Шерхан (СИ) - Кострова Валентина (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Вика приехал ко мне через час. Сразу стало шумно, сестрица трещала, как сорока, перескакивала с темы на тему, задавала вопрос и не ждала ответ, я только местами кивала головой, односложно что-то отвечала или просто мычала. Вике главное слушатель, а не собеседник.
— Ты же в курсе, что в конце недели мы торжественно встречаемся? — Вика приподняла свою идеальную бровь, поглощая курицу с салатом. — Абалденно вкусно! Дашь нашей Петровне рецептик!
— А что за торжество намечается?
— Не в курсе? Шерхан…
— Ярослав!
— Его никто так не называет! — зеленые глаза сверкнули, губы скривились в снисходительной улыбке. — Наверное, мало кто знает, что у Шерхана есть настоящее имя. Ты в курсе, почему его так прозвали? У него на спине тигр, красавчик! Девки до сих пор не могут понять, что он в тебе нашел! А у него были подружки, глаз не отвести!
— Зачем ты мне это рассказываешь? Меня не интересует, что у него было, главное то, что сейчас он со мною! — неприятно было слушать сестру, думать о прошлом Яра, тем более размышлять о настоящем. Секс у нас, как у давно женатой пары, два раза в неделю, если я чувствовала себя хорошо, аккуратно и без страстей, скучно. И именно эта скука меня пугала до мурашек на коже, я придумывала себе все, что угодно, если в восемь вечера Яра не было дома. Если он приходил после двенадцати, ревность сжирала меня изнутри, как пираньи свою жертву, обгладывали до самых косточек.
— Чтобы ты не питала иллюзии, а то мне кажется, что ты на этого мужчину смотришь сквозь призму розового стекла. Помни, что осколки очень больно ранят!
— Никогда за тобою не наблюдала стремления философствовать!
— Я просто за тебя переживаю, папа тоже очень нервничает, с тех пор, как ты связалась с Тигром, съехала и забеременела, он себе места не находит!
— Вам просто нужно смириться с моим выбором, он хороший, — глажу живот, сыночек, наверное, спит, утром кувыркался, мне казалось, что вот-вот вылезет наружу.
— Лер, Шерхан не милый и пушистый, ходят слухи, что он раньше был свободным киллером, убивал за деньги!
— Чушь! Яр не такой, если бы он был убийцей, не стал бы так переживать за своего друга, не стал бы связывать себя по рукам и ногам семьей. Поэтому твои вымыслы не имеют реальной почвы.
— Да? А как ты объяснишь, что у сироты такие бабки? Выиграл миллион и выгодно его вложил? Типа в свой комплекс у трассы, где контролирует проституток и сливает бензин! Мне тебя жаль, Лера, ты обманываешь прежде всего себя, но у тебя есть семья, которая никогда не оставит в беде. Папа так и сказал: «Приму обратно даже с этим ублюдочным ребенком, как никак тоже наша кровь»!
— Пошла вон! — шиплю сквозь зубы, сужая глаз. Злость клокотала в груди, хотелось вцепиться в блестящие волосы сестрицы и выдернуть пару прядей. Сучка крашенная, язык без костей, не соображает, что нужно говорит, а что оставить при себе! Да как они посмели моего малыша обозвать «ублюдочным»!!! Сами такие!
Вика не уходила, а я уже не ручалась за себя, гнев меня душил, еще чуть-чуть и убью сестру, меня оправдают в этом поступке, совершенном в состоянии помутнения рассудка.
— Лера!
— Пошла вон! И больше не приходи сюда, если так плохо думаешь о Ярославе и о ребенке! Уж лучше быть сиротой, чем иметь таких родственников, которые плюют в спину!
— Лера, послушай…
Хлопнула входная дверь. Меня трясет, я обнимаю себя за плечи, сынок недовольно стал копошиться, живот ходит волной. На кухню входит Ярослав, внимательно осмотривает обстановку, потом мельком взглянул на притихшую Вику, уставился не мигающим взглядом на меня, а у меня нет моральных сил посмотреть ему прямо в глаза, смотрю на него куда-то чуть выше бровей.
— Привет, Ш… — Вика запинается на первом слове, замечаю, как Яр предупреждающе сужает глаза. — Ярослав. Я пойду. Приходила сказать Лере, что в пятницу мы встречаемся, так что до пятницы!
Сестра вскакивает на ноги и бочком обходит Ярослава, он даже не сдвинулся с места, нервно передергивает плечами, заходит на кухню и садится на Викино место, отодвинув ее тарелку в сторону.
— Лер! Пакет с подарком я оставлю возле зеркала, провожать не надо! До встречи!
Вика ушла, между вами возникло ощутимое напряжение. Ярослав посидел секунду, потом убрал со стола тарелки в раковину, достал чистую и вернулся за стол. Я смотрела, как он отрезал себе хороший кусок курицы, наложил салата и стал есть.
Ел он медленно, тщательно пережевывая, не поднимая глаз с тарелки, а я смотрю на его брови, на прямой нос, на щетину, которую вчера привел в порядок.
— Почему ты так рано?
— Я все дела сделал и свалил. Ты не рада? — мельком взглянул на меня и вновь вернулся к еде.
— Вика сказала, что в пятницу мы должны увидеться. Я так поняла, ты тоже будешь?
— Да. Семейный ужин. Твои и мои. Типа знакомство семьями, — странно усмехается, потряс головой, словно мысли заняли не свою ячейку.
— Каренины?
— Что? — вскидывает на меня непонимающий взгляд.
— Каренины — твои?
— Нет.
— А кто тогда? — кладу локти на стол и подаюсь вперед к Ярославу, он держит на весу вилку, задумчиво ее крутит.
— Отец.
— Отец? — переспрашиваю, потом смеюсь. — Какой отец? Ты ж сирота! — смех мой застывает на губах, когда наши глаза пересекаются. Веселья в зеленых совсем нет, наоборот, раздражение, досада, кажется даже злость.
— Хорошо, какие еще секреты от меня скрываешь? Может ты еще тайный убийца? — говорю в шутку, но быстрый, пристальный взгляд из-под бровей меня моментально настороживает, сглатываю. — Хорошо, не надо мне твои секреты, а то буду плохо спать! — мне действительно не хочется ничего знать. Улыбаюсь, потом резко встаю и обнимаю Ярослава со спины, утыкаясь лицом ему в шею. Он не смеется, не пытается вывернутся, просто неподвижно сидит на стуле, весь напряженный, натянутый как тетива на луке, готовая спустить свою смертельную стрелу. Очень хотелось верить, что она предназначена не для меня.
— Я люблю тебя! — шепчу, сильно зажмурив глаза, мне страшно, где-то на дне моего сознания, души сидит страх, который кутается в пушистое одеяло и смотрит на мир извне большими темными глазами. Страшно потерять все в одно мгновение. Страшно внезапно осознать, что розовое стекло разбито вдребезги, и я иду по нему босиком, оставляя позади себя кровавые следы. Я знаю, что так и будет, если вдруг реальность вступит в борьбу с моими иллюзиями. И мне страшно… Однажды потерять ощущение стабильности…
— Чтобы не случилось, я всегда буду с тобою, я всегда пойду за тобою, я умру за тебя! Ты для меня все на этом свете, ты и наш сын! Слышь, Яр? Я всегда буду с тобою!
— Даже если реальность окажется слишком…мрачной?
— Даже если ты окажешься сыном самого Дьявола, я от тебя не откажусь! — смеюсь, звучит пафосно, надрывно. Жду, когда Яр поддержит мое чувство юмора, но он молчит, кладет вилку на тарелку, только после этого откидывает голову мне на плечо.
— Я ценю это, Лер, правда, последнее время у меня много проблем, мне не до смеха-шуток, но обещаю, что все наладится! — губы улыбаются, а в глазах безразмерная тоска. Необъяснимая, личная, о которой лучше не спрашивать.
Глажу его по лицу, целую сначала в нос, потом глаза, пальцами черчу изгиб бровей, запоминая каждую черту его красивого лица. Меня накрывает щемящая нежность к этому мужчине, хочется его обнять, если бы была возможно, срастилась с ним, как сиамские близнецы, чтобы никогда-никогда не разлучаться. Быть рядом. Я не могу представить свою жизнь без него, без нас. Я не понимаю, как это люди будучи в паре, могут говорить «я», «он», когда в семье нет личных местоимений, есть только «мы». И это «мы» мне очень дорого, как никогда.
Смотрю на себя в зеркало, нервничаю. С самого утра у меня внутри засела беспричинная тревога, я пыталась объяснить ее самой себе, но не могла. Просто не было причины тревожиться. Ярослав успокоился, он словно, наконец-то, решил свои вопросы и расслабился, теперь не ходил хмурной, вновь стал шутить, подкалывать меня. Много времени проводил рядом, наглаживал живот и играл в «угадай-ку» с сыном, пытался понять, какую часть тела наш ребенок решил продемонстрировать. Счастье- любит тишину, и мы не стремились его ни с кем делить. Соседки одобрительно кивали головами на нас, видя каждый раз вечером после получасовой прогулки. Папа с Викой довольствовались моими звонками, домой я теперь не стремилась и перестала чувствовать себя виноватой в своем уходе. Моя семья теперь состоит совершенно из других людей, которые меня любят, и я их люблю.
