Брак на небесах - Картленд Барбара (читать книги бесплатно .TXT) 📗
– Итак, я слушаю! Что я натворил на этот раз, и почему вы сидите со столь постными лицами?
Маркиза, у которой чувство юмора было развито больше, чем у сестры, рассмеялась.
– О, Бак, ты в своем амплуа! Но на этот раз мы пришли поговорить не о тебе, а об Эдмунде!
– Об Эдмунде? – сухо переспросил герцог. – И что он такого натворил теперь?
– Когда ты услышишь, то не поверишь, – заметила леди Брендон.
Герцог уютно устроился в кресле с высокой спинкой напротив софы, на которой сидели сестры.
– Если у него снова денежные затруднения, то я не намерен оплачивать его долги.
– Хуже того, – сказала маркиза.
– Хуже, чем долги? – удивился герцог. Кузен Эдмунд был вероятным наследником его титула, и вся семья относилась к нему с явной антипатией.
Действительно, Эдмунд был весьма неприятным субъектом, который не только жил в роскоши и безделье за счет герцога, но и постоянно преступал дозволенные границы поведения, используя любые преимущества, которые ему давали семейные связи.
Он был расчетлив, изворотлив, в какой-то степени бесчестен и, пожираемый завистью, ненавистью и злобой, при каждом удобном случае хулил герцога, хотя жил на деньги, которые вытягивал из него.
Наступило молчание, и герцог спросил:
– Итак? Чего он добивается теперь? Вряд ли можно придумать что-нибудь хуже уже совершенного им.
¦
– Он женился! – без обиняков заявил маркиз Холл.
Герцог вздрогнул и уставился на зятя так, словно не верил своим ушам.
– Женился? – воскликнул он. – Кто же это решился выйти за него?
– Лотти Линклей, – коротко сказал маркиз. Герцог задумался, словно не в силах вспомнить, чье это имя. Затем издал приглушенный крик, и выражение его лица изменилось.
– Лотти Линклей! – повторил он. – Уж не хотите ли вы сказать…
– Хотим, – подтвердил маркиз. – Он не только женился на ней, но объявил всем и каждому, что у нее будет ребенок!
– Не могу поверить, что это правда. У Лотти будет ребенок! – пробормотал Бакхерст.
– Я не слыхал о ней столько времени, что, оказалось, она уже старуха. Но по словам Эдмунда, ей – тридцать один, – добавил маркиз.
Герцог осушил бокал так, словно это ему было сейчас необходимо. При этом он думал о том, что последний раз видел Лотти Линклей, когда она выступала на полковом обеде, устроенном одним из его друзей в отдельном зале публичного дома.
Это был совершенно безумный вечер: превосходная выпивка лилась рекой, и с каждым гостем была прелестная молодая женщина.
Но кульминацией празднества стал момент, когда вместе с портвейном на середину стола был поставлен огромный торт, украшенный свечами, число которых соответствовало возрасту полка.
В качестве старшего по званию офицера герцогу была предоставлена привилегия задуть свечи, а затем ему вручили саблю, чтобы он разрезал торт.
Как только он собрался это сделать, верхушка торта откинулась, и из него, как Венера, восстающая из морской пены, появилась Лотти, на которой не было почти ничего, кроме нескольких перьев цвета полкового знамени, и запела некую фривольную песенку, припев которой знали почти все присутствующие.
Несомненно, она выглядела тогда очень привлекательной и соблазнительной.
Но герцогу не было нужды пояснять: немыслимо было даже подумать о том, чтобы она когда-нибудь стала герцогиней Бакхерст.
– Эдмунд говорит, – продолжала маркиза, – что, поскольку у тебя нет возможности произвести собственного наследника после того, как ты объявил себя закоренелым холостяком, он полон решимости взять эту трудную миссию на себя, и в Уайте уже держат пари: кто будет у Лотти – сын или дочь.
Герцог встал.
– Проклятие! Это уж слишком!
– Мы знали, что ты поймешь наши чувства, дорогой Бак, – сказала Элизабет. – И ты понимаешь также, что есть лишь один-единственный выход.
– Жениться! – без всякой необходимости добавила Маргарет.
Герцог знал, что они только этого и ждут, затягивая паузу, он отошел к окну, чтобы выглянуть в сад, разбитый позади дома.
На небольшой площади были представлены разнообразнейшие виды цветов, кустарников и деревьев. Но герцог не видел ни золотых нарциссов, ни первых лилово-белых цветов сирени: их заслонили всплывшие в памяти огромные деревья в парке Бакхерста.
За ними высился дом, стоявший на своем фундаменте целых четыре столетия и в последний раз подвергавшийся некоторой переделке и реставрации за пятьдесят лет до описываемых событий.
В их семье среди предков часто встречались государственные деятели, а еще больше было видных генералов и выдающихся адмиралов.
И хотя некоторые из них распутничали, как и он сам, никто за всю историю их династии не посмел сделать кого-то вроде Лотти Линклей своей женой, и сама мысль о том, что она может занять место герцогини – его матери, казалась абсурдной.
За спиной Бакхерста царило молчание: сестры наблюдали за ним, чуть ли не затаив дыхание, в ожидании его реакции. Да, похоже Эдмунд побил их карты козырем.
Герцог уже потерял счет бесплодным разговорам, когда Элизабет и Маргарет чуть ли не на коленях умоляли его жениться и завести семью.
А он смеялся и заявлял, что перед ним еще вся жизнь и что он предпочитает оставаться холостяком и, несомненно, останется им до самой смерти.
Бакхерсту нравилось подшучивать над ними и декларировать при всех, что брак – не для него и что ни одной женщине не удастся заставить его пойти под венец. У него даже появилось шутливое прозвище – Герцог-холостяк.
Предлагали даже основать «Клуб холостяков» под его председательством.
Но если большинство друзей знали, что это не всерьез и он просто откладывает тот неприятный момент, когда будет вынужден жениться, Эдмунд воспринял его браваду буквально.
«Этого можно было от него ожидать!» – раздраженно подумал Бакхерст.
Затем ему пришла в голову мысль: только Эдмунд способен жениться на такой женщине, как Лотти, и полагать, что, если он унаследует титул, общество согласится признать ее герцогиней Бакхерст.
Однако он хорошо понимал: как только Эдмунд станет герцогом, его не будет беспокоить мнение общества – поместья и богатства, которые должны отойти наследнику, достанутся именно ему.
Эдмунд всегда был обуреваем жаждой денег и, хотя у него их было достаточно для безбедной жизни, тянул еще и еще, будучи уверен, что кузен не захочет скандала и заткнет рот кредиторам, расплатившись по его счетам.
Герцог вновь и вновь платил, а в последний раз, чуть более месяца назад, он категорически заявил Эдмунду:
– Ты должен понять, что это – последний раз! У меня нет ни малейшего желания бросать деньги на ветер: ты все равно потратишь их на вино, карты и женщин!
– Ты наслаждаешься тем же самым, – нагло ответил кузен.
– Что бы я ни делал, – резко сказал герцог, – я могу себе это позволить. Но как глава семьи, я обязан по справедливости распределять наши деньги среди тех, кто в них нуждается. – Он увидел на губах Эдмунда презрительную ухмылку и добавил:
– Боже милосердный! Да ты не представляешь, какую астрономическую сумму я выделяю на дома призрения, сиротские приюты и пансионы! Кроме того, наш долг обеспечить тех, кто служил нам прежде, и я не намерен допустить, чтобы наши богатства ушли на твои безнравственные цели.
– Милый кузен! – ответил Эдмунд. – Какое право ты имеешь читать мне проповеди! Ты что, не знаешь о своей репутации и о том, что люди говорят у тебя за спиной?
– Это меня нисколько не волнует, – надменно ответил герцог, – но я не трачу деньги впустую в дешевых игорных домах или на женщин, чьей профессией является опустошение чужих карманов.
– Все это лишь слова! – хмыкнул Эдмунд. – Не всем фортуна дает возможность начать жизнь, имея такие блага, которые есть у тебя.
Герцог понял, что больше им говорить не о чем.
Он лишь повторил, что впредь не собирается платить по счетам и, когда в следующий раз кузен залезет в долги, ему придется распродавать имущество или сесть в долговую тюрьму; Бакхерст же и пальцем не шевельнет, чтобы вызволить его оттуда.
