Eden (ЛП) - "obsessmuch" (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Но… они никогда не… не стали бы, ведь так?
Рон приходит в себя быстрее меня.
— Даже если так, это не оправдание! Что мы сделали вам, чтобы заслужить подобное?
— Неужели вам еще надо спрашивать? — Белла приподнимает бровь. — Посмотрите на себя, грязнокровка и предатель крови. Неужели нам еще нужно «оправдание», как ты это называешь?
— Даже если они обращались с вами так же плохо, как вы с нами, — Рон немного трясет, он игнорирует вопрос Беллатрикс, — вы это заслужили, за все, что вы сделали. Вы черт возьми заслужили это!
Люциус поворачивается к Долохову.
— После тебя, Антонин.
Долохов направляется к Рону, его палочка поднята, а на лице — пугающее голодное выражение.
— У тебя проблемы, парнишка.
Все… закончилось.
Это длилось часами, но теперь все кончено.
Люциус закрывает дверь за Беллатрикс и Долоховым, которые тащат Рона из камеры, и поворачивается ко мне с легкой улыбкой.
— Что ж, этот вечер определенно был… насыщенным, ты не находишь? Мы получили от тебя всю информацию, которую хотели. Как я и говорил, это заняло не так много времени, но теперь все закончилось. И я получил то, что хотел.
Я неподвижно сижу на полу, словно каменное изваяние. Я все еще чувствую запах крови, и, кажется, даже ощущаю ее вкус на языке.
Кровь. Кровь Рона все еще на моих руках.
Она въедается мне в кожу, как воспоминания въедаются в мой мозг…
Пожалуйста, остановитесь, пожалуйстапожалуйста прекратите….Расскажи нам о Дамблдоре, грязнокровка… умоляю, не трогайте его… тогда расскажи нам о Нимфадоре Тонкс… нет, подождите, вы же обещали не причинять ему боли… Я соврал, мисс Грейнджер…
Я тру свои руки, пытаясь соскрести кровь с ладоней. Она не смоется. Она никогда не смоется.
Скольких людей я обрекла на смерть этим вечером? Скольких предала?
— Скажи мне, моя маленькая храбрая грязнокровка, ты что-нибудь усвоила о мужестве сегодня?
За всю свою жизнь я ни разу не чувствовала такой слепой ярости. Она кипит во мне бурлящим потоком, поглощает меня целиком. Сотрясаясь от дрожи, я поднимаюсь на ноги, и крепко сжимаю зубы, потому что моя голова вот-вот взорвется.
— Идите на хрен, — три крепких маленьких слова вырываются из меня.
Он широко улыбается, наслаждаясь и впитывая мой гнев и мою боль. Он подходит ближе, оттесняя меня к стене.
— Не хочу быть слишком оптимистичным, но, кажется, ты, наконец, выучила правила повиновения. Сегодня ты с большей охотой подчинилась мне, нежели вчера. Это значит, что даже у тебя есть цена, хоть ты и не думала, что когда-нибудь придется торговаться.
Я больше не вынесу. Мне хочется изуродовать каждый дюйм его бледного, самодовольного лица. Я хочу глубоко вонзить в него нож, чтобы он истекал кровью и кричал в агонии.
Чтобы он почувствовал то, что чувствую я.
Он так близко, что у меня волосы встают дыбом, и ненависть, жгучая ненависть, волнами поднимается во мне.
— С трудом верится, что кто-то способен это сделать, — эта улыбка чеширского кота начинает меня раздражать. — И с кем? Со своим лучшим другом, с мальчишкой, которого ты любишь. Я уверен, это разобьет тебе сердце, но если бы ты только видела это выражение предательства на его лице, пока ты, улыбаясь, вонзала нож в его руку!
Гнев взрывается во мне, разрывая меня на миллион кусочков.
— Вы… Вы, больной, извращенец… Вы, Вы…
Я с трудом говорю.
Он хихикает.
Все. Его смех выводит меня из себя. Мой рука взлетает, и я сильно ударяю его ладонью по лицу.
Отпечаток моей руки остается на его бледной щеке, розовый, покрытый кровью, что была на моих руках.
Но мне уже все равно, и я ударяю его еще и еще. А затем начинаю молотить его в грудь кулаками, крича от гнева и боли, бессилия и чистой ненависти.
Он хватает мои запястья, отводя мои руки от себя. Его лицо еще сильнее бледнеет от гнева, и теперь кровь Рона и мой отпечаток стали еще ярче. Он поднимает руку и бьет меня по лицу наотмашь, раз, другой, третий, гораздо сильнее, чем его била я. Моя голова запрокидывается назад с каждым ударом, пока, наконец, я не падаю на пол, вся в слезах и криках боли.
— Вы заставили меня это сделать! Вы вынудили меня это сделать — я не хотела!
Он хватает меня за волосы и оттягивает голову назад, заставляя меня шипеть от боли.
— Как ты посмела? — шепчет он. — Как ты посмела поднять руку на меня?
— ПОЧЕМУ НЕТ? — в слезах кричу я. — Видит Бог, вы ранили меня! Почему я не могу ранить вас в ответ?
Он наставляет палочку на мое лицо, фыркая от гнева. Я пытаюсь отстраниться, стараясь не думать о том, что он собирается сделать.
Но ничего не происходит. Он лишь тихо смеется, проводя палочкой по моей щеке.
— О, посмотри на себя! Такая…слабая.
— Я не слабая.
— Ах, нет? — спрашивает он. — Вспомни, как быстро ты сказала мне все, что я хотел услышать. Немного боли, чуток страданий и ты запела, как птичка. Ты даже не можешь сопротивляться Империо. Разве это сила? Одному Богу известно, почему ты попала в Гриффиндор — факультет храбрецов.
Эти слова… они что-то задевают глубоко во мне, потому что, действительно… я не должна быть в Гриффиндоре. Я попала туда только потому, что хотела этого. Сортировочная Шляпа так и сказала:
Думаю, ты отлично приживешься в Равенкло. Какой ум, какие способности! Нет? Хочешь в Гриффиндор? Ну, что ж, если ты так уверена…
Люциус пристально смотрит мне в глаза, и я пытаюсь скрыть свои мысли. Я не позволю ему увидеть это, не позволю узнать…
Слишком поздно. Он вновь улыбается, и у меня все плывет перед глазами: его лицо становится разноцветным размытым пятном, на котором ярко проступает красный цвет, красный, как кровь, кровь, красная…
— Что, правда? — его голос возвращает меня из небытия, и я снова четко вижу его ухмыляющееся лицо. — Равенкло? Не удивительно, что ты так слаба. Этот факультет известен своими мозгами и интеллектом, но больше ничем.
— Я — грифиндорка! — говорю я. — Шляпа распределила меня туда, она бы не сделала этого, если бы я не принадлежала..
— Но она сделала, грязнокровка. Ты знаешь это. Она сделала это из-за абсурдного предположения, что наш выбор делает нас теми, кто мы есть. Думаю, пора развеять этот миф, и советую тебе спуститься с небес на землю. Есть вещи, которые ты не в силах изменить.
— Это ложь! — слова звучат неискренне. Я действительно им больше не верю.
Он внимательно смотрит на меня некоторое время, и в его взгляде нет злобы, только спокойствие.
— Ты действительно в это веришь? Драко рассказывал мне про твою дурацкую эскападу по защите прав эльфов. О, как мы смеялись над этой маленькой историей. Ты действительно надеешься изменить мир к лучшему, маленькая грязнокровка?
Я не отвечаю. Он и так уже много обо мне знает. Как будто он хочет знать обо мне все, вывернуть наизнанку всю мою душу.
Я не собираюсь открываться ему.
— Такие ли уж мы разные, ты и я? — он говорит тихим, спокойным голосом. — Мы оба хотим изменить мир. Я хочу избавить магический мир от магглов, и я иду на любые меры для достижения своей цели. Ты — ты хочешь, чтобы магическое сообщество освободило эльфов. Ты надеешься, что это сделает мир лучше? Как далеко ты готова зайти, чтобы достичь своей цели?
Он опять проникает в мой разум. Я чувствую, как невидимая рука перебирает мои мысли.
О, мне уже все равно. Ну что будет, если он узнает? Ничего уже не имеет значения, после того, что я сотворила с Роном…
— О, не думал, что ты так жестока! — Он радостно смеется. — И какая же ты все-таки маленькая лицемерка. Смела читать мне нотации насчет моего безжалостного поведения, а сама оставляла домашним эльфам одежду! — Он неодобрительно смотрит на меня. — Домашние эльфы не хотят свободы. И ты знала это, но решила силой заставить их.
— Но им нужна свобода! — говорю я обреченно. — Им промыли мозги такие тираны как вы, заставив думать, что им и так хорошо. Каждое существо имеет право быть свободным, они поймут это рано или поздно.
