Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" (книги .txt) 📗
— Я бы с удовольствием не начинала этот разговор, — наконец произнесла Ида и в её голосе отразилась не проходящая усталость, уже давно одолевавшая ее.
— Ты уже начала его, — пожала плечами Жюли, впервые показывая свое нетерпение. — Если он настолько неприятен, то давай закончим его как можно скорее и вернемся к своим делам.
Ида тоже пожала плечами с каким-то странным равнодушием, словно происходящее не касалось её самой ни в коей степени, и безразличным холодным голосом, которым всегда сообщала все важные новости, сказала, не отрывая взгляда от пейзажа за окном:
— Мне придется уехать в Марсель.
— Уехать в Марсель? — переспросила Жюли, медленно выпрямляясь и пристально глядя в спину сестры.
— Самое меньшее — на год, — все так же безразлично ответила Ида. — Самое большее, и вероятное, — навсегда.
— Почему? — спросила Жюли, судорожно сжимая подлокотник дивана, и на краткий миг испугалась своего голоса. Ида резко отдернула руку от шеи и, обняв себя за плечи, медленно прошлась из одного конца библиотеки в другой, безразлично разглядывая узор ковра, в котором знала каждую мелочь. В тишине громко тикали позолоченные часы с херувимами, с кухни не громко, но отчетливо доносился мелодичный звон посуды, которую мыла Люси, из сада доносился голос Моник, спорившей с Жаком. Виконтесса Воле внезапно замерла посередине библиотеки и, продолжая сжимать руками собственные плечи, взглянула на сестру полными слез глазами.
— Потому что я больше не знаю, что делать, — ответила она тихим, дрогнувшим голосом и Жюли показалось, что ещё мгновение и её сестра упадет на колени. — Потому что мне нельзя оставаться здесь. Потому что бегство — это действительно единственно возможный выход, и чем дальше я смогу убежать, тем лучше. И мне, и всем тем, кому выпало счастье быть моими родственниками.
Проговорив последние слова, Ида шагнула к дивану и обессиленно опустилась на него рядом с сестрой. Жюли, все ещё сжимавшая подлокотник, молча глядела не неё, не решаясь заговорить. Ида, уже взявшая себя в руки, смотрела прямо перед собой, снова обхватив руками плечи. Ни прежнего гордого вызова, ни желания бороться за себя и своих близких в её глазах больше не было. Маркиза Лондор боялась даже предположить, что ещё, помимо отъезда герцога Дюрана, могло так повлиять на состояние Иды и лишить её не только спокойствия, но и заставить задуматься о бегстве. Ничто и никогда не могло бы заставить виконтессу Воле покинуть «Виллу Роз», место, которое она любила больше всего на свете. За право владеть этой землей она заплатила своей честью: цена более чем большая, чтобы Ида могла так внезапно решиться оставить всё, что было ей столь дорого. Жюли была твердо уверена в том, что «Виллу Роз» её сестра любила куда больше, чем Эдмона, а значит одни лишь воспоминания о нем не могли заставить её сорваться с места. Да и виконтесса Воле была выше подобных проявлений сентиментальности. Кроме того, она могла совершенно не опасаться того, что кто-то сможет раскрыть тайну её отношений с герцогом Дюраном, потому как никто, кроме Жюли, не был в эту тайну посвящен. Это могло означать только то, что было другое обстоятельство, куда более веское. Внезапная, страшная догадка поразила маркизу Лондор, как молния.
— Ида, — Жюли положила руку на плечо сестры, сжимая пальцы так, словно Ида собиралась в любой момент сорваться с места и бросится бежать, — только не говори, что…
Она не окончила фразу, осекшись под тяжелым, мрачным взглядом Иды, которая глядела на неё потемневшими глазами, ставшими теперь похожими на сапфиры.
— Что ж, — проговорила виконтесса Воле, отворачиваясь, и уголок её губ нервно дрогнул, — мне остается только промолчать, потому что мой ответ тебя не устроит.
Жюли продолжала пристально смотреть на Иду, сжимая её плечо. Часы с херувимами всё так же громко отсчитывали секунды, к звону посуды с кухни прибавилась незатейливая песенка, которую напевала Люси, пререкания Жака и Моник больше не были слышны.
— Почему же все это случается именно с тобой? — обессиленно прошептала Жюли, после минутного молчания, отворачиваясь и складывая руки на коленях. Ида безразлично пожала плечами.
— Те отношения, в которых мы состояли, должны были закончиться только так и не иначе, — проговорила она, искоса глядя на сестру. Жюли резко вскинула голову и, вскочив на ноги, сделала несколько шагов к окну, скрестив на груди руки.
— Ты не сможешь скрывать правду вечно! — воскликнула она, поворачиваясь к Иде.
— Значит, я буду скрывать её столько, сколько смогу, — твердо ответила Ида, снова бросая на сестру мрачный взгляд из-под бровей.
— Ида, правду все равно узнают, — продолжала настаивать Жюли. — Ты ведь умна в достаточной степени, чтобы понять, какое отношение будет к тебе и твоему ребенку. Ты сама говорила, что ему не простят его происхождения.
— И что же ты предлагаешь мне делать? — виконтесса Воле всплеснула руками. — Отправится в Болгарию, найти там Эдмона и требовать, что бы он женился на мне? Выйти замуж за того, кто согласится всю жизнь выдавать чужого ребенка за своего и всю жизнь бояться, что моя тайна будет раскрыта? Ни первое, ни второе не спасет положение и принесет лишь еще большее унижение.
Она была права, Жюли понимала это, но и бегство на другой конец страны не было выходом.
— И… Как давно ты знаешь об этом? — как можно спокойнее произнесла она.
— Достаточно, для того, чтобы понять, что мне не показалось, — уклончиво ответила Ида. — К осени мне лучше уехать отсюда. Ты можешь последовать за мной, а можешь остаться здесь, я не требую сопровождения.
— Нет, это даже не будет обсуждаться, — Жюли взмахнула рукой так, как будто слова сестры немало оскорбили её. — Я не могу оставить и не оставлю тебя в таком положении. Но я хочу знать ещё две вещи, прежде чем срываться с места и отправляться в Марсель.
— В обществе меня будут знать, как вдову военного и, поскольку я планирую жить тихо и скромно, правда обо мне может быть узнана очень не скоро, — виконтесса Воле устало откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. — Может быть, мне даже удастся прожить эту жизнь в тишине и спокойствии.
— И на что же ты собираешься жить в тишине и спокойствии? — поинтересовалась маркиза Лондор.
— На то же, на что мы жили до этого. У нас больше нет долгов и денег на скромную жизнь на окраине Марселя для всех нас должно хватать, можешь не беспокоиться об этом. Деньги в этой семье всегда были моей заботой, — ответила Ида, не открывая глаз, и, немного помолчав, добавила, — Это все, что тебя интересовало?
— Нет, — качнула головой Жюли, которой на мгновение послышался упрек в расчетливости, проскользнувший в словах и интонации сестры. — Он знает о твоем положении?
— Если ты считаешь, что столь поспешный отъезд Эдмона связан с моей беременностью, то я могу заверить тебя, что это не так, — Ида открыла глаза и выпрямилась, гордо приподнимая голову. — Он не знает, и я приложу все силы, чтобы никогда не узнал, если ему суждено вернуться с этой войны.
Жюли невольно содрогнулась, представляя, каких усилий Иде стоило сказать эту фразу с тем безразличием, с которым она была произнесена. Смерть герцога Дюрана виконтесса Воле вряд ли смогла бы перенести столь спокойно. Возможно, она смогла бы сохранить внешнее спокойствие, привычка жить двойной жизнью быстро приучала к скупости эмоций, но Жюли была уверена, что Ида сошла бы с ума, случись Эдмону погибнуть.
— Он должен знать, — настойчиво произнесла Жюли, тряхнув головой. Глаза виконтессы Воле на мгновение вспыхнули и тут же погасли.
— Моя гордость вытерпела достаточно за последние годы! — воскликнула она, вскакивая и звонко ударяя каблуком туфли о паркет. — Мы порвали нашу связь и довольно! Мои чувства не будут пищей его самолюбию. Он не должен знать, что нас связывает нечто большее, чем несколько проведенных вместе ночей.
Маркиза Лондор обреченно вздохнула и, всплеснув руками, отвернулась к окну. Ида снова опустилась на диван и, опершись локтем на спинку, устремила задумчивый взгляд на книжную полку. Несколько минут в библиотеке царило напряженное молчание, которое ни одна из сестер не желала нарушить.
