Приятно тебя общать (СИ) - Кикина Ирина (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Мам, он что, плачет?
— Зомби… Эй, зомби… Не надо. А хотя… поплачь…
Я зомби. Да. Зомби — это я. Закрываю лицо руками.
За что? Почему я? Я был человеком…
Маленькие пальцы касаются моих запястий. Мягко, но настойчиво разводят мои руки в стороны. Зачем ты так смотришь на меня?
— Ты что-то вспомнил? Что-то плохое? Тебя обижали?
Киваю.
— Давай договоримся. Мы постараемся тебя не обижать. Мы бываем злыми иногда, но мы так не хотим, понимаешь? Если будешь слушаться, мы постараемся, ладно?
Детская рука прижимается к моей щеке. Как бы я хотел и вправду заплакать! Я вспомнил то, что и безумно больно, и бесценно дорого. Надолго ли? Эта семья хочет продать меня, и тогда шаманы снова заставят меня всё забыть. Кончится ли это когда-нибудь? Насколько проще смерть…
Она гладит меня по волосам. Она жалеет меня.
— Ррххххх, — тихо говорю я.
Мелкая… Света прижимается лбом к моему лбу. Заглядывает в глаза.
Она не боится. Ей не противно.
— Сейчас я надену на тебя намордник. Это не для того, чтобы тебя обидеть, а для того, чтобы погулять. Ты же будешь послушным?
— Ы.
Она отстраняется. Пальцы ловкие и быстрые. Щёлк, щёлк — щёлкают замки.
— Ну вот и молодец. Пойдём.
В одну руку она берёт поводок, другую вкладывает в мою ладонь.
И помнить становится не так страшно.
Мы идём в парк, но я ничего не вижу вокруг. Я вспоминаю.
Сколько я сменил семей? Десятки лиц. Десятки Хозяев. Я служил им, но рано или поздно вспоминал себя прежнего. Меня отдавали на коррекцию снова и снова: кому нужен зомби, которого надо жалеть?
Я слышал разговоры шаманов из ГОС-З. Подпольные вуду-клубы не умеют правильно зомбировать, поэтому память всё время возвращается ко мне, и я начинаю вести себя как человек. Это не самый серьёзный дефект, так что «изымать из обращения» меня никто не собирается. После импринтинга я становлюсь вполне себе мирным. А с каждой коррекцией и перепродажей ещё и приношу государству доход. Наличие чувств у зомби не доказано, да и кого они волнуют, когда в казну идут лёгкие деньги?..
В парке Света сразу бежит к детской площадке и просит раскачать. Я качаю, девчонка визжит, и смеётся, и кричит: «Сильнее! Сильнее!» Я знаю: сейчас будет воспоминание. Очень важное, но почти невыносимое. Я не подгоняю его. Боюсь и жду. И раскачиваю Свету.
Как объяснить этой семье, что я больше не хочу забывать? Как упросить их, чтобы они оставили меня себе… или уничтожили? Я зомби-подросток. Я был мёртвым гораздо дольше, чем живым. Я служил верно. Может, я заслужил хоть немного сострадания?
Света взлетает к фонарям и шелестящим кронам каштанов. То наклоняется вперёд, то откидывается назад, вытягивая ноги. «Сильнее, сильнее!» И, кажется, я вспомнил.
Когда-то давно я точно так же раскачивал младшего брата. Он тоже смеялся и хотел сделать «солнышко». По дороге домой мы поссорились из-за какой-то детской ерунды. Я довёл брата до порога, а сам пошёл бродить по сумрачным улицам, злясь и вполголоса ругаясь. Меня поймали и увезли. В тот самый вечер. Как тебя звали, мой маленький брат? Где ты сейчас, жив ли? Простил ли ты меня?
— Что такое, зомби?
Света скребёт ногами по земле, чтобы остановить качели. Глажу её по русым кудряшкам. У брата волосы были гладкие и рыжеватые. Подхватываю девочку под мышки и сажаю себе на плечи. Когда я так делал, брат заливался от восторга.
Как долго будет Мама искать покупателя? Успею ли я вспомнить лицо брата? Его имя? Или хотя бы своё?..
Дома Хозяин подзывает меня, уводит в свою комнату.
— Закрой дверь, зомби. Встань к стене. Распрямись.
Карандашом он рисует чёрточку на дверном косяке, отмечая мой рост. Потом замеряет расстояние от пола до отметки портняжной лентой. Велит раздеться до трусов. Внимательно меня рассматривает, переписывает на листок буквы и цифры с моего клейма, начинает что-то быстро-быстро набирать на клавиатуре.
— Знаешь, что я делаю?
— Гррр.
— Есть такой ресурс, «Братья наши мёртвые»…
— Андрюша, тебе сейчас нужен зомби? На кухне надо прибраться.
— Минуту, мам! — он оборачивается ко мне. — Ладно, иди, помоги маме.
Открываю дверь. Потом закрываю. Надо ведь сначала одеться.
— Молодец. Умный зомби. К маме в трусах нельзя. — Хозяин почёсывает подбородок. — Хотя с другой стороны, без трусов ещё хуже.
— Ыыыы.
— Ыгы, — смеётся. Но лицо его резко становится серьёзным и взрослым. — Ты прости, ладно? — говорит Андрей, когда я уже выхожу.
Киваю.
Моя полы, думаю, что человек — это такая Штука, которая причиняет боль себе и другим: со зла, по привычке или случайно. С человеком часто происходят превращения. Была Мелкая Зараза — стала Света. Был Хозяин — стал Андрей. Был я — стал Эй, Зомби! Только Мама остаётся Мамой, но она всегда чуть больше, чем просто человек.
Снова идём в школу. За спиной рюкзак Андрея, в левой руке два пакета сменки и ранец Мелкой. За правую руку меня держит Света. Люди как-то странно на неё смотрят.
В зомбятнике мы втроём ждём Алёну с Гошей. Сначала маленькая красавица разговаривает с Хозяином строго, но потом перестаёт обижаться. Андрей отводит её в сторону, что-то спрашивает, передаёт записку. Мелкая открывает рот, наверное, чтобы крикнуть: «Жених и невеста!» — но потом закрывает и только хитро улыбается, совсем как Мама.
Мы с Гошей расходимся по кабинкам, дети запирают нас и спешат на урок.
— Ыыыы, — говорю я.
— Ыыыы, — подтверждает сосед.
Мы пожимаем друг другу руки через щель под потолком. Иногда не подружишься, пока не сломаешь пару стен.
На большой перемене в зомбятник вваливается орава детей. Похоже, они хотят увидеть меня, а Андрей отнекивается.
— Да что на него смотреть? Зомби как зомби. И вообще, он не совсем мой, а наш общий со Светкой.
— Ну покажи, Андрюх! Зомби-подростки редко попадаются. Всё больше старики и развалюхи, как у Михая.
— Ромыч, ты тон убавь, у тебя вообще зомбяка нет, — возмущается Михай ломающимся голосом.
Пытаюсь в дверную щель разглядеть, что там снаружи. Хозяина пока не видно. Не меньше десятка парней, но точнее подсчитать не могу: кто-то толстый загораживает мне обзор.
— Да ваши зомби вообще ширпотреб. Вот у меня уникальный экземпляр — зомби-ребёнок. Их запретили через три года после старта Программы-З и перестали делать. Тех, что были, почти всех на удобрение отправили, и сейчас их если завозят, то только контрабандой с востока. А наш зомби с нами уже лет сорок и до сих пор в идеальном состоянии.
— Ну и нафига он нужен? — спрашивает чуть гнусавый голос Ромыча. — Ни по дому помочь, ни тяжести таскать — ничего не может, только мясо задарма жрёт. Одни дешёвые понты. И что-то в школе его с тобой никто не видел!
— Мясо он не жрёт, только самый качественный зомбикорм! И никакие это не понты. Он в саду работает, кусты стрижёт… — оправдывается хвастун.
— Пффф, велика польза! Самый бессмысленный зомби на свете. Если ты его возьмёшь в школу, то тебе его охранять придётся, а не наоборот.
— А ты заткнись, Андрей! В глаз захотел?
— Что, нечем крыть?
— Допросишься!
— И что будет? Спустишь на меня своего зомби в ползунках?
— Грррыыаууууээрррууааа! — рычу я. Гоша поддерживает, и получается очень внушительно.
— Кому там не сидится? — голос Павла Степановича перекрывает шум.
Мы замолкаем, но и подростки тоже перестают кричать. Шурх-шурх ключ в замке.
На пороге Хозяин. Вокруг другие ребята. Что мне сделать, Андрей? Хочешь, могу распугать, пусть побегают, некоторым полезно жир растрясти. Будут потом тебя бояться и уважать. Ты же этого хотел?
— Ну что, довольны? Зомби как зомби. По дому помогает.
— Говорят, благодаря этому зомби ты с Алёнкой задружился, — гнусавит полноватый Ромыч.
— Кто говорит? — вскидывается Андрей.
— Завистливый ты, Рома, — вставляет Мелкая свои пять копеек. Откуда только явилась? — А ещё сплетник хуже некоторых девчонок. Побольше бы за собой смотрел и поменьше бы слушал, что другие болтают.