Теряя Контроль (ЛП) - Фредерик Джен (электронная книга .TXT, .FB2) 📗

— Мама, — начинаю протестовать, — я была в хорошем настроении, потому что мы собирались пойти в зоопарк.

— Миссис Корриелли, я — Йен Керр, друг вашей дочери.

Он берет ее за руку, которую она протягивает, и целует её, ну или просто прижимается лицом. Как это все старо, хотя у мамы и вызывает трепет, будто она подросток, попавший на концерт «OneDirection».

— Проходите, я купил билеты.

Йен машет билетами перед моим лицом, и мама прямиком направляется к контроллеру.

— Малкольм? — бормочу себе под нос, когда прохожу мимо него. Одна сторона его губ приподнимается, но он ничего нее говорит. — Надеюсь, ты отдал бешеные деньги за информацию.

— Если и так, это стоит каждого пенни, — отвечает он.

Не дожидаясь ответа, он догоняет мою маму, которая, похоже, пытается оставить меня наедине с моим новым парнем. Он берет ее под локоть, и они идут к секции с морским львом, я же с хмурым лицом следую за ними. Моя мама расспрашивает Йена о его любимых животных. Он отвечает так тихо, что мне сложно уловить, но, похоже, он говорит «зайчата».

Йен сопровождает маму по территории зоопарка в течение двух часов, а я плетусь за ними, отчасти потому что совершенно не против пялиться на отличную задницу Йена, хотя в большей степени пытаюсь собраться с мыслями и понять, чего он добивается.

На обед Йен ведет нас в «Boathouse», ресторан в центре парка. Я не хочу идти, так как там слишком дорого, но он настаивает, а у мамы приподнятое настроение. Как только мы садимся за столик, он не по-детски начинает флиртовать с мамой.

— Медицинский фонотипист[1]? Вы, наверное, храните самые лучшие истории, — заявляет он.

— Скорее, ужасные, — нежно выговаривает мама, — но, к сожалению, нет ни одной, которой я могла бы поделиться. Конфиденциальность, знаете ли.

— Должно быть ваша дочь переняла все ваши лучшие черты. Яркая, веселая, роскошная, — он наклоняется к ней и расправляет ей салфетку на коленях. — Она ходила в школу здесь, в городе?

— По большей части, хотя несколько лет мы жили в Куинсе, — годы Малкольма и Митча Хеддеров. — Но Тайни родилась и выросла на Манхэттене. Не думаю, что она согласится перебраться на другую сторону реки, даже за все деньги в Джерси.

— Тайни — интересное имя для Виктории, — он намазывает для нее хлеб, затем ближе к ее руке придвигает стакан воды. Каждое его действие направлено на то, чтобы у нас обеих было все необходимое.

— Тайни разве не рассказывала, как получила это прозвище? — мама качает головой, будто я сделала нечто возмутительное. — Да, она может быть молчаливой относительно себя.

— Расскажите мне об этом, — умоляет Йен. — Иначе у меня создается ощущение, что в наших с ней беседах говорю только я. В ней загадок больше, чем у Сфинкса.

Он бесит настолько, насколько и мил, я впечатлена. Наблюдать за потоком слов туда-обратно было бы чрезвычайно интересно, если бы речь шла не обо мне.

— Ну, она была самым крошечным ребенком на свете. Родилась на тридцать третьей неделе недоношенной и была такой маленькой, что с самого начала я называла её Тайни. И оно прижилось даже больше, чем Виктория.

— Виктория… красивое имя, — Йен гладит её руку, и мама краснеет под его пристальным взглядом.

Невероятно. Я качаю головой, когда он украдкой мне подмигивает.

Весь обед проходит в том же духе: Йен выуживает у моей матери все, что хочет, посылая мне озорные ухмылки, когда мама рассказывает что-то обо мне, что он находит особенно интересным, и очаровывая до изнеможения мою маму, обслуживающий персонал и любого в радиусе трех метров от нас.

— Как будете добираться домой, дамы? — задает он вопрос по окончанию десерта.

— На автобусе, — отвечаю я.

— Так и думал, — после чего встает и отодвигает стул моей матери. Протянув ей руку, он направляется к двери, останавливаясь лишь для того, чтобы подписать какую-то бумажку, осторожно поданную ему, после чего выходит на улицу.

— Ты заплатил?

— Да, — Йен придерживает дверь и ждет, пока мы выйдем. — Пообедать и убежать не слишком приветствуется в обществе.

Мама хихикает над его словами.

— Моя дочь хотела сказать большое спасибо.

— Ага, — выговариваю я, ругаясь про себя. — Обед был очень приятным. Была рада увидеть тебя снова, Йен, но мы должны идти.

Мама устала. Я понимаю это по ее медленной походке и нахмуренному лицу. Решаюсь вызвать такси, учитывая, что у меня остались лишние деньги, так как не пришлось тратиться на обед.

— Прошу, позвольте подвезти вас домой, — Йен прячет руку матери в изгибе своей правой, затем левой берет мою окостеневшую руку. — Какой прекрасный день! Я рядом с двумя великолепными женщинами. Самая лучшая суббота в моей жизни.

Пытаюсь сказать что-то умное, но не знаю что. Клетки головного мозга замыкают, так как сквозь тонкую футболку я чувствую его теплую руку, сжимающую мою талию. Несмотря на прохладу под тенью деревьев, у меня ощущение, будто нахожусь на стадии перегрева. Плюс моя правая рука неуклюже болтается между моим и его телами. Было бы намного проще, если бы я завела свою руку ему за спину и вцепилась в его рубашку.

Сколько себя помню, еще ни разу в свои двадцать пять лет я не прогуливалась по парку под руку с мамой и своим парнем. Это то, о чем я раньше и не мечтала, так как не могла себе представить, что мне будет настолько хорошо, но есть во всем этом какая-то правильность. Я чувствовала свою принадлежность. Не только забота по отношению к себе, но и нежное внимание Йена, которое он проявлял к моей матери все утро и в течение обеда, заставляют меня почувствовать, что она ему также небезразлична.

К тому времени, когда мы добираемся до пересечения Пятой авеню и Восточной семьдесят второй улицы, я замечаю, что моя рука лежит на спине Йена. Она покоится выше пояса его джинсов, и надетая им кофта — единственная преграда между моей ищущей ладонью и его кожей.

Я быстро убираю свою руку, при этом задевая его задницу. Йен наклоняется ко мне и поверх моих волос шепчет:

— Можешь касаться меня, где только захочешь, зайчонок.

Я не успеваю возразить относительно того, что не являюсь маленьким садовым животным, когда серого цвета дорогой автомобиль Йена подъезжает к обочине.

— Я бы не простил себе, если бы вы воспользовались общественным транспортом. В конце концов, это я пригласил себя на вашу утреннюю прогулку, а затем напросился и на обед. Это меньшее, что я могу сделать.

— Что за прекрасные манеры, — выдыхает моя мама, погладив его по лицу и забираясь на заднее сидение машины. Он машет мне, приглашая внутрь, что в итоге я оказываюсь посередине между ним и мамой. — Здесь очень уютно, Йен. Как долго вы владеете машиной?

— Несколько лет. У меня есть еще один седан, но Тайни нравится этот, не так ли?

Он произносит мое имя, как будто мы старые друзья.

— Ох уж эта показушность, — говорю я, при этом понятия не имея, о каком другом седане идет речь. Я видела его только в этом огромном блестящем сером монстре.

— Уверена, она имела в виду, что он прекрасен, — вставляет мама. — Сколько их у вас?

Она старается быть непринужденной, но все это неспроста. Теперь очередь моей мамы задавать вопросы, а Йену пора побыть на месте допрашиваемого. Но он не оказывает ей никакого сопротивления и бегло рассказывает о своем автопарке и собственности, которой владеет, включая недавно купленный на Вест-Сайде дом, наряду с недвижимостью в Лондоне, Гонконге и Токио. Не могу сказать, хвастается ли он или пытается заставить мою маму поверить, что он хороший добытчик, хотя мне интересно, почему его это вообще беспокоит. Неужели это часть плана охоты на меня?

После нескольких вопросов наподобие того, какую церковь посещал (он был агностиком), и откуда родом его семья (родился здесь, мадам), мама успокаивается и, в конечном счете, засыпает у меня на плече. Без потока слов, отвлекающих меня, я начинаю более остро чувствовать огромное тело Йена. Его рука покоится на спинке сиденья, а мамин вес еще больше прижимает меня к нему. Его бедра рядом с моими тверды как гранит, а от него самого исходит приятный аромат. Я слишком взволнована его присутствием, чтобы заговорить, и он каким-то образом, почувствовав это, на этот раз оставляет меня в покое.