Нортланд (СИ) - Беляева Дарья Андреевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Они все были словно цветные картинки, яркие иллюстрации того, что обычно одето в серый.
Я долго смотрела на себя в зеркало, но не нашла ни единого недостатка. В этом платье я была красива, и я нравилась себе. С тумбочки я взяла приглашение, сжала в руке так, что уголки его впились в ладонь.
А через полчаса мы уже ехали в лимузине. На Лили было платье, о котором она, наверняка, мечтала, когда надвигался ее школьный выпускной. Сиропно-розовое, из легчайшей ткани, оно делало ее похожей на цветок. Ивонн с удовлетворением рассматривала себя, вспоминая, быть может, времена, когда она выступала на сцене. Платье у нее было длинное, но такое обтягивающее, что вполне могло считаться неуместным.
И даже на Отто был дорогой костюм. Я подумала, неужели Рейнхард и его не забыл? А может быть Отто обеспечил Ханс с его хитрыми законами гостеприимства?
Я обернулась, когда мы ехали по заросшей подъездной аллее. Кирстен Кляйн стояла на пороге. Она не махала нам, словно мы были добрыми друзьями. Просто смотрела.
А я подумала, не погибли ли Роми и Вальтер от голода в моей квартире? Наверное, нет. Роми, в конце концов, прекрасно воровала.
Меня охватило сладчайшее предвкушение чего-то невероятного. Приглашение в моей руке интриговало меня. Я никогда, даже по телевизору, не видела настоящего модного показа. Это было зрелище редкое и мало мне интересное.
Но теперь, столкнувшись с этим событием так близко, я не могла его дождаться. Мне хотелось увидеть то, на что любит смотреть кениг. Приобщиться к его избранности.
Мы ехали долго, но это желание не тускнело. К тому моменту, как мы припарковались, наконец, у здания, которое я еще раньше безошибочно определила, как пункт назначения, меня трясло от нетерпения.
Это была одна из тех новых построек, неизменно удивлявших меня соотношением стекла и металла. Она словно состояла из окон. В отличии от небоскребов в центре Хильдесхайма, это здание было длинным, а не высоким, и все стекла здесь были тонированные. Больше всего постройка напоминала опрокинутый флакон из-под каких-нибудь духов.
Ханс открыл перед нами дверь, и мы вышли из машины. Лили сказала:
— Не думала, что когда-нибудь здесь окажусь.
Ивонн только пожала плечами, демонстрируя показное безразличие к местам, ей прежде недоступным. Была в ней особенная гордость низших классов, так восхищавшая меня. Лиза обняла Отто и поцеловала его в щеку.
— О, — сказал Отто. — Здание. Здорово-то как.
И я была бы рада солидаризироваться с Отто, однако меня вправду восхитило это место, его темный блеск.
— Пойдемте, — сказала Лиза. — Маркус и Рейнхард ждут нас внутри.
Лили сказала:
— Знаете, думаю ради этого стоило попасть в ужасную историю.
Я кивнула. Было нечто волшебное в пропуске, открывающем самые потаенные уголки Нортланда, и мы получили его, благодаря свалившимся на нас бедам.
— Надеюсь, тогда вы скажете мне «спасибо», — сказал Отто.
На входе наши приглашения не только посмотрели, но и забрали. Я расценила это, как акт бессмысленного варварства. Когда мы вошли внутрь, я глазам своим не поверила. Картинки в журнале призывали меня представлять модный показ, как нечто линейное — строго огороженная территория сцены, места для зрителей. Помещение, в котором мы оказались, больше всего напоминало лабиринт, и весь он был усеян живыми цветами. Их запах кружил голову самым волшебным образом.
Я видела людей, которые собирали растоптанные цветы с пола и заменяли их новыми. Ирисы, камелии, маки, мои драгоценные фиалки — сколько их погибло ради этой быстротечной красоты. Стены, потолок, пол, все было в цветах. Наверное, стоило указать это в приглашении, подумала я. А что если бы у меня была аллергия? Интересно, отсюда уже увезли кого-нибудь с отеком Квинке?
О стенах думать было гораздо приятнее. К слову, я не была уверена в том, имеют ли они твердую основу. Возможно, все это было сооружено из цветов, наподобие зеленого лабиринта. По крайней мере, с потолком большинство этих стен не смыкалось и направления имело самые причудливые. Было много столиков, за которыми люди курили и пили вино, разговаривали, словно бы атмосфера вокруг них не была странной. На потолок из цветов проецировались изображения солнца, луны и звезд, смешивавшие сутки, как компоненты коктейля. По своему маршруту, словно призраки, ходили модели. Одинаково высокие, тощие девушки с отрешенными лицами. Они были лишены улыбок, и глаза их казались незрячими. Я подумала, что они на полпути от женщин к манекенам. На самом деле объяснение было не столь некрофилическим.
Они представляли одежду, а не себя. И как же она была прекрасна. Ткани на девушках, находившихся среди цветов, сами напоминали цветы. Такие яркие, невероятно нежные или наоборот, сооруженные в странные, вычурные линии. Эта одежда отличалась от всего, что я видела прежде и даже от того, что было сегодня на мне самой.
Она была искусством, но не просто картиной, заключенной в самой себе. Продолжением тела. Силуэты играли с линиями, присущими телу, иногда искажая их, иногда подтверждая, но всякий раз вступая с ними в странный резонанс. И в то же время, несмотря на эту странную, интимную особенность, они несли в себе образы. В основном, они были связаны с летом — морские волны, чайки, леденцы и лимонады. Столь разноплановые и столь близкие ассоциации. Летний зной.
Я почувствовала, что вдобавок к цветам прекрасно пахнет кремом для загара, песком и холодной водой. Все это было практически эротизированным удовольствием для всех органов чувств. Музыка плыла сквозь слух, где-то вдалеке шумел цифровой океан, обоняние и зрение услаждали образы прекрасного лета, гастрономические амбиции, судя по столикам, тоже были удовлетворены, кроме того любой желающий мог прикоснуться к моделям. Здесь не было бесчинств, свойственных Дому Жестокости. Наоборот, люди были так захвачены, загипнотизированы происходящим, что едва касались ткани, благоговейно и нежно, словно эта одежда была живым существом.
Мне отчего-то захотелось плакать. Лиза и Ханс вели нас, петляя вокруг столиков, а я думала только о том, чтобы скорее остановиться и принимать происходящее всем своим существом.
Рейнхард и Маркус сидели за столиком вместе с красивой девушкой, одетой поистине безупречно. На ней был классический мужской костюм, скроенный так хорошо, что ее право обладать им не оспорило бы ни одно эстетическое чувство. Волосы девушки были распущены, а галстук завязан, и этот контраст имел какой-то прекрасный, сексуальный смысл.
Кожа, волосы и глаза ее несли в себе золотистые искорки, в них тонуло представление о классической красоте, считавшейся драгоценностью. Лицо ее казалось холодным, но вместе с тем обаятельным. Она наблюдала за происходящим, раскуривая сигарету.
Рейнхард и Маркус встали при нашем приближении.
— О, мы не ожидали, что вы явитесь вовремя, — сказал Рейнхард. — Решили скоротать время за приятной беседой.
— Скоротать? И только-то? — спросила девушка. У нее был приятный голос, легко влившийся в музыку. Она вся имела некоторую гипнотическую природу, показавшуюся мне родной этому месту.
— Ни в коем случае, — сказал Маркус. — Рейнхард выразился таким образом исключительно от недостатка такта.
— И Рейнхард приносит свои извинения! Дорогие друзья, это Клаудия Келер. Затаите дыхание, потому что вы лицезреете автора этого грандиозного шоу. От крохотного шовчика до подбора музыки, это все она.
Клаудия улыбнулась. Мне показалось, что она смутилась. Это тут же сделало ее человечнее. Я заметила, что она посмотрела на всех нас, но взгляд ее обошел Отто и Лизу, как пустое пространство.
Значит Отто, как его и просили, не привлекал внимания раньше времени.
— Что ж, — сказал Рейнхард. — Прекрасная Клаудия, нам следует откланяться. Дела-дела-дела.
Клаудия сдержанно улыбнулась, а я вдруг не выдержала и сказала:
— Вы прекрасны. То, что вы делаете — волшебство!
Я не ожидала, что эти слова вырвутся из меня помимо воли, мне вдруг стало неловко, но что самое интересное, Клаудия, чьему искусству сегодня отдавал дань сам кениг, кажется, смутилась сильнее меня. Я не глядя прошла вперед, едва не столкнувшись с одной из моделей в платье цвета океана, подол которого укладывался волнами и двигался, словно прилив, облизывающий берег.
