Супружеское ложе - Гурк Лаура Ли (мир книг TXT, FB2) 📗
— Виола!
— Д-да? — пробормотала она, заставив себя поднять глаза.
— Поверь, совершенно не важно, что о тебе думают люди.
— Для меня важно.
— И все-таки не стоит показывать, что тебя задевает чужое мнение, — посоветовал Джон.
Она снова огляделась.
— К завтрашнему дню перевес в ставках, несомненно, будет в твою пользу. Во всех клубах. Мужчины будут аплодировать тебе за то, что наконец-то заставил дерзкую, скандальную, непокорную фурию-жену выполнить свой долг.
— Если они будут говорить именно это, значит, не слишком хорошо тебя знают.
— Потому что я намерена выиграть нашу маленькую войну?
— Нет. Потому что ты не фурия, — рассмеялся он. — А вот непокорная — дело другое.
Будь проклят он со своим обаянием! Он может делать все, что угодно, говорить все, что угодно, и все же были моменты, когда он мог рассмешить ее.
Виола, ничего не ответив, отвернулась.
После того как лакеи поставили корзинку и мешок рядом с Джоном, тот отпустил их. Они отошли на почтительное расстояние, но все же оставались достаточно близко, чтобы при необходимости немедленно откликнуться на зов.
Джон развязал тесемки кожаного мешка и вытащил бутылку шампанского. С бутылки стекали капли воды от растаявшего льда, в котором оно охлаждалось.
— Шампанское? — вскинула брови. Виола. — Не слишком ли ты далеко заходишь, Хэммонд?
— Слишком, — согласился он, вытаскивая из корзины бокал. Открыл бутылку и налил золотистую пенистую жидкость в высокий хрустальный сосуд.
— Что еще ты привез? — спросила она, беря протянутый бокал и даже не пытаясь скрыть любопытство. — Наверное, устриц? Или, поскольку у нас есть шампанское, возможно, клубнику в шоколаде?
Джон покачал головой и отставил бокал.
— Нет-нет, кое-что получше. То, что ты любишь гораздо больше. Лепешки.
Он сунул руку в корзину. Вытащил миску с круглыми золотисто-коричневыми лепешками, поставил на одеяло. За лепешками последовал маленький горшочек с джемом.
Виола обожала лепешки и джем. Значит, он и это помнит.
Она поняла, что у Джона перед ней огромное преимущество. Слишком много он знал: как ей хочется есть в это время дня, какую еду предпочитает, как тает, когда он целует ее в шею…
— И, разумеется, ежевичный джем, — вздохнула она.
Джон открыл горшочек, задумчиво заглянул внутрь и улыбнулся уголком рта.
— Знаешь, ты права, — объявил он, довольно неуклюже изображая изумление. — Твой любимый. Какое совпадение!
— Ты бессовестно пытаешься подольститься ко мне! — воскликнула она. — Снова втереться в доверие!
«Заставить снова влюбиться в тебя…»
— Верно, — с готовностью согласился он, отставив горшочек и наливая себе шампанского, после чего откинулся назад и оперся на руку.
Виола покачала головой. Кажется, он абсолютно безразличен к тому, что его разоблачили.
— А что, уже действует? Уже?
Виола нахмурилась и сделала глоток шампанского.
— Полагаешь, твоя победа — всего лишь вопрос времени? С твоей стороны весьма самонадеянно думать, будто меня можно столь легко завоевать, да еще используя такую нехитрую тактику, как пикники и шампанское!
— Означает ли это, что ты не хочешь лепешек? — деланно удивился он.
Виола поджала губы и склонила голову набок. При виде лепешек решимость ее поколебалась.
— А сливки? Ты привез сливки?
— Разумеется.
Он отставил бокал и вынул еще один горшочек.
— Передай мне лепешку, — сдалась Виола, в свою очередь ставя бокал на тарелку.
Он разрезал лепешку вдоль и вручил ей обе половинки вместе с ложкой.
— Так и знал, что лучший способ действий — это подкуп.
— Наоборот, — проворчала она, накладывая взбитые сливки на лепешку. — Меня не одурачишь. Лепешки, джем, шампанское. — Она с аппетитом надкусила лепешку. — Ничего тебе не поможет.
— Виола, сжалься, — взмолился он, тоже принимаясь за лепешку. — На что мне приходится идти, чтобы завоевать твою благосклонность!
Виола не удержалась от улыбки, глядя, как он запихивает в рот половину лепешки, намазанной толстым слоем сливок и джема.
— Я страдаю. Ты ведь знаешь, я предпочитаю абрикосовый джем ежевичному!
Он стер большим пальцем с уголка губ каплю джема, слизнул и многозначительно уставился на нее:
— Но ежевика имеет свои достоинства.
Она распознала этот взгляд. Распознала разумом, телом и сердцем. Этот горячий, проницательный взгляд. И напряглась, наблюдая, как он откладывает недоеденную половину лепешки. Но не смогла подняться и отскочить, когда он подвинулся ближе, так, что коснулся ее бедра своим.
— У тебя весь рот в джеме.
— Ты все это придумал, — не поверила она, продолжая жевать, но все же провела пальцем по губам, чтобы удостовериться, не лжет ли он. — И никакого джема у меня на губах нет.
Джон небрежно опустил палец в горшочек с джемом, подцепил немного и коснулся ее рта.
— Теперь есть.
Это игра, их игра, в которую они часто играли когда-то. Во время таких пикников, если никто не смотрел, Джон мазал джемом ее губы, а потом стирал его поцелуями. Когда они поженились, это стало частью их утреннего ритуала. Завтрак в постели, ежевичный джем и любовь… Он говорил об этом еще вчера, а сегодня снова напомнил ей. Напомнил о ее давних чувствах к нему, вновь вытаскивая на свет божий подробности, которые она вынудила себя забыть.
— Ты всегда любила постельные игры по утрам…
Джон подался вперед. Теперь его губы были совсем близко. И этот понимающий взгляд…
Внезапно показалось, что все ее попытки быть холодной и отчужденной совершенно тщетны. Что-то светившееся в золотисто-карих глубинах его глаз рождало жар в ее теле, таявшем, словно сливочное масло на полуденном солнце. Он нагнулся еще ближе.
Она ненавидела его. Ненавидела!
Его губы почти касались ее рта.
— Не хотелось бы, чтобы ты весь день проходила измазанная джемом. И что скажут люди? Я мог бы сделать тебе одолжение и сцеловать его.
Виола безуспешно пыталась взять себя в руки.
— Какое благородное предложение. Я слышу голос истинного джентльмена! Но не забывай, что это публичное место.
— Это не играет роли, когда люди женаты, — тихо рассмеялся Джон, почти касаясь губами ее губ.
Виола уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь отстраниться.
— Неужели даже на людях я не могу чувствовать себя в безопасности от твоих назойливых ухаживаний?
— Не только на людях, но и в любом месте, — коротко ответил Джон.
Виола замерла. Джон застыл. Оба не двигались, словно завороженные ее нерешительностью. Его грудь казалась под ее ладонью твердой мускулистой стеной, но сердце билось так же тревожно, как и ее собственное. Возможно, это всего лишь игра воображения, потому что трудно различить биение сердца под белой полотняной сорочкой и жилетом цвета кофе, однако в глазах безошибочно читалось желание.
Как давно он не смотрел на нее так. Сколько лет прошло с тех пор, как она жаждала этого взгляда!
Но больше не жаждет. Теперь не жаждет.
— Это неприлично, — нахмурилась Виола, пытаясь вновь стать ледяной богиней. — Хэммонд, ты забываешься!
— Виола, не собираешься ли ты напомнить мне о моих манерах, когда у самой весь рот в джеме?! — негодующе воскликнул он.
— Собираюсь!
Она вытерла липкий джем, которым он намазал ей губы. Хватит с нее подобных игр!
— Что ты наделала? — вознегодовал Джон улыбаясь. — Размазала по лицу и теперь будешь ходить с огромным лиловым пятном!
Он провел пальцем по ее щеке.
— Прямо здесь.
У нее перехватило дыхание. Неужели она забыла нежные прикосновения Джона? Больше восьми лет прошло, и все же по телу, как тогда, бежит озноб. Кажется, это было только вчера.
— На нас смотрят, — в отчаянии прошептала Виола.
Его пальцы продолжали ласкать ее щеку.
— Если они смотрят, — прошептал он, впившись взглядом в ее губы, — дадим им пищу для сплетен!
Его голос звучал хрипло, тихо, словно он испытывал то же самое, что и она.
