Любовь Химеры 2 (СИ) - Истомина Елена (читать полную версию книги TXT) 📗
Люцифер говорил сладким тоном, явно издеваясь над Олегом.
— Пойдем отсюда. Я схватила Олега за руку, но время вдруг замерло. Замер даже Олег.
— Мы не договорили, ты так стремительно убежала.
Люцифер хищно улыбался.
— Чего только испугалась, я хотел потанцевать, всего-то покружиться с тобой в вальсе, как ты кружилась сейчас с мужем. Только я куда грациознее. Потанцуем? — Люцифер с улыбкой протянул мне руку. — Всего один танец — и я его засчитаю, ну же…
— И папе жизнь сохранишь? — робко спросила я.
— Считай это моим подарком к помолвке, — кивнул Люцифер.
Я протянула ему руку, и он тут же прижал меня к себе слишком уж близко. И мы закружились по комнате, он не смотрел мне в глаза. Свои он закрыл и мурлыкал какую-то мелодию с улыбкой на устах, наслаждался, гад, близостью со мной.
— Да, наслаждаюсь! И имею право. Я слишком долго тебя ждал, — спокойно сказал он, — расслабься, ты слишком напряжена. Я же ничего не делаю. Не угрожаю тебе никак. Положи голову мне на плечо.
Я положила, оно было теплым, я вздохнула и прикрыла глаза, стараясь успокоиться. И вдруг увидела себя под большим дубом в саду: я сижу и читаю книгу, Люций сидит рядом. Тоже читает и вдруг кладет мне руку на бедро и начинает гладить.
— Прекрати! — я бью его по руке и отстраняюсь.
Но он хватает меня за талию и привлекает к себе, жадно целуя губами мою шею, мне противно, я сопротивляюсь. Рука Люция ложится на мою грудь и жадно мнет ее.
— Прекрати! Прекрати! — я отчаянно изворачиваюсь.
— Успокойся, Майюшка! Успокойся, моя родная! — шепчет он мне на ухо. — Мы поженимся! Отец разрешит! Вот увидишь!
— Ты брат мне! Так нельзя, я не хочу! — кривлюсь я.
— Не хочешь, значит, будешь вынуждена!
Люций опрокидывает меня на спину, придавливает собой и пытается задрать мое длинное до пят платье. Я отчаянно выкручиваюсь, хватаю книгу и бью углом обложки в глаз поганцу. Тот вскрикивает от боли и хватается за глаз.
— Тварь! — воет он и бьет меня второй рукой по лицу.
Я открываю глаза, возвращаясь в реальность, я прижата к стене, он прижимается ко мне всем телом близко и, кажется, ни фига заклятье Бабы Яги не работает. Я ощущаю его горячую плоть в себе, вернее, почти в себе. Он пытается, но не может проникнуть, я закрыта. Он пытается раздвинуть мои инстинктивно сжатые ноги. Мое платье неприлично задрано, его руки на моих обнаженных бедрах. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу: на мне словно незримая бетонная плита, придавила так, что даже дышать тяжело. И сконцентрироваться для смены ипостаси невозможно.
— Ты же обещал мне! Обещал! — кричу я ему в лицо.
— Сегодня чудесный день для зачатия. Раньше сядешь, раньше выйдешь. Раздвинь ноги! Не заставляй меня делать тебе больно! — шипит он, и я чувствую между своих ног его пальцы, грубо раздвигающие мою плоть.
— Не трогай меня! Или никакого договора не будет, слышишь! Я убью себя — и не будет!
— Убивай, — усмехнулся Люцифер, — я подожду, пока твоей малышке исполнится 16, и исполню обязательства перед нагами с ней.
Люцифер поворачивает меня к себе спиной, впечатывая меня в стену. Как же противно, как же мерзко быть беспомощной. Почему я не могу трансформироваться? Почему гены молчат??? Меня охватила паника, я чувствую, как его закаменевший пенис пытается проникнуть в меня, мощными резкими движениями рвет нежную кожу и таки проникает внутрь. Меня тошнит от отражения. Там все горит. Но он не успел сделать и двух движений, как сзади раздался окрик:
— Немедленно отпусти ребенка. Ублюдок!
Люций вздрагивает и отстраняется от меня, я чувствую, что бетонная стена, давившая на меня, ослабла, и бросаюсь на мерзавца. Валю на пол, наскакиваю, хватаю за волосы и долблю и долблю головой об пол, не замечая во гневе его сопротивлений. Долблю и долблю, не замечая, что тело уже давно обмякло, а на полу большая лужа крови.
— Прекрати! — кричит мне кто-то, но мне плевать.
Эта тварь за все ответит — и за меня, и за Майю, и за всех, кого когда-то обижал! Падла! Тварь! Мразь!
— Успокойся! Хватит! Слышишь!
Чьи-то сильные руки хватают меня и стаскивают с трупа, другие сильные обнимают и прижимают к себе.
— Тише, моя девочка, тише, все хорошо. Он больше никогда не дотронется до тебя, клянусь! Только не он. Только не до тебя, — шепчет Тарх.
Он гладит меня по волосам, успокаивает, а мне так хочется плакать, но он впивается в мои дрожащие губы поцелуем. Его руки шарят по моему телу, он берет меня на руки, несет на диван, я прижимаюсь к нему крепко-крепко, стараюсь успокоиться.
— Да, девочка моя. Да, я с тобой! Бери, сколько хочешь, все бери.
Тарх лихорадочно покрывает меня поцелуями, а я млею, таю, питаюсь, вцепившись в его плечи. Сохрани, помилуй, защити Даждьбоже. Так по 10 раз в день вторит Лиза, и я сейчас — как она, маленькая, беззащитная девчонка, еще не отошедшая от пережитого ужаса. Ищущая успокоения.
Из состояния шока меня выводит резкая боль, как только Тарх проникает в меня.
— Нет, нет! Не надо! — кричу я в ужасе. — Прекрати!
— Прости, детка, прости! — шепчет он, но движение не прекращает.
— Прекрати, я не хочу, мне больно! — в ужасе кричу я.
И бью его в грудь кулаком. Не прекращает! Усиливает движения, удерживает мои руки над головой.
— Прекрати!!! — ору я и плюю ему ядом в глаза. Он вскрикнул, выпустил мои руки. Я бью его кулаком в лицо и убегаю из нашей квартиры, куда он меня снова перенес.
Глава 22
Ноги сами принесли меня к квартире, где жили Женя и Влад. Слезы катились по щекам. Нажала на кнопку звонка и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Открыл папа. Судя по ужасу в его глазах, выглядела я не очень.
— Можно войти? — тихо спросила я, хлюпая носом.
Папа схватил меня за руку, втащил в квартиру, закрыл дверь и прижал меня к себе. Мы постояли так с минуту, я успокоилась, слушая биение его родного человеческого сердца.
— Ну и что этот лысый х… еще выкинул? — зло спросил он.
— Ничего, он — просто чудо. Правда, — честно сказала я. — Я не помешала?
— Нет. Я один, Женя с Ирой на танцевальном фестивале в Питере на три дня. Проходи.
Пройти я не успела, в дверь позвонили. Отец посмотрел и открыл, на пороге стоял Демитрий. Я быстро прошла в гостиную, работал телевизор, света не было, я тоже включать не стала. Демитрий в темноте видел все равно даже лучше, чем при свете.
Я села в кресло и сжалась. Влад по привычке включил свет для гостей. Демитрий подошел, сел передо мной на корточки и стал обнюхивать, нюх рептилий в 20 раз острее человеческого. Лицо ардонийского отца побелело от гнева.
— Кто это сделал? — прорычал он.
Я залилась краской, но взгляд выдержала.
— Никто, — махнула рукой.
— У тебя там кровь! — прорычал рептилоид. — Кто это сделал???
Демитрий ушел в ванную. Влад, бледный, как полотно, сел на подлокотник кресла и прижал меня к себе. Меня снова затрясло. Демитрий вернулся с ватными палочками и пакетиками.
— Иди в ванную, сделай три мазка. И кровь четвертым.
Я не шевелилась.
— Сам ведь возьму, — пригрозил рептилоид.
Пошла в ванную, сделала, что велено. Принесла пакетики Демитрию, он принюхался к одному, его глаза расширились от ужаса и гнева.
— Так они еще и вдвоем??! Взревел он. — Ох…ть, ублюдки! Уроды! Как? Как Тарх на это пошел???
— Они не вдвоем. В смысле не одновременно, — пояснила я.
И перешла в марсианскую ипостась, чтоб успокоиться.
— Вернись в нашу немедля, — прорычал Демитрий, кому-то звоня. — Саш, немедля ко мне.
— Что ты хочешь делать? — насторожилась я.
— Записать память сегодняшнего дня твоего на кристалл. Чтоб ни одна тварь не отвертелась потом.
Я подумала, что это правильно: прощать ничего я не собиралась никому.
В дверь позвонили, пошел открывать Демитрий. Больше всего я боялась, что на пороге будет Перун, но Демитрий вошел с Олегом и с высоким, под два метра, мужчиной богатырского телосложения. Его волосы были прямыми до плеч, почти белого оттенка, глаза голубые, как у Перуна, только лицо куда строже и больше — широкие скулы, пухлые губы, большой нос. Одет мужчина был в кожаную черную куртку, черные же кожаные штаны и черную футболку с огненным коловоротом.
