Убить демиурга! - Фирсанова Юлия Алексеевна (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
– Это дарственная. На особняк.
– Какой? – озадачился Инзор, сведя темно-рыжие брови к переносице, и наморщил лоб. – Мать не собиралась дарить тебе собственность в столице, пока не будешь официально представлена и на Альрахане не освоишься.
– Мы вчера по дороге во дворец с одним дедушкой говорили о его пропавшей семье. Он отбыл на ее поиски, а мне подарил особняк, в котором тосковал по сбежавшей дочери, – объяснила Видящая, все еще пребывающая в состоянии частичной контузии неожиданной вестью. Девушка вертела в руках плотный лист с красивыми завитушками, будто надеялась, что тот исчезнет или изменит содержание, если вертеть достаточно долго.
– Ника сделала предсказание о дочери и внуках старику Негалу, – конкретизировал Эльсор пространные рассуждения девушки.
– В город тебе все равно нельзя, – извиняющимся тоном напомнил Инзор.
– А вернуть назад дедушке его дом можно? – уточнила Вероника, испытывая неприятное ощущение, будто она кого-то обманула и хитростью получила то, на что не имеет никакого права. – У него ведь и впрямь родные есть, ему особняк нужнее. Да, дочь там жить ни за что не будет, но можно продать или в аренду сдать?
– Этот полубезумный «дедушка», Ника, – с кривоватой усмешкой объяснил Пепел, позаимствовав у Видящей дарственную и скользя взглядом по строчкам, – в первой десятке богатейших лоанов Альрахана числится. Он не обнищает от расставания с одним из пяти городских особняков. Дар, преподнесенный Видящей, должен быть сообразен оказанной пророчеством чести – такова древняя традиция, известная мирам.
– А-а, – протянула юная писательница с печальным смешком, – теперь понятно, почему Торжен решил меня отравить. Вопрос стоял о сообразности даров. Значит, сенешаль счел мою смерть достаточной компенсацией за свою загубленную карьеру. Тогда, главное, никому и ничего ненароком на балу не ляпнуть.
– Не сможешь умолчать? – насторожился Эльсор, осмысливая практический аспект реализации способностей видения на альраханской местности.
– Не знаю, – пожала плечами Ника.
Злополучную дарственную она положила на столик в прихожей и теперь уже машинально вновь крутила ножик до тех пор, пока не сдали нервы у телохранителя и он не отобрал острый предмет у недотепы, ничего не смыслящей в технике обращения с опасными вещами. Если она, конечно, не касалась вскрытия конвертов.
Видящая глубоко вздохнула и, оглядев всех посвященных в тайну, в компанию которых как-то мимоходом-мимолетом вписалась Ила, покаялась:
– Оно говорится само. В один момент я ничего не знаю, а потом мысли сами возникают и на язык лезут, будто спешат быть высказанными. И я не сразу понимаю, насколько произносимое важно, опасно или секретно. Оно словно сначала на язык попадает, а потом уж до головы доходит.
– На балу не оставлять наедине ни с кем и самим далеко от нее не отходить, – выдал Эльсор инструкцию для брата.
– Да, Глеану обещал быть рядом, – заулыбалась Ника, надеясь порадовать замечательной вестью альсоров. Но почему-то вышла промашка. Эльсор ничуть не развеселился, скорее, помрачнел и дернул уголком рта, будто услышал нечто неприятное для себя.
– Владычица ждет результатов, – напомнил Инзор.
Мужчинам стоило поторопиться и явиться на ковер к Ане, пока та не потеряла остатки терпения и не отправилась на розыск информации заодно с сыновьями. Искра еще был морально не готов продемонстрировать на личном примере, как драгоценная родительница устраивает отпрыскам разнос за допущенные промашки. Перед Никой хотелось представать в наиболее выгодном свете, наверное, чтобы она, принятая в семью, им хоть капельку гордилась.
– Уже уходите? – по-настоящему расстроилась Вероника.
Здесь, в чужом и лишь отчасти своем (как-никак она написала о нем целых три книжки) мире, именно Гилиана и трое альсоров – Искра, Пепел и Лед – были для нее самыми близкими. Рядом с ними было легче принимать сумасшедшие перемены, ворвавшиеся в жизнь, и даже свалившиеся на голову неприятности.
– Мы вернемся, – пообещал Эльсор.
Взял руку Ники и, поднеся к губам, коротко, но очень нежно поцеловал в середину ладони. Коже стало горячо и чуть-чуть щекотно. А в серебряном взгляде Пепла танцевали загадочные темные огоньки. Медленно, будто вальс или тот самый гаэрон. Хотелось приглядеться получше, узнать наверняка, однако альсоры уже вышли из покоев. С тихим стуком закрылась дверь. Только тогда Ника огляделась.
Дарет едва заметно усмехался в усы, хоть отродясь и не носил оных, да почесывал горлышко своего живого детектора ядов. Ила, кажется, пребывала в еще большем ступоре, чем ее новоявленная госпожа. Теперь, когда не надо было куда-то бежать и немедленно действовать, чтобы спасти чью-то жизнь, горничная могла позволить себе состояние обалдения. Никогда она так близко не была рядом сразу с двумя альсорами Владычицы, а уж как запросто с ними общалась лоана Вероника!
Ника подняла с пола ничуть не возражающую против того, чтобы ее немного потискали, Шотар и выпалила, осененная блестящей идеей:
– Эй, Ила, а твои мама и сестренка не захотят в дареном особняке пожить, раз уж мне все равно от него не отделаться? Ты же говорила, вы без дома остались.
Горничная онемела, лицо исказилось в странной гримасе. Ника, испугавшись, что сказала что-то несусветно оскорбительное, хоть и непонятно почему, поспешно продолжила:
– Извини, я не хотела тебя обидеть. Ничуточки! Если не хочешь, то и не надо, считай, я сдуру ляпнула и уже взяла все свои слова обратно. Забыли? А? Ила?
– Я… я… – Кареглазка всхлипнула и, опустившись на колени, попыталась поцеловать Веронике руки. – Я должна бы отказаться, да только не могу, ради них. Не надо назад! Я… мама хорошей кастеляншей может быть, она об особняке позаботится, если позволишь, Ника!
Такого дикого чувства неловкости Ника не испытывала ни разу. Однажды, будучи на втором курсе института, она заприметила бывшую одноклассницу и поторопилась догнать. Бежала с криком пол-остановки, схватила за плечи и, развернув, увидела ошалелое и какое-то брезгливое лицо совершенно незнакомой девушки. Тот случай и в подметки не годился сегодняшнему. Никто и никогда не падал на колени, никто не бил поклонов и не приседал в реверансах (школьные спектакли не в счет). А тут такая же девушка, считай ровесница, плачет, елозит по полу и порывается руки облизать.
Неуютно было ужасно, когда Вероника почти силой – и откуда только эта самая сила взялась – подняла Илу с пола и обняла, смущенно шепча:
– Ну чего ты, не надо так. Все хорошо будет, никогда так больше не делай, хочешь поблагодарить, спасибо скажи и все, а так не надо. Я себя какой-то сатрапкой-рабовладелицей ощущать начинаю. Мы же вроде как подружились, а ты на полу пыль собираешь. Не надо, пожалуйста!
– Спасибо, – воплощая просьбу Ники в жизнь, робко улыбнулась Ила, взмахивая мокрыми стрелками слипшихся от слез ресниц. – Сами Плетельщики Судеб надоумили меня к тебе явиться!
– Кто бы ни надоумил, хорошо сделал! А ты и вовсе замечательно, когда послушалась! – объявила Ника, припоминая странную религию Альрахана, в которой, наверное, в силу почти бесконечных возможностей Владычицы, не было места богам. Лишь Плетельщики Судеб, загадочные незримые создания, выплетали дороги судеб людей. Но сами и только сами люди выбирали, на какую тропу ступить. Конечно, путались и ошибались, как же без того, но никого не винили в своем выборе, который потом, когда истечет отпущенный срок, рассматривался как единый узор, сообразно красоте и гармоничности коего отпускали его творца в следующую жизнь.
Грохот в коридоре помешал продолжению философско-религиозных рассуждений. Дарет мгновенно насторожился, положив руку на рукоять меча. А Ника удивилась:
– Что за погром, вроде не Французская революция на дворе?
После утренней попытки отравления традиционной кашей переселенка Соколова готова была поверить в штурм коридоров врагами. Ну и что, что раньше тут таковых не водилось? Специально для Ники, чтобы жизнь медом не казалась, взяли и завелись, десяток-другой.
