Секреты и ложь. Безопасность данных в цифровом мире - Шнайер Брюс (онлайн книга без txt) 📗

Также желательно предусмотреть специальные средства шифрования, протоколы и процедуры, которые будут использованы в чрезвычайной ситуации. Так можно сократить потери и быстрее восстановить работоспособность системы.

Борьба за безопасность бывает иногда довольно жестокой. Нападающим легче, они могут вести нечестную игру, использовать новую, неизвестную технику нападения. Они могут использовать методы, мысль о которых даже не приходит в голову защищающимся. Они не ограничены моделью угрозы, используемой в защите.

Преимущество нападающего состоит в том, что ему достаточно найти одну незначительную брешь в обороне. Защитник, с другой стороны, должен позаботиться об отражении любого возможного нападения. Он должен все предусмотреть, он не может позволить себе упустить что-либо из виду.

И защитники пребывают в смятении, допуская глупые ошибки. Они пишут код, содержащий множество изъянов. Они не устанавливают «заплаты» и не обновляют средства безопасности. Их вера в абсолютно безопасное изделие сродни теологической. Они не понимают, каковы реальные угрозы, и, соответственно, не принимают необходимых мер.

Время работает на нападающих. Системы должны работать изо дня в день. Нападающие могут ждать, выискивая тем временем слабые места системы, до того момента, когда защитники потеряют бдительность. Они могут менять стратегию и тактику в зависимости от ситуации.

Единственный выход – перейти в наступление.

Мы не боремся с преступностью, когда делаем наши банки невосприимчивыми к нападениям; с преступностью мы боремся, когда ловим преступников. К счастью, преступники довольно глупы. Хороший эксперт по безопасности имеет достаточно высокие доходы, которые и не снились хакеру, поэтому он может господствовать на поле боя.

Когда существовала угроза ядерного нападения СССР на Соединенные Штаты, предполагалось нанести ответный удар в случае ее реализации. Взаимное уничтожение столь же абсурдно, сколь нереально создание неуязвимой системы обороны, но это работало.

Детективное агентство Пинкертона было основано в 1852 году. В самом начале своей деятельности люди Пинкертона защищали от грабителей поезда на американском Западе. Они сразу поняли, что сопровождать каждый поезд – слишком дорогое удовольствие. Они также хорошо понимали, что ограбление – сложная операция: если вы собираетесь ограбить поезд, вам понадобится свой человек в управлении железной дороги, знающий график движения поездов, дюжина людей, лошади и т. д. Немногие способны справиться с такой задачей. Так что люди Пинкертона решили следовать непосредственно за грабителями. Для них было не так уж важно, платит ли железная дорога за расследование; они ловили преступников, чтобы защитить своих клиентов.

Люди Пинкертона были непреклонны. Если бы вы ограбили охраняемый ими поезд, они обязательно бы выследили вас. Это были серьезные ребята; проводились целые вооруженные сражения против банды Hole in the Wall Gang, в которые вовлекались сотни людей Пинкертона. Имеется сцена в «Butch Cassidy and the Sundance Kid» («Грубиян Кэссиди и Малыш»), где гангстеры преследуются после грабежа поезда группой, которая не собиралась отступать. «Кто эти парни?» – спрашивает Грубиян у Малыша. Это были люди Пинкертона.

В киберпространстве нужны такие же хорошие контратаки. Сегодняшняя ситуация такова, что, если вам не грозит расплата, вас ничто не удержит от взлома. Вторжение в сеть – не игра, это – преступление. Кража денег с помощью взлома системы электронных платежей – преступление. Распространение в Интернете материала, защищенного авторским правом, – тоже преступление. И преступники должны преследоваться по закону. Судебное преследование, помимо наказания преступника, приносит дополнительную пользу. Во-первых, осужденный вряд ли пойдет на новое преступление. И во-вторых, вероятно, другие люди не станут рисковать, пытаясь сделать то же самое.

Это не призыв к «охоте на ведьм», чем уже пытались заниматься ФБР и некоторые другие организации в течение прошлого десятилетия. В восьмидесятые годы они знали немного о компьютерах и сетях, а также о компьютерных преступлениях. Опасность виделась повсюду. В 1989 году, когда NuPrometheus League похитила и опубликовала в Интернете исходный код ROM Macintosh, ФБР проводило проверку множества совершенно случайных людей. В 1990 году контрразведка провела облаву в штаб-квартире компании Steve Jackson Games, потому что компания работала над созданием ролевой игры (даже не компьютерной программы), в которой упоминались некие «киберпанки» и хакеры, а также потому, что одного из сотрудников, Лойда Бланкеншипа, подозревали в принадлежности к хакерской группировке «Легион Смерти» (Legion of Doom). В 1999 году Ассоциация контроля за копированием DVD попыталась заткнуть рот 500 веб-сайтам, чье преступление состояло только в публикации сообщения о взломе DVD-криптографии. А в 2000 году Microsoft потребовала, чтобы Slashdot удалил сообщения о закрытых расширениях к протоколу Kerberos.

Это не призыв к крайним мерам, к которым прибегали в девяностые годы. Дэвид Смит, создатель вируса Melissa, может получить от пяти до десяти лет тюрьмы [74]. Кевин Митник получил и отсидел почти пять лет, и ему запрещено пользоваться компьютером еще три года. (Все его навыки связаны с компьютерами, но ему запретили читать лекции по предмету. Чиновник, занимавшийся его досрочным освобождением, предлагал получить работу в Arby.) Кевину Поулсону был вынесен аналогичный приговор. Китайское правительство приговорило хакера к смерти за взлом банковского компьютера и похищение 87 000 долларов. (По правде говоря, в Китае казнят всех грабителей банков.) Помнится, на американском Западе в начале XIX века конокрадов часто отправляли на виселицу. Общество хотело этим показать, что не потерпит конокрадства. Правительства европейских стран продемонстрировали такое же отношение к террору в начале 70-х, когда террористов начали расстреливать на улицах. Тем самым они предельно ясно объявили: «Мы больше не играем в игры». Чрезмерно суровые приговоры, выносимые хакерам, связаны с панической реакцией общества на новую угрозу.

Это также не воззвание к тому, чтобы объявить вне закона любых исследователей или хакеров, практику «полного раскрытия» или отменить право оценивать надежность средств безопасности. Законы Соединенных Штатов запрещают «обратное проектирование» (reverse engineering) систем защиты от копирования. Индустрия развлечений вовсю лоббирует эти драконовские законы, чтобы с их помощью скрыть недостатки защиты своих продуктов. Ни в одной другой отрасли промышленности производители не пытаются запретить покупателю исследовать товар, чтобы понять, как он работает. Никакая другая промышленность не пытается помешать оценивать качество ее изделий по схеме «Отзывы потребителя». Глупо казнить гонца, принесшего дурные вести.

К чему я призываю, так это к ужесточению судебного преследования людей, вовлеченных в преступную деятельность, и к вынесению справедливых приговоров. Широко распространена такая точка зрения: «Если я сижу спокойно и не поднимаю шума, то никто не побеспокоит меня». Компании неохотно преследуют компьютерных преступников, потому что боятся мести. Действительность же такова, что до тех пор, пока мы не начнем преследовать преступников, они будут и далее распространять средства нападения и взламывать сети. Как только мы начнем наказывать их, хакерство перестанет быть столь привлекательным делом. Это не идеальное решение, так как хакеры, скорее всего, уйдут в подполье, но ситуация все же изменится. Применение в семидесятые годы жестких мер против терроризма имело два положительных эффекта: неисправимые террористы были вынуждены действовать с большей осторожностью, а другие просто сложили оружие.

Абсолютной безопасности не существует, но не всегда это является проблемой. Только в Соединенных Штатах индустрия кредитных карточек теряет из-за мошенничества 10 миллиардов долларов в год, но ни Visa, ни MasterCard не собираются сворачивать бизнес. Ущерб от краж в магазинах Соединенных Штатов составляет от 10 до 26 миллиардов долларов в год, но при этом «утруска» (как это называется) редко становится причиной закрытия магазинов. Недавно мне понадобилось заверить документ у нотариуса: эта процедура использует самый слабый «протокол безопасности», который я видел когда-либо. Однако она прекрасно служит тем целям, ради которых была разработана.