Libertango на скрипке - Блик Терри (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
ещё школьницей, но никогда не пыталась передать словами, почему любит Петербург так
безоговорочно и искренне. Возможно, потому, что каждый камень здесь был пропитан
историей. Или потому, что город был суров, горд, честен и одинок. А может быть, потому, что
здесь Кира чувствовала себя чистой и честной. И хотя в приятельских посиделках Кира всегда
называла Питер коммунальным адом и городом неприкаянных душ, она чувствовала себя его
частью и не хотела из него уезжать даже в короткие командировки.
Киру вывел из оцепенения голос водителя, сообщивший, что они прибыли. Постояв немного у
старых ступеней, пытаясь утихомирить внезапно заколотившееся сердце, Кира предъявила
охране пресс-клуба карточку аккредитации и удостоверение журналиста и прошла в зал. С
разных сторон зазвучали приветственные и удивлённые возгласы, Киру обступили сразу
четверо коллег. Посыпались шутки, вопросы с подколами – обычный приятельский
журналистский трёп перед работой. Подошёл Димка Тимофеев, двухметровый оператор с
телеканала «5», облапил, приподнял: «Так, что у нас за новый имидж?».
Кира охнула и побледнела от резкой боли. Перепуганный, Димка бережно поддержал её, потянулся, аккуратно снял с подруги очки и присвистнул. Кира криво усмехнулась забрала очки
обратно и стала крутить их за дужку, с трудом переводя дыхание, пытаясь справиться с болью
в потревоженных рёбрах.
- Послушай, Кир, помнишь фразу: «Имя, сестра, имя!»? Ты не хочешь сообщить мне, кого
нужно размазать, оторвать руки-ноги и поменять местами? Ещё в пятницу ты была совершенно
здорова. Что ты натворила за выходные?
- Дим, в партизана не играю, но и рассказать ничего не могу. «Упал, очнулся – гипс…» - как
нельзя лучше соответствует ситуации. Только не просто «упал», а получила сзади по голове и, кажется, ботинками по другим частям тела. Ну, или сапогами.
Кира ещё раз усмехнулась.
- Ты не поверишь, но про эту историю сюжет снимать не будем, и на свободу и безопасность
прессы я тоже жаловаться не намерена. Не при исполнении была, так сказать.
- А при чём ты была? И как ты вообще себя чувствуешь? Ты чего припёрлась избитая, тебе же
лежать, наверное, надо?
- Мне много чего надо, друг мой Дмитрий. Больше всего мне надо интервью с министром. Как
её заполучить, не знаешь? Не сбежала бы сразу после прессухи, а то мы ж, злыдни, сейчас как
накинемся…
Кира шутила и внешне, казалось, была совершенно расслабленной и уверенной в себе, но
внутреннее напряжение никак не хотело её отпускать. Наоборот, оно гудело басовой струной, угрожая прорваться в неловком движении или треснувшем голосе. В зал вошёл молодой
незнакомый парень и предложил журналистам занять места. Дима, уже двинувшись к своей
любимой камере, резко затормозил и вполголоса сказал то ли в шутку, то ли всерьёз, растягивая
слова в псевдомосковском акценте: «Молодой, красивый… Помощник? Личный? Интересно, по
каким делам? Учитывая тему, я на него глаз не положу, а то посадят», подмигнул Кире и ушёл.
Кира включила диктофон, положила его на стол рядом с другими микрофонами и диктофонами, вернулась, села рядом с коллегами из «Российской газеты» и «Интерфакса» и задумалась в
ожидании, слушая краем уха обсуждение коллег последних событий из новостной ленты.
Прошло несколько минут, за спиной послышалось шевеление, и мимо стремительно прошла
стройная фигура. За несколько секунд до того, как женщина повернулась, Кира подумала:
«Духи «Miss Dior». Стильная. Высокая. Ладная. Ноги красивые». Поднимая глаза от
классических туфель, Кира не смогла себе отказать в удовольствии скользить взглядом по
стройным голеням с длинными, чётко очерченными икрами. Ноги скрылись за столом, и Кира
подняла взгляд.
Страстно, безнадёжно захотелось абсолютной тишины. Захотелось зажмуриться и оказаться
где-нибудь на другом материке. Игла в сердце… Летний шторм Вивальди. Гроза. Прямо в душу
смотрели, не отрываясь, погибельные серо-зелёные, глубокой байкальской воды глаза. Смотрели
с потрясённым узнаванием.
«Пригвождена… я утверждаю, что невинна… Вы счастливы? Не скажете… Едва ли… В
гибельном фолианте нету соблазна для женщины… Женщине – вся земля…»… Цветаевские
строки проносились метелью осенних листьев, сбили дыхание, голова кружилась, секунды
тикали и, наконец, истаяли. Вошедшая отвела взгляд и поздоровалась с журналистами
глубоким голосом, в котором хрипотцой – отзвуком читался лёгкий дым октября.
Кира на мгновение зажмурилась. «Не может, не может этого быть, это невероятно, я не верю…
так, хватит истерики, не место и не время. Как же теперь говорить-то? Какие вопросы
задавать?». Многолетняя тренировка не выдала Киру, на её лице не отразилось ничего, кроме
вежливой заинтересованности. Вдох, выдох, вдох, выдох, и мельтешение мыслей стало
замедляться, сердце уже не скакало бешеным мустангом, осталось только поднять взгляд.
Ступеньками на эшафот, раз, два, три… подняла взгляд, задержала дыхание. На неё не
смотрели, и это сейчас было благом. Пресс-конференция началась, вопросы сыпались со всех
сторон:
- «Эхо Москвы», Сергей Столетов. Вы обозначили целью пресс-конференции социальный
анализ восприятия, принятия либо отторжения возможной уголовной нормы. Почему
общественное обсуждение законопроекта начали с Санкт-Петербурга? Означает ли это, что
российские власти относятся к городу по-особому?
- «Российская газета», Анатолий Серебряков. Почему правительство и Госдума считают
однополые отношения опасными для общества? Можно ли ставить их в один ряд с
изнасилованиями, тяжкими телесными и убийством?
- «Интерфакс», Галина Рогожина. Какими способами будут определять, гомосексуален ли
человек? Могут ли быть выделены бюджетные деньги для разработки каких-нибудь приборов
для этого?
- МИА «Россия сегодня». Вениамин Дмитриев. Как много у нас в стране явных гомосексуалов
и есть ли прогноз по количеству латентных? Каким образом получены эти данные, если они
есть? Достоверность?
- Би-Би-Си, Кира Шалль.
Кира с трудом узнала свой голос, настолько трудно ей было заставить себя задать вопрос. Глаза
министра пронзили её насквозь. Ей казалось, что эти смертельные глаза смотрят в неё, проникая в самые потаённые уголки души. Кире стало страшно. Но страх – это чувство, с
которым она привыкла справляться, поэтому, сжавшись внутри в кулак, спросила как можно
спокойнее:
- Есть ли среди Ваших друзей, родных, знакомых гомосексуалы? Можете ли Вы сообщить о них
в полицию, зная, что их ожидает лишение свободы? Будет ли умолчание считаться
преступлением?
Александра Шереметьева немного помолчала, продолжая неотрывно смотреть на Киру. Затем
ответила:
- Да. Нет. Как пропишут в Уголовном кодексе. Надеюсь, я ответила исчерпывающе.
Кира вскинулась было, чтобы задать уточняющие вопросы и получить более подробный ответ, но взгляд Шереметьевой, как тёплая ладонь, остановил её. Кира до конца не поняла, что именно
было в этом взгляде – просьба просто закончить, остановиться, призыв к осторожности, попытка
удержать от личного азарта, но замерла. Ответов на предыдущие вопросы для подготовки
репортажа и так было достаточно, позиция министра была ясна, но лаконичность, сдержанность
и вместе с тем искренность фразы именно для Киры зацепила журналистку. Почему она
ответила так коротко? Что крылось за этой немногословностью? И почему публичная личность
позволила себе такой откровенный ответ? «Может быть, она не хочет со мной говорить? Но
тогда не было бы этой явной честности. Или я уже слышу то, что хочу, а не то, что есть на
самом деле? Чёрт! Чем больше ответов, тем больше вопросов. Хотя должно быть наоборот. Над
этим стоит задуматься…». Кира помедлила и кивнула.
