Любовница. Леди и дезертир - Сойер Шерил (читать книги полностью TXT, FB2) 📗

— Я дал указания кучеру, что, если на площади будет толпа, мы должны проехать дальше и найти путь к дому по переулкам. Не бойся, я не повезу тебя в самую гущу толпы.

Но у них не было выбора. Топот множества бегущих ног раздавался все ближе. За толпой грохотали копыта королевской конной гвардии.

В следующее мгновение кавалеристы были рядом с ними. С криками: «Стой, дай нам пройти!» — они оттеснили карету в сторону. Началось нечто невообразимое: карета раскачивалась, как лодка во время шторма, кучер принца вопил на испуганных лошадей. Затем карета, накренившись, остановилась как раз посреди площади, и гвардейцы проехали мимо на своих лошадях.

Адмирал отдернул шторку, опустил вниз окно и рискнул выглянуть наружу. Он прокричал кучеру:

— Третий дом справа! — и быстро втянул голову обратно. — Кавалеристы очищают площадь, сметая всех перед собой. Теперь у нас есть шанс. Слуги наверняка забаррикадируют каретный двор, поэтому нам придется прорываться с улицы. Когда они откроют дверь, приготовься бежать вверх по ступенькам. Ты готова?

Она кивнула.

Как только карета с грохотом остановилась, один из конюших спрыгнул на тротуар и, держа винтовку наготове, побежал вверх по ступеням, все время поглядывая на площадь, затем он постучал в дверь и прокричал что-то. София не могла слышать, что именно кричит конюший, из-за грохота, раздающегося позади нее, но она надеялась, что мажордом Мэри сможет услышать это. У слуг должно было хватить здравого смысла, чтобы поставить кого-либо за дверью на случай возвращения хозяев.

Массивная дверь приоткрылась, произошла короткая перебранка, а затем конюший сделал им знак.

— Все ясно, — сказал Меткалф, быстро вытащил меч из ножен и протянул другую руку, чтобы помочь Софии выйти из кареты.

Она сбросила свои туфли и, очутившись на холодной булыжной мостовой, приподняла юбку почти до колен. Они бежали к дому, слышали, как шум позади них нарастал, но, к счастью, никому из толпы не удалось догнать их и причинить зло.

Минуту спустя они уже были внутри, и дверь с шумом захлопнулась. Слуга задвинул засов. Несколькими секундами позже послышались тяжелые удары ботинок уходящего конюшего, крики кучера и громыхание колес, когда карета, развернувшись, понеслась.

Прошел час, и Бедфордская площадь погрузилась в зловещую тишину. Из окна гостиной на втором этаже особняка Эллвуда все еще можно было видеть последствия погрома, несмотря на то что небо было затянуто облаками, а все фонари в окрестностях разбиты, и из окон домов, расположенных вокруг площади, не падал свет, ибо все домовладельцы приказали погасить лампы.

Дом лорд-канцлера пострадал сильнее, но никто не рискнул выйти наружу до рассвета, чтобы навести порядок. Железные решетки лежали скрученными на тротуаре. Все окна первого этажа, а также большинство на втором были разбиты. Мебель, выброшенная из верхних створок окон, лежала переломанной внизу. Там же валялись выпотрошенные мародерами ящики из столов и комодов.

Неподалеку от дома виднелись остатки костра. Разгоряченная толпа свалила в кучу оставшуюся мебель и подожгла ее. Если бы не прибывшие вовремя гвардейцы, сумевшие погасить огонь, бунтари подожгли бы и дом.

За теми, кто был ранен во время нападения, ухаживали своими силами, так как даже после того, как нападавшие убежали, преследуемые конной гвардией, выходить на улицу было еще опасно.

София смотрела из окна, как начавшийся дождь поливает разгромленные улицы, делая их еще более мрачными. Она уговорила своего отца пойти отдохнуть и отправила спать большинство слуг, оставив для дежурства двоих: у чердачных окон — конюха с мушкетом и повара на кухне. Мажордом Лоуренс дремал в вестибюле, ожидая возвращения Эллвудов.

Гарри и двое детей Мэри, к счастью, проспали весь этот кошмар. София сразу же пошла проверить сына и увидела, что он по-прежнему крепко спит, его дыхание едва приподнимало стеганое одеяло. Она осторожно опустилась на край его кровати и сидела так, глядя на него, некоторое время, пока чувство беспокойства не покинуло ее. Гарри был таким же и в младенчестве — он мог спать в любых обстоятельствах. Так же было и во время их длинных путешествий по морю. Когда наступало время его сна, София брала его на руки и уносила вниз, в каюту. Она опускала его в колыбельку, а он обнимал своими гладкими пухлыми ручками ее шею до тех пор пока его голова не касалась подушки, затем поглаживал ее по щекам своими ладошками и улыбался. Если София укладывала его сама, даже самый сильный шторм не мог разбудить ее сынишку. Иногда, когда ветер завывал над кораблем, она тихонько прокрадывалась в каюту и находила Гарри безмятежно спящим, и это успокаивало ее.

София все еще смотрела из окна на дождь, но теперь уже думала совершенно о другом.

Рядового Жака Десернея она видела еще три раза после их первой встречи. Однажды она делала покупки в маленьком магазинчике и когда вышла оттуда, то случайно увидела Десернея, ведущего группу заключенных вверх по склону. Спрятавшись в тень позади витрины магазина, София, наблюдая за действиями Жака, не могла сдвинуться с места и оторвать взгляда от него, стояла как завороженная.

Заключенные выглядели угрюмыми. Жак что-то говорил, выстраивая их по порядку. София не могла слышать его слов, но увидела, что, построившись, многие из заключенных уже смеялись. Жак тоже смеялся, и она начала понимать, что в нем так привлекало и ее. Это была мужская сильная энергетика — несдерживаемая, щедрая и неосознаваемая, — предлагаемая в дар с такой беспечностью, что он уже заставлял ее ревновать. Она хотела, чтобы его глаза смотрели только на нее, чтобы эти сильные руки обняли и привлекли ее к себе. Ей хотелось заразиться его энергетикой, чтобы ощутить свободу и наполненность жизни.

Но вместо этого она молча стояла в тени, мечтая, чтобы он хоть бегло взглянул на нее, не имея ни малейшего понятия, как бы она реагировала, если бы он это сделал. Но Жак был занят выполнением своих обязанностей и прошел мимо, не подозревая о том, что она рядом. София почувствовала тоску на сердце, будто ее чего-то лишили.

В другой раз она гуляла по возделанным земельным угодьям бухты со своим отцом. Их пригласили осмотреть сады, которые солдаты пытались там сажать. Десерней неожиданно появился из-под одного из навесов, держа лопату на плече, одетый в льняную рубаху с открытым воротом и холщовые штаны. Должно быть, он был не на дежурстве и пришел взять инструмент у садовников.

Жак увидел Софию и резко остановился. Неожиданность встречи настолько сильно подействовала на него, что он не мог даже выдавить улыбку или приветствие. Он просто стоял, смотрел на нее и ждал, что она будет делать, заговорит ли с ним или пройдет мимо. Ей это было так же ясно, как если бы он произнес это. Слава Богу, ее отец не заметил ничего нарушающего приличия. Он замедлил шаг и кивнул Десернею, давая ему время отойти в сторону.

София, стоявшая лишь на несколько дюймов дальше, не могла оторвать взгляда от его глаз. В них пылала страсть, неприкрытая и вызывающая.

У нее перехватило горло, и она не могла вымолвить ни слова.

Десерней отступил на шаг назад, Меткалф, взяв Софию за локоть, поблагодарил его:

— Спасибо, молодой человек.

Когда они оказались вне пределов слышимости, отец спросил ее:

— Это тот самый парень, который оказал тебе услугу на Главной Южной дороге, не так ли?

— Да, папа.

— Ты могла бы сказать ему несколько слов. Может быть, он груб, но у него есть своя гордость. Мне говорили, он пользуется уважением в войсках.

А затем наступил день, когда британские стрелки покидали Сидней Коув. Было жарко, солнце стояло высоко, от бликов на воде слепило глаза. Ветви деревьев вокруг дома Маккери, где София гостила в течение нескольких дней, от гнетущей жары поникли, и короткая прогулка вниз к бухте была наказанием, несмотря на то что София надела шляпу с широкими полями и вуалью, которая должна была служить препятствием для назойливых мух.