Пламя зимы - Джеллис Роберта (книга регистрации .txt) 📗
По ходу моих рассуждений Мод и сама улыбалась, но улыбка исчезла, когда она вернулась к обдумыванию сказанного мной и увидела, что у меня действительно нет оснований для нелояльности. Королева нахмурилась, посмотрела тяжелым взглядом и с ноткой раздражения в голосе спросила:
– Сколько людей и откуда?
– Человек за пятьдесят из Улля. Будет и рыцарь, чтобы их возглавить; а может статься, мне удастся привести и гораздо больше – я полагаю, несколько сотен. Сестра Бруно, Одрис Джернейвская, богата. Уверена, она одолжит мне или даже просто даст деньги для покупки наемников. На севере много тех, кто не любит короля Шотландии, кто придет сражаться против него и императрицы Матильды.
Мод знала, что это правда: она принимала разгневанные делегации предводителей северных баронов, сообщавших о нарушениях мирного договора, который она заключила с королем Дэвидом. Королева беспокойно поежилась в кресле и наконец сказала:
– Я расскажу об этом Вильяму Ипрскому.
– Спасибо, Ваше Величество, – ответила я. – Это все, чего мне хотелось. Я не побеспокоила бы вас сегодня, зная что вы так устали, но сделала это лишь из боязни, что не буду иметь возможности поговорить с вами утром, а это может стоить мне целого дня – ведь Джернейв и Камбрия так далеко на север и на запад.
К моему удивлению, королева вдруг весьма любезно, потрепала меня по руке и пообещала, что, если Вильям Ипрский сочтет мою идею стоящей, и если я действительно приведу бороться за дело короля Стефана несколько сотен воинов, то получу свой Уллъ.
Лежа некоторое время без сна на своем соломенном тюфяке, я пришла к выводу, что мой приватный визит в покои королевы привел к усилению ее подозрений. Вероятно, Мод полагала, что я решила заговорить с ней в момент ее слабости в надежде, что она сразу же схватится за мое предложение в то время, когда ум ее утомлен усталостью и печалью, и отпустит меня.
Но это говорило и о том, что мое предложение показалось королеве весьма привлекательным – она всегда не доверяла себе, когда что-либо неожиданно начинало ей нравиться, – а значит, идея моя хороша.
Так и получилось. Из покоев королевы меня вызвали к Вильяму Ипрскому, и предложили повторить, что я собираюсь делать. Слава Богу, он, по-видимому, не был сильно заинтересован в людях из Улля. Я боялась говорить о сэре Джеральде: ведь его связь с моим отцом вызовет у королевы и Вильяма Ипрского еще большие подозрения. Больше всего Вильяма Ипрского интересовало, кого бы я предложила командовать отрядом Нортумбрии.
– Не знаю, – ответила я. – Мне слишком трудно разбираться в военных вопросах, но сэр Хью Джернейв-ский – тот, что до бракосочетания с сестрой Бруно звался Хью Лайкорн, – он, я уверена, найдет для меня сильного, мудрого и достойного доверия человека.
– Лайкорн… – в голосе Вильяма Ипрского появились нотки воодушевления. – С вашей стороны было бы мудро попросить его самого возглавить отряд, леди Мелюзина.
– Нет! – воскликнула я. – Вы считаете меня настоящим чудовищем, если полагаете, что я, спасая своего мужа, позову. на войну мужа его сестры. Я буду просить денег, буду просить людей, сделаю все, что в силах женщины, чтобы найти как можно больше войск. Но также я сделаю и все возможное, чтобы не вовлечь Хью ни в какое сражение.
Я клялась, что сделаю все, чтобы Хью не возглавил мою маленькую армию, но это все было напрасно. Несмотря на нужду, я вообще никогда бы не поехала в Джернейв, если бы полагала, что Хью собирается присоединиться к борьбе за освобождение Стефана и без моей просьбы. Уверена, Бруно никогда не говорил мне о том, что Хью обещал однажды послужить королю, когда его старый хозяин, сэр Вальтер Эспек, больше не будет в нем нуждаться. Приводя Хью к присяге как хозяина Джернейва, мужа Одрис, король освободил его от этого обещания, но Хью, так же, как папа и Бруно, не забывал старых обещаний.
Знал ли об этом Вильям Ипрский? По какой причине он посоветовал мне скакать сначала на север к Джернейву, а не на северо-запад к Уллю? Он сказал, что так безопаснее, что вся центральная часть страны охвачена волнениями, везде шныряют банды, разбойники нападают на путешественников и торговцев. Он взял на себя труд поговорить с Фечином и Мервином и описал маршрут, по которому можно было безопасно объехать оплоты сторонников Матильды. И мы без особых происшествий добрались до Джернейва. Лишь однажды пришлось спрятаться в лесу, пока не прошел какой-то отряд, и в другой раз мы объехали компанию, которая двигалась на нас из разрушенной деревни.
Хью и Одрис встретили нас у нижних ворот. Лицо Одрис было белее снега, а глаза округлились от страха. Она ткала, и перед тем, как мы пересекли брод, из окна башни увидела Фечина на Барбе. Как и я, она испугалась, что Бруно мертв. Я забыла, что Одрис может узнать Барбе, и, хотя с тех пор, как была у нее в Джернейве, писала Одрис почти каждый месяц, не сообщила, что Бруно был взят в плен, зная, что она опять беременна и боясь ее беспокоить.
Поэтому еще до того, как я слезла с Кусачки, я сразу крикнула, что Бруно жив и находится при короле. И прежде чем успела еще что-либо сказать, Одрис залилась слезами радости. Я чувствовала то же самое, поэтому не сочла слезы беспричинными. Одрис сразу заговорила о выкупе.
– Тише, милая, – сказал Хью. – Бруно никогда не оставит короля. Если бы он хотел, чтобы его выкупили, мы бы уже давно знали условия выкупа. Помни, что короля взяли в плен в феврале, а сейчас июль. Вернемся в крепость, пусть Мелюзина отдохнет и поест. Скачи наверх, – потребовал, обращаясь ко мне, Хью, но я не согласилась и спешилась.
– Надеюсь, ты не будешь обижаться, что я не рассказала тебе… – промолвила я, беря Одрис за руку. – Я боялась…
Она свободной рукой похлопала себя по большому животу и отрицательно покачала головой. Потом, еще держась за меня, она пошла через двор. Поступь ее была не так легка, как обычно, но дыхание было свободным, и я удивилась, когда Хью взял ее на руки и понес по крутой дороге к крепости. Одрис сказала ему один раз: «Поставь меня на землю, » но он не поставил, и она лишь вздохнула и больше не протестовала.
Остальные новости я рассказала по дороге в крепость. Хью завопил от удовольствия, узнав, что императрицу выставили из Лондона и она бежала, не захватив с собой ничего, кроме одежды, что была на ней. Однако они не дали мне сообщить о моем деле, пока я не выкупалась и не поела, но я была рада этому.
Попросить денег для меня оказалось труднее, чем я думала, но Одрис рассмеялась надо мной, замахала руками, отбросив любые мысли о долге.
– Я живу лишь потому, что обо мне заботился Бруно, – сказала она. – Между мной и моим братом никаких долгов быть не может. К тому же деньги достаются довольно легко. Несколько гобеленов и несколько ястребов хватит, чтобы уплатить за все.
– Бруно не согласился бы, – сказала я ей, улыбаясь, – ты его знаешь.
– А Бруно и не нужно ничего говорить, – ответила Одрис. – Если ты ему не расскажешь, он и знать ничего не будет.
Хью засмеялся.
– Посмотрим. Солдаты могут стоить меньше, чем ты думаешь, Мелюзина. Я разошлю повестки и сообщу эту новость Эспеку. Тебе не требуется нести бремя этих усилий. Оставь все на мое усмотрение.
– Но не возникнут ли неприятности с твоим сюзереном? – высказала я опасение. – Я знаю, что Генри – вассал короля Стефана, но он ведь и сын короля Дэвида. Я полагаю, Генри не сможет обвинить тебя, если я найму людей от имени королевы. Он может и не узнать, кто дал для этого деньги.
– Я получил власть непосредственно от Стефана, и Генри не имеет прав вмешиваться в мою стужбу королю. – Потом Хью улыбнулся мне: – А если оы и имел, то, я уверен, он посмотрел бы на это дело с другой стороны. Генри не любит Матильду. Не так давно он был здесь и плакался, что его отец должен следовать данной ей присяге, – а Генри ей никогда не присягал.
Я с облегчением вздохнула и радостно передала сбор людей в Нортумбрии в руки Хью. Потом спросила, не знает ли он надежного человека, которому можно поручить их возглавить.
