Любовь Химеры 2 (СИ) - Истомина Елена (читать полную версию книги TXT) 📗
— Лид, не надо.
Олег попытался убрать ее руку, но она лишь крепче прижалась.
— Я понимаю, теперь ты женат, и жена, наверное, молодая и красивая, но ведь это ни к чему не обязывает. Уже завтра я улетаю в Питер, и мы с тобой не увидимся, быть может, никогда.
Бессовестная рыжая бестия расстегнула ширинку и просунула руку, куда не следует, а Олег не мог оторвать глаз от ее пронзительного глубокого взгляда. А ее руки… Боже, он забыл обо всем и едва сдерживал стон.
— У тебя же здесь через дорогу квартира в том доме напротив, да? И жены ведь там нет?
— Нет, — хрипло проговорил Олег, почти сползая со стула.
— Пойдем, побудем немного вдвоем. Представь, какое возбуждающее это приключение, как потом клево будет вернуться к ней, а вспоминать меня. Непередаваемое возбуждение, поверь.
Она коснулась языком его шеи, и полковника понесло. Он схватил женщину за руку, схватил пакет с покупками, и они бегом бросились в дом, напротив. Квартира Аверина была на втором этаже, они вбежали по лестнице, держась за руки. Олег дрожащими руками кое-как открыл дверь, они вошли. Олег бросил пакет в прихожей, и Лида буквально сразу повисла на нем, обвив ногами, они страстно целовались. Женщина сняла с Олега футболку, бросила на пол, продолжая целовать, Олег пронес ее в гостиную. Остановились у дивана. Лида опустилась на колени и сняла с Олега брюки и плавки. Когда он почувствовал, как ее язык касается головки, подумал, что сходит с ума, это неправильно почему-то. Но это так клево, он так хотел, это такое непередаваемое ощущение, возбуждение, такой космос.
— Садись, мой генерал, — велела она, вставая.
Олег сел, она сняла платье, под которым совершенно не было белья, а для 47 лет ее тело было просто невероятно идеальным, как у молоденькой девочки. Она подошла и села сверху. Олег вошел сразу полностью. Хотела она очень, судя по влаге там, и они начали синхронное нетерпеливое движение.
— Не торопись, Аверин, дай насладится моментом, когда еще такое будет.
Она покрывала поцелуями лицо, шею и грудь, он наслаждался ее упругой не по годам грудью, соски под языком просто закаменели.
— Сметану нужно было 30-процентную брать, — услышал Олег тихий голос у двери.
Обернулся. Там стояла Дора с пакетом в руках, который он бросил в коридоре.
Олега словно током ударило. Он пришел в себя в одну секунду, и его обуял ужас от того, что сотворил. Да он ли? Разве может быть такое! Как! Он вздрогнул, уставился на жену, совершенно спокойную, но только взгляд холодный колючий — как у инквизитора.
— Извините. Продолжайте, — спокойно сказала она и исчезла.
— Дора! Стой, Дора!
Олег скинул с себя Лиду, которая даже на пол упала от неожиданности и затрясла головой.
- Что тут происходит? — удивленно спросила она, словно только что проснулась. — Аверин, ты?! Что мы? Как мы? Господи, ничего не помню! Как?
— Миллион долларов, кто мне самому это объяснит. Одевайся!
Олег кинул ей платье и быстро оделся сам.
— Блин, ничего не помню, шла в магазин за курицей, а оказалась здесь. Мы что, встретились и напились до такой степени? А как же тогда так быстро протрезвели?
— Не знаю я! Иди отсюда! Иди, ради Бога!
Аверин невежливо вытолкал обалдевшую гостью за дверь и бросился искать ключи от машины.
— В коридоре под тумбочкой, — зазвучал спокойный голос позади.
Олег обернулся. В кресле сидел Тарх и, как всегда, иронично улыбался. Как же полковник ненавидел эту его самодовольную улыбочку.
— Твоих рук дело? — прошипел он.
— Нет. Сестрица моя тешится. За прическу, Дорой испорченную, мстит.
— Вот черт!
— А вот мужа ее поминать щас совсем ни к чему. Разве колечко мое не предупреждало тебя об опасности. Разве не жгло?
— М-м-м, да, блин!!! — прорычал Олег, вспомнив, что жгло еще как!
— То-то же. Домой до вечера не ходи, прибьет — и подумать не успеет.
Тарх исчез, а Олег со злости швырнул стеклянную конфетницу, стоявшую на столике, в стену.
Глава 24
— Тварь! Скотина! Ничтожество!
Я метала энергетические шары в железный щит за домом, они разлетались сотней мелких белых искр.
— Ненавижу! Уничтожу! Разорву!
Я закричала громко и отчаянно, подняв руки к небу. Погода тут же испортилась, подул сильный ветер, набежали грозовые тучи, стало темно, почти как ночью. Оглушительные раскаты грома прокатились по небу, ярчайшие молнии разрезали белыми всполохами небо. Стало чуть легче. Я закружилась на месте, закружились вместе со мной и молнии по кругу — очень красиво и очень жутко. Махнула рукой вправо — молния с неба, словно стрела, метнулась в ель справа, та мгновенно вспыхнула. Махнула рукой влево — молния ударила в сосну слева, вспыхнула и та.
— Эй, с ума сошла! — окликнул меня Перун гневно. — Чего беспределишь-то?!
На землю с неба обрушился ливень плотной стеной, гася пламя на елях.
— Ненавижу его, ненавижу! — закричала я во все горло.
В руках сама собой образовалась молния, хорошая такая, яркая, на пять тысяч вольт минимум. Руку зажгло, нестерпимо зажгло.
— Держи! — рявкнул Перун.
Я замерла. И поняла, что так страшно и больно мне еще в жизни не было!
А отец стоит и не двигается.
— Пап…
— Просто держи и не бойся! Расслабься и пропусти ее через себя. Эта энергия вышла из тебя, она твоя, она априори тебе навредить не может! Она уже тебе не вредит, ты же стоишь, ты же держишь. Не сгораешь!
Я и, правда, стояла и держала на одной вытянутой руке невероятную, ужасающую мощь. От слов Перуна стало чуть легче, страх немного отступил, но жгло все равно ужасно.
— Жжет! — поморщилась я.
— Жжет тебя ярость твоя. Успокойся — и мощь молнии уменьшится. Вздохни трижды глубоко.
Медленно вдохнула и выдохнула, стало еще чуть полегче.
— Молодец, умничка, — улыбнулся отец. — Пока ты ходила, Илюша на попу сам сел. И «ама» сказал, еще чуть — и «мама» получится.
— Здорово как! — обрадовалась я искренне.
Молния уменьшилась в разы.
— Вот молодец какая! Получается же! Еще подыши или анекдот вспомни какой. Вот я с утра прочитал:
Встретились англичанин, американец и русский.
Англичанин говорит:
— У меня две виллы и две любовницы.
Американец:
— А у меня три виллы и три любовницы.
Русский:
— Скажу честно, вилы у меня одни. Зато сплю со всей деревней!
Я захохотала от души. Анекдот не в бровь, а в глаз, блин! Молния в руке погасла совсем. А смех сменился слезами. Отец подошел и обнял.
— Ну чего ты, моя ласточка?! Что такое? Кто мою доченьку обидел?
— Да, так. Муж изменил.
Я снова закатилась нездоровым смехом.
— Иди ты! — не поверил Громовержец.
— Серьезно. Ардонит на шее аж загорелся. Я думала, беда какая приключилась с ним. Переместилась к нему. А он на своей квартире с какой-то бабой.
— Ты уверена?
— На диване. Оба голые. Она сверху, целуются. Куда уж увереннее!
— Добровольно он бы тебе не стал изменять никогда. Я уверен. Должно быть, был под чьим-то воздействием. Люций тешится, поганец!
— Нет. Девена за испорченную прическу мстит, — сказала Лиза, появившаяся рядом. — Он не виноват, суккубу без подготовки сопротивляться сложно. Это была его знакомая, и он не ожидал от нее подвоха.
— Ты знакома с Девеной? — насторожился отец.
— Еще в середине января познакомились. Я впустила ее. Думала, познакомиться хочет. А она убивать меня кинулась за то, что накануне с Люцием ужинала. Когда Скипера грохнула. Ну, я ее помутузила слегка. А она мне вдруг в лицо плюнула. Ну, я не утерпела, собрала все волосы в пучок и чиркнула когтем над самым затылком.
Никогда не слышала, чтобы Громовержец так заливисто хохотал. Аж до слез.
— Причем, до сих пор не растут. Видела ее недавно, — добавила Лиза.
— Если б ты вылила на нее ночной горшок, ты б оскорбила ее куда меньше. Лишиться волос для славянки — высшая степень позора, чем короче, тем хуже. Смерть иной раз предпочтительнее. А уж для такой себялюбивой личности, как эта коза, и подавно. Ты еще легко отделалась.
