Арджуманд. Великая история великой любви - Мурари Тимери Н. (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Женщины кончили молиться и, заметив, что солдаты остались на почтительном расстоянии; подошли взглянуть на нас поближе. Я обратилась к ним по-персидски, потом Фатех Сингх заговорил на раджастани, но ни тот, ни другой язык не был им понятен. Хихикая и прикрывая лица краем сари, они заторопились прочь, к своей деревушке.
С верхней ступеньки храма на нас смотрел жрец. На груди у него виднелась священная нить, на лбу — три горизонтальные полосы, знак Шивы; из одежды — только белая ткань, пропущенная между ног и замотанная на поясе.
Я вскарабкалась по ступеням, но он преградил мне вход. За спиной жреца я разглядела в мерцающем свете фигуру божества, украшенного гирляндами.
Иса присоединился к нам полчаса спустя. Он объяснил, что отстал, желая поближе рассмотреть резьбу, но я заметила, что лоб его испачкан вибхути [41]. Впоследствии мы никогда не говорили об этом.
Тридцать дней спустя мы прибыли в Гаур [42]. Ахади отстали от нас, затерявшись в лабиринте улочек. Фатех Сингх предположил, что они отправились с докладом к мир-и-бакши, наместнику и казначею.
Вскоре я увидела Мунира, евнуха моей тетушки. Он обнял меня, и, пока под его руководством выгружали и распаковывали наши вещи, пришлось выслушивать бесконечные жалобы на жизнь в Гауре. Мне же это место показалось привлекательным. Город тянулся вдоль берега Ганга, и каждый из былых правителей привнес в его украшение что-то свое. Кроме того, Гаур был житницей империи, я и сама могла убедиться, насколько плодородна земля, окружающая его.
Тетушка жила в большом, просторном дворце, окруженном террасами и большим садом. В саду росло множество плодовых деревьев. Что ж, ее муж, занимающий важный пост, был вполне достоин этого великолепия.
Едва я приняла ванну и оделась, пришла Мехрун-Нисса. Она выглядела довольной. Я заподозрила, что причина ее хорошего настроения крылась не в моем появлении, а в подарках, лежавших у меня в сундуке, — она уже знала о них.
Ладилли — она пришла вместе с матерью — подбежала и бросилась мне на шею. Моя подружка подросла, но ничуть не повзрослела. Впрочем, сколько бы лет ей ни исполнилось, для меня она так и останется застенчивым ребенком, ведь я была старше и… была влюблена.
Получив дары Джахангира, Мехрун-Нисса приказала Муниру унести их из комнаты. Я решила, что завернутый в шелк предмет — это, должно быть, книга, стихи, ведь Джахангир считал себя превосходным поэтом. О содержимом шкатулки мне не было известно.
Любопытство пересилило, и я спросила:
— Ты не покажешь, что в ней?
— Нет, — ответила Мехрун-Нисса. — И запомни, моя дорогая, не все, что ты держишь в руках, может быть открыто. — Затем, целуя меня, она шепнула: — Смотри не упоминай о подарках при твоем дяде. Он может неправильно понять.
Тетушка отстранилась и внимательно оглядела меня. Я знала, что выгляжу неважно, но объяснять ничего не потребовалось. Несмотря на огромное расстояние, разделявшее нас, она знала обо всем, что со мной произошло.
— Бедняжечка моя… — Тетушка потрепала меня по щеке. — Ты так юна… Скоро ты его забудешь….
— Не забуду, я это точно знаю!
— Он не единственный мужчина в этом мире, и мы найдем чем тебя развлечь.
— Мне не надо другого.
Тетушка раздраженно вздохнула:
— Уж не за то ли ты его полюбила, что он наследный принц?
— Разумеется, нет! — сердито вскричала я.
Мехрун-Нисса не отрывала от меня пристального взгляда, как бы пыталась разгадать, правду я говорю или нет.
— Я люблю Шах-Джахана, а не наследного принца. Будь он нищим, я бы все равно любила его!
— А что говорит твоя мать?
— То же, что и ты, то же, что и наш повелитель: «Забудь его». Но эти слова не могут убить любовь в моем сердце… Пожалуйста, помоги мне, тетя! — взмолилась я.
— Но как я могу тебе помочь?
— Поговори с падишахом… Напиши ему. Расскажи ему о…
— Но с чего бы это Джахангиру меня слушать? Я ему только друг и не имею над ним власти. — Тетушка поколебалась, явно желая что-то добавить, но потом передумала и сладко улыбнулась: — Хорошо, я попробую помочь, но больше ничего обещать не могу. А пока я хочу всеми силами отвлечь тебя от грустных мыслей.
Что бы ни оказалось в шкатулке, получив ее, Мехрун-Нисса пришла в великолепное расположение духа. Свою радость тетя перенесла и на супруга: она целовала его, гладила по плечам, но это, признаться, вызвало у меня смутную тревогу.
Шер Афган был доволен.
— Оставайся здесь насовсем, — сказал он мне. — Твой приезд так обрадовал Мехрун-Ниссу. Прежде все было не по ней — жара, скука… Ничем не мог ей угодить. А ты приехала, и в нашем доме снова поселилась радость.
— Да, ты должна остаться, — произнесла Мехрун-Нисса, улыбаясь. Но я-то знала, в чем кроется причина ее приподнятого настроения.
— Послушай, муженек, — обратилась она к Шер Афгану, — не устроить ли нам для Арджуманд охоту на следующей неделе? Я так давно не была на охоте! Последний раз — в свите Акбара. Арджуманд тогда была совсем маленькой, а теперь она умеет стрелять из джезайла и сама может убить тигра. Тигры здесь огромные, я нигде больше таких не видела. Тебе это понравится, Арджуманд.
— О, прошу вас, не беспокойтесь, — сказала я. — Я совсем не хочу убивать тигров!
— Чепуха! — рассмеялась тетушка. — Ты ведь устроишь для нас джаргу, да?
— Конечно, дорогая, — ответил дядя.
Джарга — особая охота. Тысячи всадников собираются вместе, образуют гигантскую дугу и медленно движутся навстречу друг другу, замыкая кольцо. Затем охотники поочередно, в соответствии с положением, входят в кольцо и убивают животных тем способом, который считают наиболее удобным: кто-то предпочитает джезайл, кто-то копье, кто-то лук со стрелами… Акбар однажды решил поразить нильгау мечом, но антилопа так боднула его в пах, что он оправлялся от раны несколько месяцев.
Тетя умела настоять на своем, и вскоре я узнала, что для джарги выбраны джунгли к востоку от Гаура. Там в изобилии водились тигры, и дядя хотел блеснуть охотничьим мастерством.
Накануне охоты в лагере был праздник. Шатры разбили вокруг живописного озера, в воздухе носился аромат яств. Мужчины собрались в шатре Шер Афгана, женщины — у Мехрун-Ниссы. На женской половине было ничуть не менее шумно, чем на мужской, — Мехрун-Нисса умела организовывать подобные увеселения. Мы пили вино, сидя на подушках, курили кальян и много часов слушали, как сладкоголосые певцы поют о любви.
Предполагалось, что охота продлится несколько дней, конников уже выслали вперед, поручив им гнать животных на заранее подготовленные вырубки. Право начать джаргу принадлежало моему дядюшке. Мехрун-Нисса должна была сопровождать его, мне же, как почетной гостье, дозволялось следовать за ней. Каждому из нас предстояло выступать на собственном слоне.
Праздник в шатре моей тетушки продолжался до полуночи. Собираясь спать, мы слышали, как все еще веселятся мужчины. Неужели после таких возлияний хоть один из них сумеет подняться на рассвете? Женщины перешептывались, посмеивались над глупыми мужчинами, и под их разговоры я задремала.
В час, когда предметы не отбрасывают теней, накануне рассвета, я проснулась от громких криков и звяканья мечей. Звуки доносились с противоположного конца поляны, от дядиного шатра.
— Что там? Что происходит? — встревоженно зашевелились женщины.
Шум становился все громче, к ним примешивались стоны. Затрубили испуганные слоны, забегали люди. Совсем рядом выстрели из джезайла, слышались удары меча о щит.
Перешагивая через лежащих женщин, я стала пробираться к выходу. Внезапно кто-то крепко схватил меня за руку.
— Куда ты? — прошипела Мехрун-Нисса.
— Посмотреть, что случилось.
— Не вздумай выходить!
В полумраке ее глаза блестели, тело напряглось. Я увидела, что ей совсем не страшно и… она ничуть не была удивлена. Моя тетушка прекрасно знала, что происходит!
