Графиня поневоле (СИ) - Веселова Янина "Янина" (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Вспоминая прочитанные о попаданках книги, Иришка удивлялась про себя. Почему все они всегда варили борщ и пекли пампушки? Лично ей давно и сильно хотелось кислых щей с уткой или на самый крайний случай рассольника с грудинкой. И никаких пампушек! В Кастерс-холле она даже солила огурцы и квасила капусту. И если бы не распоряжение мужа об отъеде, уже отвела бы душу, налопавшись наваристых щец.
Девушка сорвала полу распущенный бутон плетистой розы и, с удовольствием вдохнув нежный аромат, воткнула цветок в волосы. «Интересно, а варенье из розовых лепестков здесь варят? Наверное нет, а впрочем какая разница?» — алые губы страдальчески скривились. Графиня липовая! Наверное она со своим земляничным вареньем кажется окружающим просто нелепой. И смешной. Нелепой и смешной!
«Нужно успокоиться, и взять себя в руки! Нет решительно никаких причин для истерики», — девушка постаралась прислушаться к доводам рассудка. «Уймись, дорогая! Ты чего? Откуда вообще такие мысли?» — Иришка приостановилась и с силой потерла занывшие вдруг виски. Затылок наливался неприятной тяжестью, в глазах мелькали похожие на сложенные гармошкой полоски разноцветной бумаги сполохи. Воздух, напоенный ароматами лета, показался липким и тяжелым. Каждый вдох давался с заметным усилием. Звуки, усиленные стократно, больно ударили по барабанным перепонкам. Подаренный Светлейшей поясок раскаленной змеей сдавил талию.
Она обернулась, заслышав дружный мужской смех, который был для нее сейчас подобен раскатам грома, растерянно улыбнулась в ответ, махнула рукой и начала падать, теряя сознание. И уже не видела как кинулись к ней смазанными тенями взволнованные маги, не осознавала, что стонет на руках испуганного мужа, не слышала, как ругается, открывая точечный портал Грег, не чувствовала прикосновений диагностической магии. Зато она видела сон.
С некоторого времени она любила ночи гораздо больше чем дни. Удобно устраиваясь на открытой веранде, любовалась закатом, торопя отправиться на покой усталое дневное светило и радостно приветствуя наступление сумерек. В их неверных сиреневых объятиях она принималась ждать ночи, внимательно следя за малейшими изменениями в природе.
Вот из сада потянуло влажной свежестью и запахом мокрой земли. Вот поплыл над поместьем сладкий аромат маттиол и левкоев. Вот где-то далеко затянули звонкими голосами песню девки, отправляясь на вечёрку, и, словно откликаясь им, затянул, защелкал свою вечную балладу соловей. Вот на потемневшем бархате небес зажглась первая звезда.
И тогда она, полная радостного предвкушения, шла к реке. Туда, где над заводью, почти касаясь прогретой за день воды, на узловатой ветке старой ивы были повешены качели. Всегда уверенная в том, что никто не нарушит ее волшебного одиночества, она медленно раздевалась, преодолевая нетерпение, от которого поджимались пальчики на ногах, и слегка кружилась голова. Заставляя себя аккуратно складывать одежду, мысленно приказывала не торопиться. Оставляя на уже остывшем песке узкие следы, она перебиралась на теплый шершавый ствол, подтягивалась, неспешно усаживаясь на старые, когда-то выкрашенные в синий цвет качели, и наконец отпускала себя.
Полет, свободный и радостный, вот то чего она ждала целый день, то от чего ее не могли отвлечь никакие дневные дела и заботы. Касаясь самыми кончиками пальцев отражения звезд в воде, она словно парила над целым миром, при этом ощущая себя его неотъемлемой частью.
А еще она ждала. Всегда, с самого детства, она ждала дня, когда там, у реки встретит она свою судьбу. Так было предсказано, предначертано, а потому неоспоримо. Подняв лицо к луне и улыбаясь ей как старой подруге, она сильно раскачалась и нырнула, юркой рыбкой уходя в прозрачную глубину.
Расседлав коней и оставив их пастись, друзья уже было собрались разводить костер, но река, манящая своей прохладой, словно позвала их, неразборчиво нашептывая сладкие обещания. Мужчины подчинились ее едва слышным уговорам и сейчас уверенно и тихо ступали по едва заметной тропке. Раздвинув листвяной ивовый полог, оба они замерли, задохнувшись от восторга. Не задаваясь вопросом, кто эта красавица, просто любовались ей, словно узнавая, открывая заново каждую черточку совершенного лица, каждый изгиб восхитительного юного тела. И не было у них сомнений в том, что это судьба вела их сюда. Не было ревности и обид между ними, а была только радость, чистая и незамутненная от встречи со своим долгожданным счастьем.
В тот момент, когда, рассыпая серебряные колокольчики смеха, красавица прыгнула в самый омут подкоряжный, поняли они, что жить не смогут без красы этакой. Ни минуты не раздумывая кинулись спасать свою суженую.
— Боги мои, какие ж вы тяжеленные! — кряхтя от натуги, она выволокла на берег второго мужчину. — Хорошо, что папенька в прошлом годе заставил меня посещать курсы спасения на водах. Радуйтесь, мальчики, что я умею делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.
Глава тридцать первая, в которой героиня приходит в себя
— Почему она до сих пор не приходит в себя?
— Не психуй, рыжий!
— Что за манеры, Грегори? Какой пример ты показываешь ребенку?
— Аола, ну открой глазки! Я так соскучилась!
Знакомые голоса испугали волшебные грезы. И они истаяли словно туман под лучами солнца, оставив напоследок только ощущение невесомости и легкую головную боль. Шевелиться не хотелось, да и не получалось, честно говоря.
— Не все такие непрошибаемые труповоды как ты! Я просто за жену волнуюсь!
— Молча волнуйся, придурок!
— Не смейте ругаться при ребенке, молодые люди.
— Ну, Аола! Пожалуйста! — маленькие ручки обхватили ее за шею, на щеку капнуло что-то теплое.
— Ты меня опять разбудила, птичка моя ненаглядная, — бледные губы шевельнулись в улыбке. — А знаешь какой замечательный сон мне снился? — в воцарившейся в комнате тишине ее чуть слышный срывающийся голос звучал отчетливо.
— Ты со мной! — горячие капли закапали на лицо чаще.
— Куда я от тебя денусь! Не смей плакать, ребенок. Ты меня пугаешь, — она закашлялась, и тут же чьи то сильные руки бережно приподняли и устроили в подушках. В губы ткнулась чашка с кислым, вяжущим рот теплым питьем. Голову кто-то ласково поддерживал.
— Фу, гадость!
— Пей, Аола, не капризничай, — в голосе Просветленной послышалось плохо скрываемое облегчение. — И открой уже глаза.
Задача, поставленная сестрой Марфой, казалась невыполнимой. Сил на такое простое и естественное действие почему-то не было. Хотелось подобно гоголевскому Вию воскликнуть: «Поднимите мне веки». Но привыкшая за годы жизни в пансионе выполнять просьбы наставниц Иришка все же сумела приоткрыть глаза, впрочем, тут же зажмурив их от яркого света, льющегося в комнату сквозь раскрытые окна.
— А я говорил, что нужно задвинуть шторы, — совсем рядом прозвучал голос Каса.
— Вот и задвинул бы сам, — ответил с другой стороны Грегори, щекоча теплым дыханием висок.
— Сейчас! — послышался топот ножек, шелест ткани. — Все уже! Открывай! — осторожно приоткрыв левый глаз, Иришка увидела, как весело подмигнув сидящей в кресле сестре Марфе, Миранда с разбегу запрыгивает к ней на кровать.
— Тише! — прозвучало слева.
— Осторожнее! — возмутились справа.
— Да все нормально, правда Аола?
— Не знаю еще, — маркиза прижала с себе любимую некромашку и осторожно повернула голову сначала налево, а потом направо. — У меня бред?
— Если ты о том, что оба этих несносных мальчишки лежат в твоей постели, так это суровая реальность! — голос просветленной казался каким-то на редкость язвительным.
— Что?
— Просто у тебя теперь два мужа.
Иришка предпочла молча закрыть глаза.
— А почему ты молчишь? Ты, что не рада? — волновалась Миранда.
— Я очень рада, детка моя золотая, не волнуйся, — Иришка погладила непослушные некромашкины кудряшки. — Я просто не ожидала.
— А этого никто не ожидал, — послышался голос наставницы. — Можешь пока полежать, не открывая глаз, и послушать.
