Прихоти фортуны - Стоун Джулия (читать полную версию книги .txt) 📗
В верхнем конце галереи располагался небольшой подиум, на нем возвышался массивный стол, покрытый бархатом с рельефными ниспадающими складками. Бронзовое распятие и тонкие зеленые свечи устремлялись к сводам, где уже сгущалась вечерняя тень.
За столом сидел инквизитор, по сторонам от него расположились два духовных лица, в одном из которых Жанна узнала монаха, четверть часа назад признававшегося ей в своей любви. Сердце упало, и она отвела глаза.
Сопровождающий взял Жанну под руку, и странная пара двинулась по галерее. На некотором расстоянии от подиума они остановились. По знаку инквизитора монах удалился.
Жанна чувствовала смущение и страх перед человеком, чью фигуру как бы разрезало надвое распятие. Он был в простом одеянии, с пухлыми руками, неестественно бледным лицом, словно присыпанном мукой, и холодными голубыми глазами. Этот взгляд василиска был нацелен на девушку, точно между двух тонких изломанных бровей.
Монах, сидящий слева, осведомился, точно ли она девица Грандье из местечка Пти-Жарден, дочь лесоруба Клода Грандье? Жанна вздернула подбородок, брови дрогнули – чайка взлетела.
– Святой отец, неужто вы сомневаетесь в работе ваших агентов?
Монах вторично задал свой вопрос.
– Да! – отвечала девушка.
Тогда доминиканец спросил, известен ли ей человек, перед которым она предстала согласно повелению божию.
– Человека этого вижу впервые, ваше преподобие, – твердо отвечала узница. – Но сдается мне, что это важное лицо.
– Милостью божьей инквизитор провинций Лотарингия и Прованс, член ордена святого Доминика, его преосвященство Гийом де Бриг, – торжественно возвышая голос, проговорил монах, словно дворецкий в каком-нибудь знатном доме.
Инквизитор и его жертва некоторое время глядели друг на друга.
– Известна ли девице Грандье причина, объясняющая ее пребывание здесь? – продолжал расспросы монах.
– Нет, – она покачала головой.
– Громче!
– Причина мне неизвестна. Меня похитили из семьи, давшей мне пищу и кров, и насильно доставили в это место! Никаких…
– Что? Как ты смеешь?
– Никаких объяснений я не услышала, – Жанна возвысила голос, – а между тем я нахожусь в темнице, как преступница!
– Молчать! Ты забываешься! Инквизитор коротким жестом остановил монаха.
– Довольно… Благодарю, брат. – Это был ленивый голос сибарита. Жанна заметила, как в свете свечей блестят его отполированные замшей ногти.
– Послушай, Жанна, я пекусь единственно о твоем благе. Святая церковь никогда не причиняет вреда своим детям. Даже к ослушникам, к несчастным заблудшим овцам она милостива и милосердна. Я верю, что ты добрая католичка, Жанна. Так укрепи мою веру смирением, – говорил он медленно. Его тяжелые веки опустились, казалось, он вот-вот всхрапнет. – Ты отвечаешь брату дерзко. Что есть дерзость, Жанна? Это открытая дверь во всякую ересь. Ты внемлешь словам моим?
– Да, ваше преосвященство.
– Хорошо… Обещаешь ли ты быть благоразумной?
– Обещаю.
– Обещаешь ли чистосердечно покаяться, коль скоро в этом возникнет необходимость?
– Да!
– Обещаешь ли ты указать сбившихся с пути, пропащих, повинных в осквернении церковных святынь или иных преступлениях?
– Не понимаю, ваше преосвященство.
– Жанна, ты только что выразила готовность к покаянию. А разве покаяние не подразумевает чистую совесть? И разве паршивая овца может радовать взор и сердце пастыря? Ответь мне, Жанна.
– Не знаю.
– Ты упорствуешь! – вскричал монах, сидящий слева. Его бульдожьи щеки дрожали, а из-под кустистых, черных как смоль бровей садистским огнем полыхнули глубоко посаженные глаза. – Запираешься! Ты не хочешь слышать голос разума.
Инквизитор поморщился, как от зубной боли. Медленно поднял он на Жанну глаза с видом человека, пораженного смертельным недугом – скукой.
– Итак, Жанна, я задам тебе всего лишь несколько вопросов, и разойдемся с миром.
– Да. Я готова.
– Не принимай на себя такой самонадеянный вид, Жанна, – проговорил Гийом де Бриг вкрадчиво, вновь опуская глаза. – Ты не можешь быть уверена в своей невиновности.
– Но я ни в чем не виновата!
– Тогда зачем же тебя привезли ко мне? – с вежливой улыбкой спросил инквизитор.
– О, ваше преосвященство, об этом я хотела бы спросить вас. Меня похитили!
– Жанна, у нас есть свидетельство того, что ты неблагонамеренна и противоречишь учению святой церкви.
Жанна воздела глаза к сводчатому потолку, где в густом сумраке уже не видно было парения ангелов.
– Сударь! – воскликнула она. – Разве вы не знаете, что я истинная христианка, и никогда не исповедовала другой веры?
– Никакой иной веры?
– Нет, сударь!
– О, Жанна, – он горестно покачал головой. – Ты называешь свою веру христианской, потому что веру римской церкви – еретической. Я же спрашиваю тебя, не принимала ли ты каких иных верований?
– Я верую лишь в то, во что верует римская церковь.
– Хорошо… Когда я проповедую, я говорю кое-что, во что веруешь ты. Ну, например, что есть бог, и есть сатана. Следовательно, ты можешь веровать в часть того, что я проповедую.
Сумрак сгустился настолько, что девушка ничего уже не могла разобрать, все слилось в зернистую, колышущуюся массу. Две инквизиторские свечи медленно таяли, их желтые блики лежали на выбритых макушках Гийома де Брига и монаха-хищника, чьи бульдожьи брыла выдавали в нем существо, способные намертво вцепиться в свою жертву. Граф Этьен де Ледред, по своему обыкновению, отстранился от света, его темный силуэт Жанна смутно угадывала в потемках. Только рука монаха-рыцаря с тяжелой печаткой попала в круг света. Инквизитор наклонился к нему и что-то прошептал на ухо. Де Ледред отрицательно покачал головой.
В потемках послышалась чья-то шаркающая поступь. Жанна испуганно обернулась. Уродливый старик, тот, что недавно открыл перед ней дверь, похожий на призрак в своем складчатом одеянии, зажигал короткие толстые свечи в железных подсвечниках, укрепленных по стенам. Взошла луна. Ее неверный свет запутался в виноградных листьях оконных переплетов. Страшные шипы терниев вытянулись, их чудовищные проекции лежали на полу в голубом клубящемся мареве лунных прямоугольников.
– Я верую только в то, во что должен веровать христианин.
– Согласен, дорогая Жанна. Но эти хитрости я знаю. Приверженцы синагоги сатаны не отрицают существования бога и божественного провидения. Но не будем терять время в подобных разговорах! Скажи мне, дитя мое, веришь ли ты в бога-отца, бога-сына и бога-духа святого?
– Верую.
– Веруешь ли ты, что за обедней хлеб и вино божественной силой превращаются в тело и кровь Христа?
– Уж больно странные вопросы, сударь. Как же я могу не верить этому?
– Я спрашиваю не о том, можешь ты верить или не верить, а о том, веруешь ли?
– А сами-то вы, сударь, верите этому?
– Вполне.
– Ну так вот: я – тоже.
– А! Ну, хорошо…
Гийом де Бриг оперся рукой о стол и костяшками пальцев потер свой крупный красивый нос. Как бы в некотором раздумье он продолжал:
– Скажи-ка мне, дитя мое, известно ли тебе о существовании ведьм и колдунов? Быть может, в той местности, где ты живешь, рассказывали о них, или тебе самой знакомы сии люди?
– Нет.
– Что – нет? – снова вскричал бульдог. – Ты не знакома с колдунами или никогда не слыхала о таковых?
– Я простая девушка, – отвечала Жанна, глядя на инквизитора, который с бровей перевел взор на ее губы. – Не запутывайте меня и извольте понимать мои слова.
– Если ты простая девушка, так и отвечай просто, без затей, – мягко откликнулся Гийом де Бриг, снова прячась за полотном век.
– Я слышала о существовании ведьм.
– А известно ли тебе об их искусстве?
– Известно и об этом.
– А кому поклоняются эти воины тьмы? Граф Этьен де Ледред сделал такое движение, будто хотел подняться, не имея более терпения выслушивать подобный вздор, но сдержал свой порыв и остался на месте.
