Libertango на скрипке - Блик Терри (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
- Следующий вопрос, пожалуйста.
- «Комсомольская правда», Игорь Кривцов. Есть ли у Вас предубеждение по отношению к
гомосексуалам? Считаете ли Вы их недочеловеками? Кто вызывает у Вас больше агрессии геи
или лесбиянки?
Кира наблюдала и анализировала поведение и суть ответов Шереметьевой. Та отвечала на все
вопросы предельно осторожно и корректно, сдержанно, но… как-то плавно, что ли. В её
ответах не было цинизма, сарказма или насмешки. Министр явно сознавала всю остроту и
неоднозначность ситуации. Кира задумалась: почему же именно её отправили беседовать с
журналистами? Разговор с силовиками был бы намного более жёстким, с юристами – более
запутанным, Шереметьева же строила беседу как дипломат: ничего конкретного, что могло бы
стать ключом к личности Шереметьевой. Чётко. Продуманно. Выверенно.
Кире казалось, что внутренний мир женщины, сидящей во главе стола, глубок и ярок, а за
внешней сдержанностью и корректностью кроются страстность и непокорность. Она
почувствовала непреодолимое желание проникнуть за эту продуманность и выверенность.
Если Кире это удастся, интервью может стать одним из лучших. Её первый порыв – отказаться
от личной беседы, растаял. Теперь она была настроена добиться разговора тет-а-тет во что бы
то ни стало.
Сопровождавший Шереметьеву молодой человек, видимо, действительно, помощник, мягко
сказал:
- Последний вопрос, пожалуйста.
- «Вести», Екатерина Щвец. Каков Ваш маршрут? Будет ли Санкт-Петербург единственным
городом, в котором Вы будете курировать социологические исследования по возможному
законопроекту, или планируются и другие города?
- Спасибо за вопрос. На самом деле, судя по поднятой проблематике, всё это будет далеко не
просто. Да, будут ещё Казань, Новосибирск и Владивосток. Это в моём расписании. Также
запланирована встреча в Париже - с французской общественностью и с гражданами России, которые живут во Франции и могут быть заинтересованы в обсуждении. Предваряя вопросы, скажу: было решено, что эту тему, в том числе, необходимо рассматривать в культурном
контексте, в разных точках страны и с разных социокультурных позиций. Так случилось, что в
последнее время поднятой проблеме уделяется очень много внимания, и необходимо детально
и в разных направлениях изучить общественное мнение. Спасибо всем за проявленный
интерес и острые вопросы. Надеюсь, благодаря им возможность ошибки в принятии закона
удастся свести к минимуму. Всего доброго, до встречи.
Шереметьева поднялась и вдруг почувствовала себя как перед прыжком с высоты. Дыхание
сбилось на какое-то мгновение, и Александра, будто видя себя со стороны, уловила своё
неожиданное и глубокое волнение. Она сделала шаг, и ей показалось, что она идёт через
пропасть по навесному мосту. Узкому, шаткому, из неплотно прилегающих досок. Она шла к
Кире. И всё, что произошло за последний час, и был тот длинный непрочный мост, ведущий
через стылое, туманное ущелье к другому краю, неприступному, но сейчас – единственно
возможному, и обратно повернуть нельзя, потому что дощатые плашки моста выскальзывают
из-под ног…
- Это нелепо. И смешно, – подумала Александра. – Что ты Гекубе? Что тебе Гекуба?[2] Могу
уйти, ещё можно. Не любопытство, нет, это больше, это сильнее, это такая странная и
притягательная тайна.
Кира стояла и смотрела, как через весь зал прямо к ней идёт высокая, ладная, невероятно
красивая женщина, не отводящая от неё проницательного взгляда. Шереметьева подошла и
неожиданно для себя коснулась длинными пальцами предплечья Шалль. Кира вздрогнула. Это
было так похоже на строчку из её собственного стихотворения, что её ударило током: «поцелуй
горит чуть выше локтя». Не задумываясь, совершенно себя не контролируя, Кира тихо сказала
в сторону:
- Интересно, это будет сальса?
Ответ был еле слышен, но отозвался внутри громовым раскатом:
- Думаю, скорее танго…
Внезапно вспомнив о музыке, звучавшей тревожным колоколом как раз перед выходом из дома, Кира сбивчиво вздохнула, усилием воли заставила себя оторвать взгляд от пальцев, продолжавших придерживать её за предплечье, и тут же замерла, теряясь в глазах
Шереметьевой. Девушке хватило выдержки не переспрашивать. В голове зашумело, и Кира
засомневалась, что ответ действительно был, что ей не пригрезилось.
- Кира, мне бы хотелось поговорить с Вами. Я понимаю, что иду на нарушение протокола, но
для меня это важно.
Сказать, что эти слова были потрясением, – не сказать ничего. Кира была классной
журналисткой и славилась умением не теряться ни в какой ситуации, но это был, действительно, нестандартный случай. Стремиться к личному интервью – и вдруг получить
приглашение на беседу, причём, явно на другую тему… Кира стояла несколько секунд, не в
силах вымолвить ни слова. Душа наполнялась всклень с краями, чуть дрогни – обрушится и
смоет – звенящей пустотой; вдоль позвоночника скакали искры, предплечье горело. Ощущения
были сродни тому, как если бы по следу – волчья стая. И в стае той ты – волк-вожак. И гонят –
тоже тебя…
- Ставки сделаны, ставок больше нет… - киношный образ ловкого крупье, его бесстрастные
слова вдруг отчётливо проявились в голове Киры.
Такт 3
- Да, конечно, Александра Дмитриевна.
Слова Киры прорвали звенящую пустоту, и стал слышен привычный шум собирающихся
журналистов, некоторые из них заинтересованно поглядывали в их сторону. Шереметьева вдруг
почувствовала неловкость и рассердилась на себя. Не позволив эмоции отразиться на лице, Александра убрала руку с предплечья Киры и взяла сумочку, которую подал ей незаметно
подошедший помощник. Тем временем Кира продолжала говорить:
- Вы опередили меня. Если бы Вы не подошли, я сделала бы это сама. Мне очень важно взять у
Вас интервью. Вы согласитесь уделить мне некоторое время? – Кирин ровный и спокойный
голос немного разрядил обстановку, а её обаятельная улыбка несколько сгладила
журналистский напор.
Александра бегло подумала:
– Интервью. Что, только это тебя интересует? Ладно. Пресса думает, что всегда добивается
своего. Но ни один журналист ещё не поймал меня на слове. Я знаю, как лавировать. А ты с
характером! После таких побоев встать, не бояться, выйти в люди да ещё и интервью просить…
Боец. Ну что ж, попробуем.
Опытным взглядом отмечая крохотную тень беспокойства в глазах собеседницы (наверняка
думает, о чём со мной можно разговаривать, нужно ли это и вообще – зачем подошла…), Кира
вздохнула. Она была совершенно не готова к тому, что лёгкие духи Шереметьевой пробудят в
ней такую дикую тоску по раздолью: горный аромат сосны, пёстрое разнотравье и много неба.
Была не готова к разговору с этой женщиной: прямой, гордой, на донышке глаз которой
вспыхивала мятежным огоньком необоримая властность. Непроизвольно дёрнув плечом, будто
сбрасывая ловчую сеть, повернулась в профиль, краем глаза улавливая недоумённые взгляд
коллег:
- Я заберу диктофон, Вы позволите? Вам будет удобнее меня дождаться, или мы должны будем
где-то встретиться?
Александра ненадолго задумалась и неожиданно тепло сказала:
- Если Вы не против, я возьму Вас с собой.
Кира кивнула. Ей не хотелось переспрашивать, не хотелось задумываться – с чего бы такая
честь? И куда это – с собой? Ловко и бесшумно лавируя между коллегами, улыбаясь и кивая –
мол, сама не понимаю, но расскажу, обязательно, а как же иначе…, забрала диктофон. На
мгновение пальцы замерли над кнопкой выключения, но журналистский опыт не позволил
остановить запись.
- Запишем, послушаем. Можно же потом и удалить…
Кира изворачивалась, оправдывалась сама перед собой и прекрасно это понимала. Впервые в
