Над Этной розовое небо (СИ) - Белова Юлия Рудольфовна (книги онлайн полностью .txt) 📗
— Фабио, дорогой, спасибо огромное, но сегодня, правда, не получится, я уже уехала. Побудь с семьёй у меня все хорошо, не беспокойся.
— Я и так буду с семьёй, поверь, ты не помешаешь! Я спою тебе «Лиза дальи окки блу»! Когда ещё такое увидишь!
Я смеюсь:
— Это точно, но давай в другой раз, Фабио. Передавай привет Паоле и Давиде.
Сажусь в старенький «Фиат» — Фабио отдал его в моё распоряжение — и двигаю на юг. Еду по той же дороге, по которой мы ездили за виноматериалом. Мысли возвращаются к случайной встрече с Марко. Не понимаю, честное слово, он ещё и наорал на меня, будто это я на его глазах занималась сексом с другим человеком, а не он… Адвоката Билли МакБрайда в первом сезоне «Голиафа»* спросили, что он не смог бы простить. Он немного подумал и сказал, что, пожалуй, только убийство нельзя простить, а все остальное можно… А как я отвечу на этот вопрос? Я ведь не персонаж сериала. Смогла бы я простить измену? Не знаю… Но Билли Боб Торнтон в роли адвоката мне определенно нравится.
*(«Голиаф» — юридическо-драматический телесериал, производства Amazon Video — прим. Автора)
Дорога долгая. Любуюсь то засушливо-необустроенной скудостью пейзажа, то насыщенным смарагдом лимонных рощ. Жара, солнце в зените, кондиционер молотит на максимальных оборотах. На развилке у заброшенной фермы навигатор предлагает повернуть направо. Дорожный указатель говорит, что на Модику нужно ехать прямо, но я послушно поворачиваю и оказываюсь на узкой разбитой дороге. Она выглядит заброшенной и пустынной, чувствую себя неуверенно. На сломанном и облезлом щите написано, что этот участок не обслуживается дорожными службами. Останавливаюсь. Навигатор у меня настроен на самый быстрый маршрут, но лучше, наверное, вернуться на большую дорогу, чтобы не рисковать застрять, выяснив километров через десять, что проехать невозможно. Разворачиваюсь и возвращаюсь на большую дорогу. Еду по указателю, жду, когда перестроится навигатор. Перестроился. Новый маршрут становится ощутимо длиннее. Если перед поворотом мне оставалось ехать двадцать минут, то теперь время увеличилось практически до часа. Ну, ёлки… снова останавливаюсь. Пожалуй, стоит рискнуть — в «Гугле» же эта дорога есть, значит проехать всё-таки можно. Снова разворачиваюсь и снова съезжаю на безжизненную разбитую дорожку.
«Разбитая» очень слабое слово — таких ям и колдобин даже в глухой сибирской деревне не бывает, просто дыры в асфальте. Еду потихоньку, участок небольшой, всего одиннадцать километров, авось проскочим. Бабах — влетаю правым колесом в яму — кажется, русский авось не помог. Выхожу из машины, колесо пробито, запаски нет, жара и фатальная безнадёжность. Фак! Нет, ну надо же! Вряд ли сегодня на этой дороге появится хоть одна машина, так что выпутываться придётся самой. Ищу в бардачке документы — наверняка там будет телефон какой-нибудь сервисной службы. В крайнем случае позвоню Фабио. Да, вот попала… часа два точно здесь проторчу… А может и все четыре.
Ищу бумаги и слышу вдали звук мотора, он приближается. Ну не чудо ли! Мотоцикл. Стою рядом с машиной, размахиваю руками. Хелп!
Мотоциклист снимает шлем и с интересом смотрит на меня.
— Привет. Колесо?
— Привет. Да…
— Запаска есть?
— Нет, — я вздыхаю и виновато развожу руками.
— А куда едешь?
— В Модику.
Он молодой, почти мальчишка, загорелый, коротко остриженный, черноволосый, черноглазый, симпатичный. Рассматривает меня с интересом.
— Даже не представляю, что делать. Ты не знаешь, тут никакого сервиса нет поблизости?
— Сервис? В воскресенье? На заброшенной дороге? Ты серьёзно? Даже не знаю, что тебе посоветовать. Можно позвонить в техпомощь, но они приедут часа через три-четыре. Не дождёшься, умрёшь от голода и жажды, — он с сочувствием улыбается. — Слушай, могу тебя подвезти до Модики, а завтра уже проще решить будет.
— Да я в Модику просто на прогулку еду, город посмотреть, шоколад попробовать и всё такое. Мне надо вечером возвращаться на Этну. Я там живу. Завтра на работу.
— На работу? Ты же не местная. Откуда ты?
— Из России.
— Русская? Класс! Я тоже русский! — Он расплывается в улыбке.
— По тебе не скажешь, — я тоже улыбаюсь.
— Ну я не такой русский, как ты, просто у меня фамилия Руссо*. Никола Руссо
*(«Russo» по-итальянски означает «русский» — прим. автора)
— Да? Никола Русский? Клёво. Правда, клёво. Я Лиза.
— Приятно познакомиться, Лиза. И чем же ты занимаешься? Где работаешь? И почему так хорошо говоришь по-итальянски? Училась здесь?
— Ну да, во Флоренции, на энолога. Вот вино делаю, у моего отца небольшое хозяйство на Этне.
— Кастелло дей Конти что ли?
— Точно. Как догадался? Мы же маленькие, нас никто не знает.
— Ну русское хозяйство здесь одно пока, так что его все знают. Подожди я позвоню.
Он слезает с мотоцикла, отходит в сторонку и говорит по телефону. Потом возвращается.
— Лиза, слушай, у меня здесь дядя живёт неподалёку. У его соседа автосервис. Может быть он уговорит его колесо тебе поменять. Работы ведь на полчаса всего. А мы пока поедем в Модику, погуляем, потом я тебя привезу обратно, и ты отправишься домой.
— А вдруг сосед не захочет сегодня работать?
— Я почти уверен, что дядя его убедит. Он хорошо умеет убеждать.
— Ладно, буду надеяться. Как же здорово, что ты здесь ехал. Вообще не представляю, что бы делала без тебя. Спасибо огроменное! Но мне не удобно, что ты со мной столько времени потеряешь.
— Да я тоже в Модику еду. У меня там маленькое дельце — дядя попросил кое-что передать. И всё, потом я полностью в твоём распоряжении до позднего вечера. Мне даже приятно будет. Не переживай. Садись, поехали. Держись крепко и на вот, возьми мой шлем.
Ехать по этой дороге на мотоцикле — то ещё удовольствие, но это ничего. Я крепко держусь за Николу. Сижу, плотно прижавшись к нему, обхватив его за грудь, других вариантов нет. Мои голые ноги широко расставлены, юбка задрана, трепещет на ветру. Горячие струи воздуха продувают тело, рвут футболку и юбку. Я чувствую упругие мышцы на груди Николы, и мне приятно крепко его обнимать. Мне даже кажется, что загнанная вглубь, поставленная вне закона, но всё же ноющая и саднящая тоскливая боль, оставляет меня. И поэтому я чувствую облегчение и свободу. Может быть это только иллюзия, кто знает? Увидим.
Выезжаем на шоссе, скорость становится выше. Ветер! Ветер! Дорога петляет, Никола лихо проходит виражи, во мне все замирает, и я понемногу теряю ориентацию — где небо, где земля? Пространство сминается, смешивается, превращается в бессмысленное, нелепое мельтешение. Я астероид, летящий в космосе с бешеной скоростью. Мои руки сцеплены в замок на животе Николы, они уже ничего не чувствуют, я прижата к его спине, я понимаю, что от того, насколько мы сейчас близки зависит моя жизнь. Мне кажется, юбка порвётся в клочья, её сорвут, истреплют, растерзают неистовые потоки воздуха. Было бы смешно оказаться в незнакомом городе в одних трусах.
Мы вдруг останавливаемся на обочине.
— Почти приехали, посмотри, — говорит Никола и показывает рукой вперёд.
Вдали между огромными крутыми горами я вижу на залитом солнцем склоне светлые строения. Далёкий склон чуть выше остальных, и он буквально усыпан домами. Это так неожиданно, красиво, волнующе. Мы на пустынной дороге, а впереди мифический град Осиянный. Есть город золотой… ну, и так далее. Я смотрю на него не отрываясь — первое впечатление о Модике проникает глубоко в сердце.
— Нравится?
— Ещё бы…
— Ну держись осталось минут пять.
Мы уже не мчимся как сумасшедшие. На дороге появляются машины, становится оживлённее, и мы степенно въезжаем в город. Он весь белый, если честно, грязно-белый, чисто-белым он был, похоже, очень давно. Все дома из песчаника, мрамора и ракушечника. Искривлённые барочные фасады, ажурные пузатые балкончики, головки купидонов, черные подтеки, следы тлена и увядания. «Барочный, барочный, — шепчу я, а получается, — порочный, порочный». Не знаю почему. Мы проникаем в город, пробираясь между складок холмов, устремляемся к его средоточию, как к призрачному и таинственному влагалищу.
