Сердце огня и льда. Леди (СИ) - Серина Гэлбрэйт (библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Да иди ты, льда кусок! – зло огрызнулся Беван и вышел стремительно вслед за девушкой.
Спустя несколько секунд шаги за дверью стихли, и в гостиной воцарилась тишина, замершая зверем в засаде, напряжённым, настороженным.
– И что дальше? – спросила Лиссет.
– А дальше ты или поставишь свои лютики в воду, или выбросишь в мусорку, потому что ты их вконец залапала, – ответил Нордан.
– Это фиалки! – возмутилась лисица.
– Какая разница: фиалки, лютики, настурции…
– Сделаем перерыв, – предложил Дрэйк, бросив взгляд на напольные часы в углу. – Как бы ни были важны беседы, но на сегодня у нас есть и другие дела.
– И беседами сыт не будешь, – согласилась Лиссет и встала с кресла. – Может, вам, бессмертным, регулярно питаться вовсе и не обязательно, а нам надо и кушать три раза в день, и кладовую пополнять.
– Значит, ты в магазин и сходишь, – парировал Нордан.
– Мы все сходим, – поправил Дрэйк.
– Терпеть не могу ни магазины, ни рынки, ни торгашей. И я не слишком-то доверяю Беву, пока он носится, как одержимый, со своей девчонкой.
Я заметила тень неодобрения в глазах Кадиима, однако дух промолчал и лишь ниже опустил голову.
– Тогда останься дома и займись чем-нибудь полезным, – Дрэйк тоже поднялся, протянул мне руку.
Колючее недовольство Нордана царапнуло мимолётно, но всё же он отпустил меня, словно передавая неохотно собрату. Я приняла руку, встала, посмотрела в нерешительности на Кадиима, не зная, следует ли приглашать духа с нами или же он и так будет сопровождать меня везде, пока артефакт на моём пальце?
– Если желаете, моя леди, я могу помочь по дому, – произнёс Кадиим почтительно.
– О, было бы неплохо, – оживилась Лиссет.
– Если вам что-то потребуется, вы всегда можете позвать меня, и я тотчас явлюсь, – добавил дух.
– Норд, я… – начала я, однако Дрэйк жестом перебил меня и увлёк к двери.
– Норд справится. Верно, Норд?
– А куда Норд денется? – отозвался тот саркастично, смерил Кадиима внимательным оценивающим взглядом.
Хочу возразить, что готовность духа служить мне отнюдь не повод низводить его до уровня раба, бесплатной рабочей силы, но Дрэйк уводит меня из гостиной. Лиссет за нами и в холле обгоняет, взбегает по лестнице. Мы поднимаемся неспешно следом, останавливаемся в начале коридора. Дрэйк будто в рассеянности гладит мои пальцы, изредка задевая серебряное кольцо, и я вижу, чувствую его задумчивость, далёкую от артефактов, Рейнхарта и посеянной старшим лжи.
– Роман был недолгим: несколько месяцев, а потом она ушла сама, как положено представителям её вида, – тихий голос Дрэйка в тишине сумрачного коридора прозвучал неожиданно громко. Впрочем, мне кажется, Лиссет больше занята фиалками, нежели очередной беседой. – Признаться, я не часто о ней вспоминал… да и о других тоже. Мне казалось это предательством.
Памяти Дайаны.
Дрэйк не произносит этих двух слов вслух, но они всё равно замирают между нами, разрезают незримо воздух щелчком кнута.
Ни привязка, ни годы, ни смерть не умаляют ревности – я понимаю это как-то сразу и вдруг. Возможно, и надо мной довлеет собственнический инстинкт, куда более сильный, чем казалось прежде. А возможно, я сама по себе ревнива, просто раньше повода не возникало.
Остаётся мириться с едким, тревожным этим состоянием, не позволяя ему разрастаться, превращаться в манию.
– Однажды она сказала необычную вещь, о которой я тоже не вспоминал, пока сегодня речь не зашла о том бале. Сказала, что я неосознанно ищу некую женщину.
– Какую?
– Не уточнила. Добавила лишь, что я пойму, когда найду. Суккубы видят не только привязки, но и иногда – те нити, что связывают нас с определёнными людьми и нелюдьми задолго до нашего рождения.
– Мама говорила, что богиня сплетает тропинки наших жизней в одну и порой они так тесно срастаются, что даже смерти неподвластно их разделить навсегда. И когда-нибудь они соединятся вновь и будут вместе, как прежде, – я умолкла, закусила губу, набираясь храбрости. – И ты… понял, что имела в виду суккуба?
– Понял, – Дрэйк повернулся ко мне, коснулся второй рукой моей щеки, провёл едва ощутимо кончиками пальцев. – Ещё три года назад. Пусть боги – или судьба – иногда и избирают несколько необычный способ преподнесения дара.
Слышу за фразами больше, чем кажется со стороны, и, охваченная порывом, обвиваю шею мужчины руками, прижимаюсь крепко.
– Я поняла, что ещё не говорила тебе… – шепчу едва слышно, касаясь лбом лба.
– Чего?
– Что люблю тебя.
И всегда любила. С первого взгляда. С первой встречи. Наверное, и до неё.
Когда-то давно, хоть и забыла об этом.
– Я тоже, – дыхание щекочет губы, я смотрю во тьму, расчерченную огненными всполохами, чувствуя в ней то, что никакие слова в мире не способны передать, повторить, помочь обрести звучание.
Правду. Счастье. Осознание, что мы вместе и никуда не исчезнем друг от друга.
– Что именно тоже – что понял или что любишь? – всё же я улыбаюсь.
– Понял. И люблю.
Лёгкое поначалу прикосновение губ к губам и я теряюсь – и в аромате сандала и лета, что окружает нас плотным, осязаемым почти кольцом, и в долгом поцелуе, от которого кружится голова и тело становится воздушным, невесомым.
– Полагаю, вы опять будете, как подростки, украдкой целоваться в примерочных кабинках, – голос вышедшей из своей комнаты Лиссет вынуждает нас отстраниться друг от друга.
– Хорошая идея, – на лице Дрэйка живой интерес и открытое – и не поймёшь, шутит или серьёзен, – желание претворить предложение лисицы в жизнь.
Смутившись, я высвободилась из его объятий и шагнула к нашей спальне.
– Я сумочку возьму, – пробормотала я и поскорее скрылась за дверью.
Глава 13
Веледа
Ложь. Всё ложь.
И её так много, что я начинаю сомневаться даже в собственном существовании. Вдруг мне и о моей жизни соврали, а на самом же деле меня нет, я лишь плод чей-то фантазии, тень за гранью, воображающая, будто она по-прежнему жива и способна чувствовать? Или, быть может, я всё ещё сплю? И пробуждение, жизнь среди людей, Беван, правда об отце и Кадииме – только сон, затянувшийся, слишком странный, чтобы быть явью? Если так, то надо прервать этот сон… пусть он закончится, сменится другим, попроще, где не будет ничего и никого из этого мира, в котором я оказалась.
– Веледа!
Торопливые шаги за спиной, и Беван обошёл меня, обеспокоенно заглянул в лицо.
– Всё в порядке?
В порядке?
В порядке?!
Какой порядок может быть там, где царит лишь хаос и ложь?!
Я покачала головой и отвернулась.
Сад за домом запущенный, неуютный: клумбы давно заросли, мощёные дорожки скрылись под слоем жухлой прошлогодней листвы, нестриженная трава поднялась выше щиколоток, мешаясь с сорняками, плодовые деревья одичали. Дивная иллюстрация к моей жизни. Я раздражённо пнула подвернувшееся под ногу сморщенное коричневое яблоко, тоже не иначе как «урожая» прошедшего года, и плод, несколько раз подскочив, исчез под кустами жимолости.
– Не обращай внимания на Норда и не принимай его реплики близко к сердцу, – произнёс Беван. – Он ведёт себя как ядовитая ледяная сволочь со всеми, кроме Шелли. Ничего, потявкает-потявкает и успокоится. Когда-нибудь. Наверное.
– Дело не в Нордане, – возразила я.
По крайней мере, он-то честен и не скрывает своего отношения к незваной гостье. Не врёт мне в лицо, не называет ласково «моя роза», пряча в рукаве отравленную иглу, и не притворяется, будто я хоть что-то значу для него.
– Ну, дух твой, конечно, тоже себе на уме.
– Кадиим не мой. И никогда им не был. У меня вообще никогда не было ничего по-настоящему моего.
Ничего, что принадлежало бы только мне. Никого, кто любил бы меня лишь за то, что я есть и какая я есть.
– Веледа…
– Все мне врали, понимаешь? – я повернулась к мужчине, встретила сочувственный взгляд. – Рейнхарт мне врал, Кадиим… возможно, из лучших побуждений, из стремления защитить меня, но тоже врал. Я им верила. Считала Рейнхарта отцом, благородным человеком… нечеловеком, в юности обманутым братством, угодившим в расставленную ими ловушку и потому вынужденным служить ордену, исполнять любые его приказы. А Кадиим? Я всегда полагала, что мы связаны, а теперь оказывается, что это была очередная ложь. И за столько лет он ни разу не намекнул, что знает, кем были мои родители, кто я и откуда. Па… Рейнхарт не хотел, чтобы мне стало известно о лунных, и Кадиим подчинился. Знал, что это и моё наследие тоже, но промолчал в очередной раз, пошёл на поводу у Рейнхарта.
