Соловей для черного принца (СИ) - Левина Екатерина (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
На обнаженные плечи я накинула гипюровый шарфик в цвет отделки платья и заколола его аметистовой брошью-соловьем. Перед тем как выйти из комнаты, я еще раз оглядела себя.
— Только не трусить, — прошептала я своему отражению. Этот вечер изменит всё. И я должна с достоинством принять все последствия. Ради Сибил я свыкнусь с мыслью, что моей жизнью теперь станет Китчестер, а его холодные вековые камни — моей судьбой. Почему-то дед возлагал на меня определенные надежды в связи с замком и даже больше, чем я сама, верил в мой китчестеровский дух и решительность. Он верил, что я смогу принести пользу его каменному идолу, и я надеялась, что, дав согласие, не подведу его.
Щеголяя глубиной декольте, мерцая переливами бриллиантов, леди Редлифф принимала прибывающих гостей на кушетке, стоявшей напротив арочного входа в зал. Негнущийся стан и твердость властного старческого лица воплощали в себе непоколебимый дух Китчестеров. Она держалась с таким величием, что ветхая мебель начала казаться мне королевским троном.
Я была позади кушетки, и между приветствиями коротала время тем, что разглядывала оригинальную шляпку леди Редлифф. Не обратить внимания на это произведение искусства было невозможно. И я отметила, что тетя Гризельда, скорее всего, проиграет в их негласном соперничестве. Аккуратная маленькая шляпка, казалось, чудом удерживалась на пышном парике с тугими буклями, обрамлявшими надменное лицо. В центре нее поместилось гнездо из кручёных нитей жемчуга и тесьмы. В нем, расправив острые крылышки, будто готовясь вспорхнуть, сидела райская птица с феерически-ярким оперением. В свете факелов ее черные жемчужины глаз тускло поблескивали, и каждый раз я ожидала увидеть скатившуюся слезу.
Рядом, напыжившись, росточком едва доставая мне до плеча, застыл граф Китчестер и с галантностью прикладывался к ручке каждой гостьи. По случаю приема, старик вылез из извечного зеленого камзола и облачился в черный фрак с длинными фалдами, белоснежную сорочку и галстук, завязанный бабочкой с широкими, точно лопухи, концами.
К приезду первых гостей в зале собралась вся семья. Не было только Дамьяна. С каким-то настороженным ожиданием я всматривалась в зияющий проход арки и безотчетно теребила брошь на груди. От стариковского чутья не укрылось мое волнение. Когда графу было нужно, он всегда замечал и понимал мое настроение. Тем более сейчас, когда он следит за мной, точно затаившийся хорек за нерадивым цыпленком, и видит все, что творится в моей душе.
— Старые трюки… — изрек старик, не скрывая веселья, — вот увидишь, мальчишка опять назло Норе вырядится в лохмотья. То-то ее черствый подбородок вытянется по шесту пуговицу!
— Надеюсь, он не выкинет ничего подобного, — прошептала я в ответ, — иначе сенсационный прием закончится похоронами.
Олбаны появились самыми первыми. Их возглавлял старый барон, который презрев свои почтенные года, шибкой рысью устремился к нам и лающим голосом сообщил, что в угоду столь дорогим друзьям, ему пришлось отказаться от послеобеденной охоты, уже давно ставшей неизменным ежедневным ритуалом, «подобно испанской сиесте».
Осматривая их компанию, я подумала про себя, что внук барона Артур Блэкни несомненно будет отмечен вниманием Виолетты. Крупный, светловолосый и достаточно наглый, чтобы привлечь Летти. В нем не ощущалось ни грана благородства, зато сразу бросались в глаза капризные губы и фатовство. Когда нас представили друг другу, он окинул меня клейким взглядом, и я впервые в жизни пожалела, что рядом не оказалось Дамьяна, который бы уж точно не спустил со счетов подобное хамство.
Без лишних церемоний лорд Олбан осведомился, ужель я и есть внучка. И после подтверждения, завел разговор о «том самом» скандале, разбавляя воспоминания вставками об охоте на торфяных болотах и вкусовых качествах молоденьких перепелов и бекасов.
Дирингсы тоже не заставили себя ждать, и вскоре Джордан объявил об их прибытии. Оба, и лорд и леди Дирингс, мало улыбались и, я бы сказала, чувствовали себя не в своей тарелке. Но леди Редлифф приветствовала их, как равных, дружелюбно и ласково. И даже поинтересовалась здоровьем их единственного сына и наследника, сделавшего в Лондоне блестящую политическую карьеру и дружившего с самим лордом Биконсфилдом вплоть до его смерти.
Следом за ними появились Тернеры, тетя Гризельда и Сибил. С этими гостями старая леди не была столь же любезна. Приветствия она приняла с надменным безразличием, при этом проигнорировав миссис Тернер и Сибил, как будто тех и в помине не было перед ее спесивым носом. Зато тетушкину шляпу в виде бархатного фрегата с белоснежными перьями цапель вместо парусов, Элеонора подвергла щепетильному осмотру и, похоже, осталась уязвленной тем, что ее соперница не ударила лицом в грязь.
Когда приветственная часть закончилась, гости разделились на группы. Граф Китчестер шумно делился с мужской половиной своими достижениями в фермерском бизнесе и предложил после ужина посетить теплицы, какие обрели для него почти такое же масштабное значение, как и Китчестер. Леди Редлифф заняла разговором мисс Стил, миссис Блэкни, дочь барона, и леди Ирен. Судя по ублаготворённому лицу хозяйки, дамы поздравляли ее с возобновлением светской жизни.
— Провинция катастрофически скучна, дорогая Элеонора, вам ли этого не знать! — говорила мисс Стил. — И любой приём у нас или наших обожаемых соседей — все равно что благотворное дыхание Лондона, которое хотя бы на время разгоняет смертельную скуку. Я конечно уже не в том возрасте, чтобы наслаждаться танцами, но возраст не помеха предаваться сладости общения… Я так и сказала барону, когда мы получили приглашение, что Китчестеры, наконец-то, проснулись от спячки, и теперь нам не придется скучать! Вы согласны со мной, Ирен?
— Да, да. Я помню ваши славные приемы, леди Редлифф. Дивное время было, дивное…
У камина на мягком стуле сидела миссис Уолтер. Ее фиалковое платье оттеняло белизну кожи, а блики пламени делали ее похожей на блестящий полупрозрачный фарфор. Женщина явно чувствовала себя неуютно, но все же, чтобы не разгневать мать, мягко улыбалась. За ее спиной высился Мэтью, как всегда занятый своей записной книжкой и, казалось, не замечал, собравшейся вокруг толпы. Именно к Эллен подошли тетушка и миссис Тернер. Они вовлекли ее в разговор, и я заметила, как усталое лицо ее оживилось.
Жаннин в сильно утянутом розовом платье с турнюром развлекала адвоката. Несчастный все поглядывал в сторону Джессики, стоявшей у окна, видимо, пытаясь мысленно послать ей призыв о помощи. Но мисс Рассел, занятая думами (наверняка, об отсутствующем Дамьяне) не замечала заклинающих глаз. В этот раз в ее облике не было привычной для нее откровенной вольности: лиловый цвет элегантного без излишеств платья красиво гармонировал с черными волосами, которые она заколола в высокую прическу.
Изредка чей-нибудь взгляд натыкался на сидевшего в углу согбенного человека, и гость морщился, словно на глаза ему попался двуногий захламленный шкаф с болтающимися на скрипучих петлях дверцами. Разумеется, то был полковник Ферджис Редлифф. Он был в алом мундире, украшенном тяжелыми золотыми эполетами, темно-желтыми обшлагами и серебряными галунами. В правой руке полковник держал сигару, в левой — белую перчатку, а ее напарница лежала на полу под нечищеным сапогом.
Я присоединилась к подругам. С немалой толикой зависти Летти оглядела меня с ног до головы и, покривив душой, вынесла приговор, что в Лондоне меня бы «милостиво приняли». Наряд же Сибил она назвала «подходящим для такой внешности». Сама же девушка была в алом платье из переливающегося шелка и струящейся органзы, приобретенном ею во время сезона в «лучшем» ателье. Безусловно, мисс Тернер затмила всех, и хотя этот вечер был нечета тем балам и приемам, что она посещала в столице, но доставлял ей не меньшее удовольствие. Она привлекала взгляды мужчин, особенно Артура Блэкни, внука барона.
Играла музыка. Неутомимый Джордан, демонстрируя приемы увертливости, сновал между группами, обнося гостей напитками. Он облачился в парадную форму, тщательно напомадил волосы и сильно начесал лоснящиеся бакенбарды, которые охватывали лицо, словно заключив его в пушистую раму. Из этой рамки выглядывал задранный вверх острый подбородок.
