную прямую трансляцию его лекций организовали - этого парня.
- Ты, надеюсь, там не под своим настоящим именем зарегистрирован был, - поинтересовалась самодержица всероссийская, - и платил не с официального счёта?
- За дурака-то не держи, - обиделся тот. - У меня давно там левый профиль зарегистрирован, девочки из канцелярии помогли, и кошелек заведен отдельный.
- А если не секрет, зачем? - уточнила, прищурившись женщина. Контролировать своего мужа досконально она не считала необходимым, предоставив почти полную свободу, это был вопрос доверия, да и не подозревала его в чем-то таком, но ей было просто интересно.
- А ты как думаешь? - сварливо поинтересовался Витольд, - К примеру откуда думаешь, я вон то красивое кашпо достал? А те удобные прихватки для горячего? Да кучу всего. У нас пока через официальные службы запрос сделаешь, пока все инстанции пройдет, полгода уйдет, да еще и с тройной наценкой. Для императорского дома же. А так я на совместных закупках всё беру. Там мужики на всякую всячину закупки открывают, набирают нужное количество желающих и по оптовым ценам закупают напрямую у поставщика. И быстрее намного и дешевле выходит.
- И откуда ты только про всё это вызнаешь? - рассмеялась Екатерина.
- Так у меня же нет важных государственных дел, - буркнул то, - только семья, да дом, что ещё делать.
- Ага, императорская семья и дом-дворец, действительно. Ладно, так чему этот твой мальчик там на лекциях учил?
- Чему учил? - мужчина снова немного засмущался, а затем, спросил, в ответ стрельнув глазами, - А помнишь, пару дней назад мы с тобой, в спальне…
- Так ВОТ чему… - протянула императрица, вспомнив, неожиданно предложившего кое-что новенькое мужа, и весьма интересный и необычный опыт той ночи.
- Ну да.
- Действительно, интересный мальчик, - хмыкнула женщина, - кстати, там говорилось, кто он?
- А вот, сама посмотри, - Витольд охотно протянул жене планшет, что до этого мусолил в руках, - это с его последней лекции.
Включив экран, Екатерина ткнула пальцев в иконку воспроизводства записи, и картинка тут же ожила, показывая с некоторого удаления юношу в форме, перед аудиторией из сидевших на стульях мужчин. На странный антураж помещения императрица пока решила не обращать внимания, сосредоточившись, на парне. А тот, меж тем, произнес, - “На всякий случай представлюсь снова - Пётр Иванов, - фаворит, воя, курсата военной академии…”.
Чуть не выронив планшет из рук, императрица изумленно смотрела на продолжавшего что-то вещать молодого человек, а затем, буквально взорвалась от смеха.
- Ой не могу, - вытирая выступившие слезы, произнесла она под недоумевающим взглядом мужа, - мне только канцелярия на рассмотрение предложения подала, а он уже. Сам, инициативно, без чьей-либо помощи. Да так успешно, что даже мой собственный муж его слушает и на деле советы применяет. Как думаешь, сколько человек его лекции в ГИС посмотрело? - неожиданно спросила она у Витольда.
Опешивший от странной реакции жены, тот пару минут переваривал вопрос, а затем ответил, продолжавшей с интересом смотреть запись Екатерине, - Ну, думаю, несколько тысяч точно, если по количеству отметок “Нравится” ориентироваться.
- Мда, - покачала головой та, - а процесс-то уже идет, и без всякой нашей помощи. - В этот момент, на записи послышался сильный грохот и помещение тут же заволокло поднятой взрывом пылью. - “Всем лежать! Работает спецназ ИСБ”, - прогремел резкий женский голос, и запись оборвалась.
- Кстати, - снова подал голос Витольд, - а мужики-то на площадке достаточно бурно возмущаются. Называют произволом властей, дискриминацией, оголтелым феминизмом. Так скоро до маскулинных лозунгов дойдут. Надо что-то решать. Да и повод для таких жестких действий ИСБ мне не понятен. С чего такое неприятие?
- Мне тоже не совсем понятно, - задумчиво протянула Екатерина, затем вернула планшет мужу, - но я разберусь с этим вопросом.
- Отлично, - заулыбался тот, вставая, - ну тогда я пошел.
- Нет, Витольд, - внезапно остановила его женщина, обратившись по полному имени и заставляя мигом посерьезнеть, - посиди пока. Нам надо еще кое-что обсудить и тоже касаемо этого самого мальчика - Петра Иванова.
Везли нас с Рубинштейном, которого записали в организаторы подпольной ячейки, раздельно, видимо чтобы мы не смогли договориться по показаниям. Весьма грубо, надо сказать. Во первых в наручниках, хотя мне было даже смешно думать, что я могу сделать трём спецназовкам в полном обвесе, во вторых, плотно зажав меня с двух сторон на заднем сиденье ведомственного внедорожника, непременного черного цвета и наглухо тонированного со всех сторон.
Привезли, вывели в закрытый дворик управления, а затем буквально занесли в камеру внутренней тюрьмы, где и оставили, даже не сняв наручники. Приникнув лицом к прутьям решетки, я посмотрел сколько смог направо и налево, до в длинном ряду камер других вынужденных постояльцев не заметил. Похоже мы оставались тут только вдвоем, я и девушка в форме с погонами прапорщицы, что сидела за столом при входе.
Побуравив её некоторое время взглядом, я, вспомнив виденные некогда сериалы на подобии “Улиц разбитых фонариков”, просунул скованные наручниками запястья сквозь решетку и заорал, - Начальница, браслеты-то сними, не по-людски это, мучаться оставлять. Никуда я не убегу, ничего не сделаю. Папой клянусь!
Та недовольно поморщилась, но игнорировать не стала, поднялась, словно ба невзначай поправив кобуру на поясе, а затем подошла, доставая ключи.
- Стой смирно! - грозно предупредила она, - Попробуешь дернуться, применю силу.
Угу. Вот надо обязательно это говорить? Она же и так прекрасно понимает, что я ей ничего сделать не смогу, хоть задергаюсь. Но видать, вбитые рефлексы уже не исправить. Поэтому я только, стараясь не двигаться, ответил лаконично, - Стою.
Наконец наручники были сняты и я с облегчением потер освобожденные запястья. Все веселей стало. А затем, осмотрев камеру два на два, сел на металлическую лавку и откинувшись спиной на стену, принялся ждать, когда меня вызовут на допрос.
Вот только час шел за часом, а меня всё никак не забирали. К тому же начало ощутимо поддавливать мочевой пузырь. Не выдержав, я поднялся и позвал, - Начальница, мне бы в уборную!
Вот только прапорщица лишь бросила на меня короткий взгляд и снова принялась заниматься своими делами.
Эй-эй, я так не играю!
- Начальница! Ну будь человеком!
И вновь только недовольные глаза, да хмурое бурчание, - Не положено.
- Не положено?! - возопил я, а затем, рассердившись окончательно, осмотрел камеру, и подойдя к дальнему углу, расстегнул штаны и молча принялся делать своё мокрое дело, обильно орошая стену на уровне пояса.
Когда родниковое журчание дошло до тонкого женского слуха, от былого равнодушия не осталось и следа. Подлетев к клетке, прапорщица заорала, - Ты что делаешь, урод!
- Ссу - как можно более спокойно ответил ей, повернув голову, - раз туалета нет, значит здесь схожу.
- Ах ты гад!
Не успел я застегнуть штаны, как меня уже выволокли наружу и крайне чувствительно приложили по почкам.
- Ай, ой, уй!
- Что, не нравиться?! Сейчас возьмешь ведро с шваброй и будешь убирать!
- А если я не хочу!
Хрясь!
- Хочу-хочу!
В общем, когда за мной таки пришли, я хмуро шваброй домывал пол в камере, под неусыпным взором постукивающей по ладони дубинкой, прапорщицы.
- И что тут у нас, - ухмыльнулась давешняя иэсбэшница.
- Ссыкун мелкий, - фыркнула моя надзирательница, - решил характер показать.
- Ладно, потом домоет, ему еще тут долго куковать.
