Пламенная - О'Бэньон Констанс (читать полную версию книги .txt) 📗
К концу дня все собрались на совет. Жак взял монеты, протянутые Сабиной, и опустил их в раскрытую ладонь Мари:
– Ну как, теперь нам хватает на переезд через Пролив?
Мари тщательно пересчитала деньги и грустно покачала головой:
– Мы-то можем ничего не есть, но лошади должны жевать сено с овсом.
– Значит, надо искать еще заработки?
– А ты думал? – возмутилась Мари. – Ты не лудильщик, не плотник, не столяр – ты актер. Вот и иди, играй преступных королей.
– У королей всегда были королевы, во всех пьесах господ Марло и Шекспира. Кто знал, что эти пивные бочки предпочитают мужчин в женских костюмах?
– Значит, играй сразу дюжину ролей в этом Богом забытом Дувре. А мы посмеемся!
Баллярд размышлял.
– Ричард слишком мал. У тебя, Мари, грудь так выпирает вперед…
– Тебе не нравится моя грудь?
– В постели да, но только не на подмостках Англии.
– Спасибо хоть за это… Ты полный болван, если не видишь монет, рассыпанных возле тебя…
Уложив Ричарда, Сабина и Изабель коротали вечерние часы у костра. Тысячи звезд высыпали на небо и напоминали о вечности.
– Если бы мы оказались сейчас в моей родной деревне в Италии, – сказала Изабель, – там было бы жарко. А если б ты захотела освежиться, достаточно было бы протянуть руку и сорвать апельсин с дерева.
– Почему ты не возвращаешься туда, на свою благодатную родину?
– По многим причинам. Ты, наверное, можешь представить себе, что я когда-то была юной девушкой. Мой отец служил старшим конюшим у знатного господина, а хозяйка взяла меня в горничные. Она была очень ревнива, а мой хозяин похотлив. Он не пропускал ни одной юбки, но почему-то госпожа не хотела этому верить. Он домогался меня, а я хотела выйти замуж невинной честной девушкой. Я избегала его как только могла. Однажды ночью он прокрался ко мне в спальню. Я боролась, царапалась. Он обнажил нижнюю часть своего тела… Тебе, невинной девушке, не стоит слышать, что случилось… Я не смогла одолеть его. С тех пор он часто навещал меня, хохотал, поил вином и утверждал, что для меня все потеряно. Он оказался прав. Я зачала от него ребенка. Я не смела никому признаться в своем грехе, кроме своей хозяйки. Я надеялась на справедливость, но мне ответили только холодной усмешкой. Вдобавок мой отец был тут же уволен, и семья наша голодала.
– Что же ты сделала, Изабель? Ты отомстила?
– Кому? Отцу своего ребенка? Или его жене, обожающей своего господина без меры? Они были правы, потому что защищали свое благополучие. Раз им Бог позволил сотворить со мной подлость, что я могла поделать? Госпожа обвинила меня в краже ее драгоценностей и в разврате. Как я осталась жива после всех оскорблений и унижений, не знаю. Отец отдал последнее, что было у семьи, каким-то контрабандистам, и они помогли мне бежать из тюрьмы и скрыться во владениях французского короля.
– И больше ты уже не возвращалась в Италию?
– Зачем? Ничего хорошего не ждало меня там. Но ты не думай, Сабина, у меня в жизни были и светлые годы. Я вышла замуж за парижского лавочника и жила с ним счастливо, пока чума не унесла моего супруга и наших маленьких детей. И тогда, потеряв все, я начала странствовать.
– Разве Господь создал людей, чтобы они так страдали?
– А чем они заслужили его милосердие? Кровожадностью, воровством и корыстью? Богоматерь с сыном обливаются слезами там, на небесах, видя все наши грехи.
– Ты сама говорила, что в мире есть место добру.
– Добро – это расплата за подлые сребреники, полученные Иудой за предательство Сына Господня. Неважно, какая это монета – полновесная золотая гинея, шиллинг или медный пенни. Урони монету в ладонь страждущего, облегчи его участь, и там, наверху, Богоматерь возрадуется.
– А как же «зуб за зуб», «око за око»? – спросила Сабина.
– Зачем заставлять грешников мучиться в аду и затруднять решением их судьбы Бога? Суд над ними надо свершить на земле, – ловко ушла от ответа Изабель.
– Ты уже сделала доброе дело для меня. А я мечтаю совершить злое дело.
– Какое, мое дитя?
– Отомстить, – мрачно произнесла Сабина.
– Наверное, оно тоже будет угодно Господу, – вздохнула Изабель. – Меня утомил наш сложный разговор. Даже самые ученые богословы обломали зубы об эту черствую корку. Я хочу лечь в постель и забыться сном. Если ты посидишь возле меня и почитаешь что-нибудь на сон грядущий, я буду тебе премного благодарна.
Старуха улеглась на кровать и завернулась в одеяло. Сабина перелистала книги. Бережно хранимые от сырости, они составляли главное достояние четы Баллярдов. Взятые наугад строки так соответствовали ее настроению.
– Шекспир… «Генрих Пятый»… Мой трон не стоит и разбитого яйца и масла, брошенного на сковородку, чтобы его поджарить. Я съем его и вновь не буду сыт, а мозг по-прежнему пронзает ненависть. Я голоден! Все потому, что жажду свежей крови и отмщения!
Мысли были ужасны, но язык чеканен и прекрасен. Когда Сабина стала читать ответ молодого принца Генри, ее голос возвысился, и Жак Баллярд заглянул в фургон:
– Продолжай, продолжай… – Он был в восторге.
Жак засветил последнюю оставшуюся у них в запасе свечу и не мог оторвать глаз от Сабины.
– Как ты ответила королю! Только наследный принц может так говорить с отцом. У этих тупых англичан мурашки побегут по коже, когда заговорят со сцены их покойные короли.
– Я – девушка, а принц – юноша, – возразила Сабина.
– Дуракам закон не писан! Их не грех обмануть. А когда мы доберемся до благословенной Франции, ты будешь блистать при дворе. Тебя осыплют бриллиантами…
– Неужели этим я смогу заработать на хлеб и сыр? – спросила Сабина.
– И на кувшин вина и баранью ножку. Да еще и на новое платье…
Озорной чертенок заплясал в глазах Сабины.
– Разрешите представиться. – Она поклонилась, как это делали мужчины. – Изгнанник из далекой Франции Антуан де Кавиньяк, участник представления великого Жака Баллярда. Вы согласны?
Дружные аплодисменты присутствующих в фургоне Баллярдов и Изабель прозвучали в ответ. Сабина впервые слышала аплодисменты в свою честь, и, что скрывать, ей это нравилось. Но после начались сомнения.
– Какие бы ни были глупцы эти пивные бочки, мы их не обманем! – переживал Жак Баллярд.
– Женская грудь для них – это не те два крошечных холмика, что находятся у Сабины впереди.
Сабина хоть и обиделась, но промолчала.
– Им бы лишь кидать гнилые помидоры, – продолжала Мари. – Надеюсь, у них все уже давно сгнило под этими дождями. А если что и получит Сабина разок-другой по своей хорошенькой мордашке, то переживет. Я больше вытерпела от благородной английской публики.
Жак больше боялся не за Сабину, а за престиж своего спектакля.
– Там все-таки короли и принцы, а не лакеи из фарса.
Мари вдруг припомнила произнесенное Сабиной имя и насторожилась.
– Откуда тебе на ум взбрело взять псевдоним де Кавиньяк? Около деревни, где я родилась, торчит замок знатного маркиза Кавиньяка.
– Он имеет несчастье быть моим дядюшкой по матери, уважаемая госпожа Мари, – скромно ответила Сабина. – Я просто не могла придумать впопыхах другую благозвучную французскую фамилию.
– Она не так уж плоха! – заметила Мари. – Ты что же, собираешься жить у своего дяди, когда мы прибудем во Францию?
– Он не знает меня, а я не знаю его. Я только хотела сообщить ему, что мы с Ричардом живы.
– Твой дядя богат и влиятелен. Дай Бог, он признает тебя.
После непродолжительных бурных объяснений между супругами Сабина получила выписанную отдельно на лист бумаги свою роль. Ей предстояло играть молодого рыцаря, появлявшегося на сцене хоть и неоднократно, но на короткое время.
– Вы верите в меня? Я справлюсь? – спросила Сабина.
Жак пожал плечами.
– Сцена словно эшафот. Там требуется не меньше мужества.
– Мне кажется, что я уже никого не боюсь.
– Тогда с Богом, девочка!
Жак, при всем своем опыте, боялся ее неудачи больше, чем сама Сабина. Он произнес последнюю напутственную фразу, казавшуюся ему очень важной:
