Шелк и тени - Патни Мэри Джо (книги хорошего качества TXT) 📗
— Ничто так не стимулирует, как девственница. Знать, что ты у нее первый, и обладать ею… — Велдон довольно рассмеялся. — Но я уверен, вы не хуже меня знаете, что это за удовольствие. Вы, наверное, слышали о мусульманских гаремах, где содержатся десятки тысяч девственниц и их владелец каждую ночь обладает одной из них?
— Ходят такие слухи, хотя сам я там не был.
Перегрин нисколько не удивился, что Велдон везет его в заведение, где торгуют детьми, и находит в этом высшее наслаждение. Он уже хорошо знал, что представляет собой этот мерзкий человек.
Карета остановилась, и Перегрин надел маску. Его ноздри уловили хорошо знакомый запах доков. Этот район был самым опасным в городе. Велдон тихонько постучал в дверь. Открылось маленькое окошко, чей-то глаз внимательно изучил их, и дверь открылась. На пороге стоял похожий на разбойника здоровенный детина. Похоже, все бордели Лондона нанимают на работу в качестве вышибал людей одного типа.
Хозяйкой заведении была миссис Кент; крепкая; высокая женщина с тонкими губами и жестким взглядом. По тому, с каким радушием она встретила Велдона, Перегрин понял, что тот постоянный клиент этого дома.
— Сегодня у меня для вас есть что-то особенное, милорд, — сказала хозяйка Велдону и, бросив многозначительный взгляд на Перегрина, добавила: — Найдется подарочек и для вашего друга.
Радостно возбужденный, Велдон посмотрел на своего спутника.
— Я настаиваю, чтобы здесь вы были моим гостем. Обещаю вам неземное блаженство. Этот дом лучший в Лондоне.
Перегрин колебался недолго, зная, что на карту поставлено слишком многое. Его приглашали стать соучастником в этом отвратительном деле. Это совместное удовольствие сплотит их, сделает ближе. Отказаться от предложения — значит отдалить от себя Велдона, сделать их отношения просто формальными, а это не входило в его планы.
— Очень признателен вам, — ответил он как можно мягче, стараясь ничем не выдать своего отвращения. — Я с удовольствием принимаю ваше предложение.
— Через минуту я буду в полном вашем распоряжении, — сказала ему миссис Кент и увела Велдона.
Оставшись один, Перегрин прислушался. Полная тишина. Даже уличный шум не проникал сюда. Видимо, стены хорошо изолированы, чтобы заглушить все звуки, как изнутри, так и снаружи.
Перегрин медленно обошел гостиную. Все в нем клокотало от стыда и возмущения, в ушах звенело, нервы были обострены. Обычно он приходил в такое состояние, когда грозила опасность. Сегодня он не испытывал ничего, кроме боли и отчаяния, чувствуя себя идущим по краю пропасти.
Усилием воли Перегрин подавил в себе все чувства. Этот дом — еще один шаг к мщению. Он должен, он просто обязан сделать все, что приведет его к намеченной цели, пусть ему придется обесчестить девственницу. Он пойдет на это, по крайней мере сделает это лучше других. Спустя несколько минут вернулась миссис Кент и повела Перегрина на второй этаж. За ними следовал мрачный вышибала. Перед одной из дверей она остановилась и открыла ее.
— Чудесный ребенок, милорд, — сказала она. — Вы получите большое удовольствие.
Дверь закрылась, и Перегрин огляделся. Несколько свечей на камине хорошо освещали комнату, прекрасно меблированную, с преобладанием красного цвета. На массивной кровати, покрытой алым покрывалом, лежала худенькая девочка.
Она повернула голову и молча посмотрела на него. Хорошенькая, с длинными светлыми волосами, на вид не больше тринадцати. На ней была короткая белая рубашка, отделанная кружевами и лентами, что делало ее еще более похожей на ребенка.
Перегрин взял свечу и подошел к кровати. Руки девочки были привязаны к кроватным столбикам, оставляя ей некоторую свободу движений. Она смотрела на Перегрина, и в ее огромных глазах отражался свет свечей. Однако она не выглядела так, как, по мнению Перегрина, должна выглядеть девственница, знающая, что ее сейчас будут насиловать. Возможно, ей дали наркотик и она не понимала, что происходит.
Нахмурившись, Перегрин вглядывался в ее лицо, выражавшее покорность и смирение, но только не страх. Перегрин никогда не был в заведениях подобного рода и не знал; что и думать.
— Здесь есть смотровые отверстия? — спросил он.
Глаза девочки расширились от удивления, и она непроизвольно посмотрела на висящее на стене зеркало. Перегрин подошел к зеркалу и исследовал его. Глазок находился в украшенной резьбой рамке. Вынув носовой платок, Перегрин заткнул им отверстие.
— Есть еще?
Девочка явно начала волноваться, так как клиент вел себя непонятным образом. Она молча покачала головой, но Перегрин не поверил ей и тщательно осмотрел все места, где, по его мнению, могли быть смотровые отверстия. Убедившись, что их больше нет, он подошел к девочке, развязал ей руки и сел на край кровати как можно дальше от нее.
— Ты ведь не настоящая девственница? — спросил он.
— Как вы узнали? — воскликнула она, вскакивая с постели.
— Просто догадался, — ответил Перегрин, радуясь, что ему не придется ее терзать.
Девочка упала на кровать и закрыла лицо руками.
— Пожалуйста, сэр, не жалуйтесь ей, — попросила она. — Я сделаю все, что вы хотите, только не говорите ей, что вы узнали, что я не девственница.
Вспомнив жесткий взгляд миссис Кент, Перегрин понял, почему девочка так боится эту женщину и упорно не называет ее по имени.
— Успокойся, дитя, — сказал он, поднимая руку. — Я не собираюсь ей жаловаться и не сделаю тебе ничего плохого. Только в обмен ты должна рассказать мне, что происходит в этом доме.
Девочка долго изучала лицо Перегрина, пытаясь вонять, не шпион ли он, затем кивнула.
— Я расскажу вам все, но обещайте, что не выдадите меня.
Она говорила на хорошем языке, лишь слегка выдававшем в ней обитательницу лондонских трущоб.
— Обещаю, — ответил Перегрин, скрещивая на груди руки и тем самым показывая, что он не собирается ее трогать.
— Ты часто играешь роль девственницы? — спросил он.
— Два-три раза в неделю, — сухо ответила девочка, — и надеюсь, вы знаете, как это делается. Пары уксуса для того, чтобы сузить проход, затем вставляется губка, пропитанная кровью. Большинства мужчин так и не догадываются, что имеют дело не с девственницей, особенно когда ты отбиваешься и кричишь.
— Как тебя зовут?
— Она назвала мена Дженнифер, но мое настоящее имя Дженни Миллер.
— Тебя выкрали из семьи?
Дженни покачала головой.
— Иногда они крадут девочек прямо на улицах, но эта бывает редко, так как их можно купить очень дешево. Па продал меня за пять фунтов. Миссис Кент сказала, что это очень дорого, но она заплатила, потому что я хорошенькая и меня можно использовать не один раз.
— И много здесь таких девочек?
— Еще две. Настоящие девственницы приходят сюда только раз, продавая себя за гинею. Или их приводят родители всего на одну ночь. Мужчины, больные триппером, считают, что только девственница может исцелить их. Таких девочек сразу выгоняют. Она считает, что они могут разнести заразу.
Дженни уже освоилась, и напряжение с ее лица исчезло.
— Иногда она приводит ко мне мужчин, которые любят девочек, но так, чтобы те уже все умели. Эта работа посложнее, чем разыгрывать из себя девственницу.
— Как давно ты здесь?
Дженни пожала худенькими плечами.
— Уже давно. Три, а может, и четыре года. Она делает записи, чтобы не подсунуть меня одному и тому же мужчине. Однажды здесь был целый скандал, когда джентльмен узнал меня и ей пришлось изворачиваться и убеждать, что я сестра первой.
Три или четыре года, по пятьдесят гиней за каждый приход, думал между тем Перегрин. За это время миссис Кент сколотила себе целое состояние.
— Сколько тебе лет, Дженни?
— Кажется, семнадцать, а может, и восемнадцать.
— Неужели? Ты выглядишь гораздо моложе.
— В этом-то моя и ценность, — язвительно заметила Дженни. — Но с каждым разом мне все труднее выглядеть маленькой девочкой, даже несмотря на эту рубашонку. Боюсь, что скоро меня отошлют во взрослый публичный дом, где мне придется принимать много мужчин за вечер. Это будет очень трудная работа.
