Валентина - Майклз Ферн (книги .TXT) 📗

Менгис засмеялся, вновь сверкнули ровные белые зубы. Темная прядь упала на лоб.

– И ты неплохо выглядишь, Пакс! Сколько же времени прошло? – проговорил юноша, приветливо протягивая руку.

Не размыкая рукопожатия, братья посмотрели друг другу в глаза.

– Я был несказанно удивлен, получив твое послание, в котором ты, Менгис, назначил мне встречу именно здесь. Что заставило тебя покинуть Гнездо Орла в горах? – посмеивался Паксон, озорные искорки сверкали во взоре, затененном густыми темными бровями.

Печаль мелькнула в глубине черных глаз Менгиса, желваки заходили на резко очерченных скулах.

– Еще не пришло для меня время занять трон Аламута, и хотелось бы повидать мир, прежде чем этот день настанет, – мрачно сказал он. – Я много путешествовал по Европе, побывал и в Англии, но скоро уж придется мне навечно заточить себя в Гнезде Орла.

Паксон положил руку на плечо Менгиса, испытав глубокую грусть от слов брата.

– Тогда живи на равнине, и пусть он провалится, этот трон Аламута!

Менгис вновь рассмеялся.

– Легко тебе говорить, брат! Ты принадлежишь к избранным мира сего по рождению, а я всего лишь плод страстного увлечения нашего отца наложницей из гарема.

– Ты был любимым сыном нашего отца, и мы родились с разницей лишь в несколько часов.

– Я не ропщу на судьбу, Пакс. Предназначенного звездами не изменишь. Оба мы согласились с решением отца: тебе – Джакард, а мне – орлиный край Аламута.

– Тогда мы были еще мальчиками, теперь же – мужчины, сарацины, сыновья владыки, – твердо произнес Паксон. – Поехали со мной в Джакард, – порывисто предложил он. – Я сделаю тебя Великим Визирем, и ты поможешь мне управлять владениями нашего отца.

– Нет! Судьбу можно лишь предвосхитить, но изменить нельзя. Мне суждено стать шейхом аль-Джебалом, Старцем Гор, и время, и место рождения ясно указывают на мое предназначение. Я уже признан федаинами, [1] и мой предшественник ждет своего смертного часа.

Менгис казался таким жизнерадостным и был так полон жизни, что сердце Паксона сжалось, когда он понял: брат смирился и готов принять на себя суровые обязательства.

– Наш отец был неправ в своем решении, и ты не должен приносить себя в жертву!

– Он поступил так, как считал нужным, – возразил Менгис. – Своему законному сыну отец отдал Джакард, а мне, сыну наложницы из гарема, подземное царство, мир, где нет ни добра, ни зла, а есть лишь воля шейха аль-Джебала. Взбодрись, Пакс! Пока еще я не занял этот трон! – он хлопнул брата по спине. – Сегодня я собираюсь участвовать в турнире.

– Ты слышал, что возвещал глашатай? Турнир проводится в честь свадьбы короля Ричарда Львиное Сердце и прекрасной принцессы Беренгарии Наваррской.

– Да, брат, конечно, слышал, – озорно подмигнул Менгис. – Говорят также, что, завоевав принцессу, Ричард не знает, как сорвать этот дивный цветок. Он проводит ночи не в ее постели, а среди своих воинов. Христиане придумали название подобной робости в любовных делах: они называют ее рыцарственностью. Моли Аллаха, Паксон, чтобы ему не вздумалось поразить мусульман этой болезнью!

Братья проехали верхом каменистый склон холма, пересекли пыльный и замусоренный путешественниками город Мессину, миновали ворота ристалища и оказались на турнирном поле. Оба брата – высокие, темноволосые, смуглые – производили потрясающее впечатление. Они ловко держались в седле на своих великолепных арабских скакунах, из которых один был черным, как ночное небо, а другой – ослепительно белым, как пески пустыни, сверкающие под жгучим солнцем.

Синие штаны плотно облегали ноги Паксона, обрисовывая сильные мускулы. Голубая туника спускалась вдоль бедер, не прикрывая колен, сжимавших бока коня. Кольчуга, украшенная по краю серебряной нитью и вышитым на спине огнедышащим трехглавым драконом, ловко обхватывала торс, подчеркивая ширину плеч и силу рук. Широкие пышные рукава ослепительно белой рубахи прижимались к плечам кольчугой. Непокрытая голова блестела на солнце, подобно голове пантеры, растрепанные ветром волосы отливали иссиня-черными бликами.

Паксон пренебрежительно усмехнулся, оглядев множество людей, собравшихся на грандиозный турнир. Уголки губ приподнялись в лукавой усмешке, когда он заметил, как взгляды зрителей с любопытством перебегают от него к брату.

Паксон с гордостью глянул на Менгиса темными глазами. Штаны из прекрасно выделанной оленьей кожи доходили до голенищ коротких мягких сапог без каблуков. Под ними рельефно выделялись выпуклые мышцы ног. Короткая туника, также из оленьей кожи, слабо зашнурованная на груди, не прикрывала узких бедер. Путешествие в Англию с ее прохладным климатом нисколько не ослабило смуглого оттенка кожи. Белизна зубов и чернота волос составляли резкий контраст.

Менгис с привычной грацией сидел на своем скакуне и, благодаря одежде из оленьей кожи отменной выделки, казалось, сливался в одно целое с конем. Даже если он и заметил, какое впечатление произвело на зрителей его появление, то не подал вида. Губы слегка искривились усмешкой, взгляд стал враждебным и мрачным. Этого юношу Паксон был рад называть своим братом.

Они пересекли поле, направляясь к палатке распорядителя турнира, и любопытные взгляды многих закованных в доспехи рыцарей и оруженосцев устремлялись вслед братьям-сарацинам.

– Паксон, султан Джакарда, и Менгис, брат Паксона, – громко возвестил распорядитель турнира, удовлетворяя любопытство зевак, окруживших палатку. – Когда подойдет ваша очередь сражаться, глашатай объявит ваши имена.

– Скажите, – поинтересовался Паксон, – правда ли, что Ричард Львиное Сердце появится на ристалище, чтобы сразиться с победителем турнира?

– Правда, – коротко ответил распорядитель, – но вам нет нужды опасаться короля, – он насмешливо ухмыльнулся. – Нет сомнений, никому из вас не выпадет удача сразиться с Ричардом Львиное Сердце в поединке.

– Пари? – усмехнулся в свою очередь Паксон, подсовывая распорядителю кошель с золотыми монетами. – Я утверждаю, что один из нас станет победителем турнира и сразится с вашим королем.

– Более того, я утверждаю, что тот, кто сразится, выбьет Ричарда из седла! – Менгис присоединил к кошелю Паксона свой мешочек с монетами, и на его позлащенном солнцем лице появилась обращенная к взволнованному распорядителю улыбка.

– Неразумно с вашей стороны было бы вышибать короля из седла, – опасливо заметил распорядитель. – Это может стоить вам жизни!

Паксон сделал вид, что страшно испугался.

– Неужели вы хотите сказать, что король Англии – бесчестный человек, обуреваемый гордыней?

Менгис оглянулся по сторонам и заметил, что улыбки на лицах их соперников-христиан сменились угрюмым выражением: и без того появление на ристалище братьев-сарацин было им невыносимо, а тут еще пришлось выслушивать насмешки над королем!

– Не бойтесь! – слегка натянуто рассмеялся Менгис. – Мы, сарацины, весьма нерасторопны! Нет сомнений, Ричард останется в живых и возглавит поход своих крестоносцев в Святую землю. Мы прибыли сюда, всего лишь, чтобы развлечься, участвуя в турнире.

Паксон поторопился подтвердить слова брата, но в глазах его замелькали озорные искорки.

Менгис едва сдерживал усмешку, шагая рядом с Паксоном – они направлялись в конюшни, ведя своих скакунов в поводу. Яркие вымпелы и флаги придавали ристалищу праздничный вид. Небольшие квадратные шатры, украшенные разноцветными флажками, располагались по одну сторону от площадки, предназначенной для предстоящих поединков. Доблестные рыцари праздно слонялись вокруг шатров, ловя взгляды прекрасных дам в надежде, что какая-нибудь красавица одарит поклонника своей милостью и вещицей, которая принесет удачу в состязании. По другую сторону от ристалища крестьяне продавали свои товары и наспех изготовленные изделия, призванные напоминать всем бросающим на них взгляд о свадьбе короля Ричарда и коронации Беренгарии Наваррской.

На поле вышли лучники с длинными стрелами в руках. Трубы возвестили о прибытии Ричарда и его свиты. Чтобы не уронить достоинства, Филипп Французский приказал возвестить о своем прибытии еще более громогласно, и король Сицилии Танкред тоже постарался не отстать.