Воин - Джордан Николь (чтение книг .txt) 📗
– Что вы делаете? – воскликнула она с беспокойством.
Оставшись совсем без одежды, он невинно улыбнулся:
– Собираюсь искупаться, а ты что подумала?
Он повернулся и бесстыдно направился к ванне.
Тут взгляд Арианы упал на широкую спину Ранульфа, и она резко втянула в себя воздух. Его спина была разноцветной – белые полосы отмершей плоти чередовались с темными рубцами. Никакой меч не мог оставить эти ужасные рубцы. Ариане приходилось видеть порки и раньше и врачевать после них раны, но никогда еще не встречала она такого ужаса. Как Ранульф заработал эти страшные шрамы?
Похоже, он не замечал ее взгляда. Положив кинжал на пол в пределах досягаемости, он вступил в ванну и медленно опустился в нее, полуобернувшись лицом к Ариане. Он погрузился в воду, взял кусок мыла с ароматом розмарина и стал яростно скрести себе руки и грудь.
Он вымыл и ополоснул свои черные волосы и посмотрел на нее:
– Весь сегодняшний день я потратил на то, чтобы обеспечить безопасность замка и его окрестностей, а завтра намерен съездить в имение Уиклиф. Так называется собственность твоего отца на север отсюда?
– Да.
– Я хочу, чтобы передача власти прошла мирно, и требую, чтобы ты мне в этом помогла.
Ее глаза расширились.
– Вы рассчитываете, что я помогу вам захватить имение моего отца?
Захватить? Слово больно резануло по незаживающей ране в душе Ранульфа. Сколько раз он уже слышал обвинения в том, что не заслуживает трофеев, заработанных собственными трудами!
– Ты забываешься, демуазель. Это больше не имение твоего отца. Король даровал мне его здешние владения, и теперь Кларедон принадлежит мне.
– Потому что вы украли его коварством и обманом.
– Украл? – Ее пылкое обвинение заставило Ранульфа взорваться. – Клянусь верой! – Он вцепился руками в края ванны и приподнялся над водой. – Не было никакого воровства! Земли и замок твоего отца отобрали из-за его измены королю, и это подобающее возмездие изменнику!
– Мой отец не изменник! Готова побиться об заклад на собственную жизнь!
Ранульф стиснул зубы, пытаясь успокоиться.
– Глупое пари, демуазель. Ты что, отрицаешь, что в данный момент твой отец находится с Мортимером в замке Бриджнорт, который осаждает король Генрих?
Под его свирепым взглядом воодушевление Арианы сникло.
– Нет, этого я отрицать не могу. Но моего отца призвали туда в прошлом месяце для выполнения обязанностей рыцаря. Он не мог отказать своему сюзерену. И все-таки он взял с собой лишь несколько человек и плату двадцати рыцарей, которую задолжал Мортимеру. Если он задумал изменить, почему ограничился таким небольшим отрядом?
– Если он был предан Генриху, отчего же не отрекся от своей клятвы верности, когда Мортимер объявил о мятеже?
– Я не знаю! – с тоской вскричала Ариана. – Я знаю только то, что он никогда бы не стал противостоять новому королю! И уж конечно, не сейчас – когда Англия, наконец, получила шанс на мирную жизнь!
Слыша в ее голосе искреннее отчаяние, видя боль в этих блестящих серых глазах, Ранульф медленно опустился обратно в воду. Ее убежденность кажется искренней. Возможно, она и вправду верит в невиновность отца.
Он почти позавидовал такой вере. Сам Ранульф не мог припомнить в своей жизни случая, когда он верил в кого-то или во что-то. Отмщение – вот как звучал его единственный символ веры. Но сейчас он твердо решил не поддаваться гневу. Он не допустит, чтобы Ариана вывела его из себя.
Честно говоря, все в этой женщине его смущало. Когда она вошла в комнату, он тотчас же ощутил ее присутствие, все его чувства ожили, и его потянуло к ней; тело напряглось, нервы натянулись, как у жеребца, почуявшего запах кобылы. Все, на что он сейчас был способен, – это сдерживать свои порывы и крутой нрав. А глядя в ее молящие серебристые глаза, видя, как вздымается грудь Арианы, страстно защищавшей отца, видя ее осанку, горделивую, как у королевы, он чувствовал, что кровь его кипит. Его приводило в бешенство то, что после всех ее выходок он хочет эту женщину.
– Какое страстное благородство! – произнес Ранульф насмешливо. – Жаль, что я не верю в твои побуждения, демуазель. Естественно, что ты будешь отстаивать невиновность отца, лишь бы избежать плена. Я бы с большей готовностью поверил тебе, если бы ты не отклонила с презрением требование короля и не отказалась сдать мне Кларедон.
– У меня не было выбора, – упавшим голосом ответила Ариана.
– У тебя был выбор, – возразил Ранульф. – И сейчас есть. Право же, твоя судьба сейчас зависит от того, какой путь ты выберешь.
Перегнувшись через край ванны, он поднял с пола кинжал и с мрачным удовлетворением отметил, как вспыхнула тревога в глазах невесты. Не отрывая от нее взгляда, Ранульф провел острием лезвия по щеке, соскребая щетину, и слегка усмехнулся, увидев, что Ариана снова расслабилась.
– Я добьюсь от тебя повиновения, демуазель, так или иначе. Советую как следует обдумать свой ответ. Твое положение как политической узницы весьма шатко. У дочери изменника прав меньше, чем у самого ничтожного невольника.
Ариана с презрением посмотрела на него:
– Я не дочь изменника, милорд, и не невольница. Я ваша нареченная невеста, или вы уже забыли об этом?
– Прошу прощения, демуазель, – ответил Ранульф с нарочитой небрежностью, не обращая внимания на сарказм в ее голосе. – Ты больше не можешь считаться моей нареченной невестой. Наша помолвка разорвана. Меня никто не принудит жениться на изменнице. Если бы ты с готовностью сдала мне Кларедон, я бы с честью назвал тебя своей женой.
Ариана отвернулась, не в силах выносить его вызывающего взгляда. Ее так ранило то, что он с легкостью отмахнулся от долгих лет тоски и неизвестности, которые она пережила по его вине.
– Я бы так и поступила, – спокойно произнесла она, – если бы вы явились сюда в любой час из прошедших пяти лет – хотя бы две недели назад.
Ранульф сжал губы. Она вела себя так, словно несправедливо поступили именно с ней. Возможно, он виноват в том, что слишком долго не предъявлял прав на свою невесту, но отвращение и презрение, которые она на него выплеснула, уже достаточная причина для разрыва помолвки.
– Я не буду оспаривать ваше решение, милорд. – В голосе Арианы прозвучало ледяное презрение. – Я с радостью освобождаю вас от обязательств контракта. Честно говоря, меня бы тоже никто не смог принудить. После вашего вероломства я бы отказалась выйти за вас замуж при любых обстоятельствах.
Если Ранульф и испытал облегчение оттого, что она так легко уступила, то оно моментально исчезло – слишком высокомерно звучал ее гордый голос.
Однако его положение было затруднительным – как ее наказать без излишней жестокости? Ранульф не решался проявить признаки слабости, но он сам связал себе руки в отношении Арианы. Он не просто считал физическое наказание столь изящного и прелестного существа в высшей степени отвратительным, но в свое время поклялся себе никогда не подвергать женщину насилию, которое ненавистный отец проявлял по отношению к матери, или страданиям, которые пришлось пережить ему самому. Ранульф не желал опускаться до подобной низости, не хотел изливать свой яростный гнев на существо куда более хрупкое и слабое, чем он сам.
Его взгляд блуждал по комнате в поисках ответа. Полностью погрузившись в укрепление обороны замка, Ранульф еще не успел осмотреть свои новые покои. Зрелище приятно радовало глаз.
Обстановка в этой комнате вполне соответствовала самым богатым домам Нормандии. Куда более привлекательная, чем его собственные покои в Вернее, без тревожащих ассоциаций, комната была богата, без показухи и удобна без излишней изнеженности, как раз для человека, привыкшего к жизни в полевых лагерях.
В комнате основное место занимала огромная кровать с балдахином. Резные комоды с замысловатым узором и скамьи с мягкой обивкой стояли по углам и перед украшенным бронзой очагом, в котором тлели угли. Два высоких, закрытых ставнями проема в стенах днем пропускали достаточно света, а сиденья с положенными на них подушками размещались в глубоких оконных нишах, предлагая дамам удобные места для шитья и бесед. Кроме того, в комнате имелось несколько позолоченных экранов, чтобы отгородить уединенные местечки и защититься от сквозняков. На деревянном полу лежали красивые тканые ковры, на беленых стенах висели шпалеры, а стену у изголовья кровати украшала фреска с яркими цветами.
