Нежный тиран - Уинспир (Винспиер) Вайолет (лучшие книги без регистрации TXT) 📗

— Отсюда чудесный вид. — Она робко улыбнулась. — Я часто замечала, как вы любуетесь сверху милыми старинными зданиями и каналами.

— Но я знаю эту башню как свои пять пальцев, — возразил он. — Если ты хотела взглянуть на город со смотровой площадки, то следовало сказать об этом, и однажды вечером, на закате, я бы привел тебя сюда. Почему ты никогда ни о чем не просишь?

— Вы занятой человек, синьор. — Лаури чувствовала, как краснеет. — Я не хотела докучать вам.

— Это нисколько не обременило бы меня, — твердо сказал он. — Я всегда рад поговорить о Венеции. Ты согласна, что это изумительный город? Микаэль Лонца показал тебе все? Византийские церкви, галереи, цепочки островов, стекло?

— Он собирался свозить меня в Мурано [12]. — Ее смущение только усилилось, и она отвела глаза, чтобы скрыть это. — Мне нравится все, что сделано из старого стекла.

— Лучшим периодом в истории венецианского стекла считается шестнадцатый век, у меня хранится чудесный кубок тех времен, который заинтересует тебя. А музеи, мисс Гарнер? Были вы где-нибудь?

— В одном или двух. — Неуверенная улыбка снова пробежала по ее лицу. — Боюсь, Микаэль скучает там, его интересуют лишь роскошные венецианские костюмы, старинные украшения и оружие.

— Они очень впечатляют, я согласен. С той стороны башня вполне безопасна, давай подойдем к амбразуре. Я не наброшусь на тебя, как минуту назад. Бедный ребенок, — усмехнулся он. — Боюсь даже представить, кем я кажусь тебе — людоедом, вероятно? В таком случае твой визит — всего лишь ради прекрасного вида — верх либо глупости, либо смелости.

— Мною руководило простое любопытство, синьор. — Лаури выглянула из амбразуры на канал, омывающий фундамент палаццо. — Не водятся ли в венецианских каналах русалки, обитающие в подводных дворцах? — лукаво шепнула она.

— Очень может быть. — По его голосу Лаури поняла, что собеседник улыбается. Через секунду он подошел и встал рядом с ней. — Венеция — загадочный город, состоящий из сказок. Когда шпили и купола смыкают в воде свои тени — мы говорим, что они встречаются, — тогда всякое возможно.

Лаури вздрогнула. Почувствовав это, он произнес:

— В душах венецианцев меланхолия смешана с поэзией… Скажите мне, мисс Гарнер, где вы были прошлым вечером? Я обещал представить вас графине Риффини. Она была разочарована, что не познакомилась с моей маленькой английской балериной.

— Я… я совсем забыла об этом ужине, синьор. Сожалею… — Лаури заставила себя обернуться и взглянуть ему в глаза. Она не сомневалась, что синьор ди Корте разгневан, и весь день с ужасом ждала TQTO момента, когда он потребует объяснить причины ее отсутствия.

Лонца также не появился, — многозначительно проговорил он, гораздо мягче, чем тогда, когда терял терпение во время занятий. — Я полагаю, вы были вместе? Ты находишь его общество более интересным, нежели компанию моих друзей?

— Я не хотела пропустить этот вечер. — Лаури прислонилась к замшелой стене башни, дрожа от холода в своем бархатном платье, опасаясь его гнева. Сдвинутые черные брови венецианца сошлись над переносицей… такому человеку не суждено венчаться, как говорили у них в Даун-халлоу.

— Вы что-то слишком скромны, — подначивал он. — Лонца не стал бы искать вашего общества, будь вы бесцветным созданием, мисс Гарнер. Где же теперь наш Ромео? Вы решили отдохнуть друг от друга или, напротив, планировали встретиться здесь? Боюсь, мое возвращение в собственную башню стало для тебя неприятным сюрпризом.

— Вы преувеличиваете, синьор. — Она попыталась вернуть ему прежний шутливый настрой. — Нарушительница должна ожидать подобных сюрпризов, если, как последняя дура, слишком долго остается на чужой территории. Я действительно сожалею о прошлом вечере. Меня подвела память, а потом стало уже слишком поздно возвращаться к ужину…

— Я принимаю часть твоего объяснения, — перебил он. — Несомненно, Лонце не составило особого труда переубедить тебя. Куда же он тебя отвел?

— Мы поужинали в ресторане на маленьком островке. Кафе «У трех фонтанов».

— Я знаю, где это. Очень романтичное и уединенное место. И теперь, в наказание за то, что тебя не было за столом прошлым вечером, ты присоединишься к моему ужину в башне. Слуга уже ушел, но он оставил для меня холодное мясо, фрукты и конечно же кофе.

Не успела Лаури принять неожиданное приглашение, как он взял ее под руку и решительно направился к ступенькам, ведущим в его комнаты. Через минуту она оказалась в ярко освещенной комнате, темные деревянные стены которой украшали обрамленные рисунки и картины, изображающие танцоров и балерин. Книжные шкафы ломились от огромных фолиантов.

— Пожалуйста, располагайтесь, мисс Гарнер. — Хозяин указал на расшитую софу возле столика с расставленными шахматами. — Вы играете? — осведомился он, когда она склонилась над резными фигурами. Теперь строгий директор превратился в любезного аристократа и общался с Лаури как с высокородной дамой.

— Боюсь, что нет, — улыбнулась она. — Шашки — большее, на что я способна.

— Шахматы — удивительная игра. — Его взгляд скользнул по ее платью и волосам, спадающим до тонкой талии. — Игра, где короли штурмуют башни, а искушенные королевы ждут удобного момента, чтобы нанести удар.

— Вы говорите со мной так, словно я маленькая, — запротестовала она, — и верю в домовых и призраков.

— А это не так? — Он приподнял бровь, затем повернулся к ней спиной и нажал невидимую кнопку. Открылся потайной сейф, и на фоне темного дерева появился портрет. На большом холсте была изображена девушка, одетая в вышитую блузку, оборчатую длинную юбку и обшитый тесемкой передник. Ее темные волосы украшал венок из листьев и цветов.

Комната погрузилась в благоговейную тишину. Через мгновение Максим обернулся к Лаури.

— Травилла, — пояснил он. — Так она выглядела в образе Жизели.

Лаури глаз не могла оторвать от портрета… ей казалось, что она всю жизнь знала эту женщину.

Внешность балерины не была приукрашена; художник запечатлел ее со всей любовью, которую вызывала в людях юная грациозная Травилла. Ее глаза излучали мягкий свет, полураскрытые в улыбке губы были чувственны и в то же время невинны; белая шея казалась слишком тонкой и уязвимой, чтобы склоняться в бесчисленных поклонах под могучим бременем славы, которая обрушилась на нее сильнее, чем на кого бы то ни было.

Лаури машинально прижала руку к сердцу — так сильно оно забилось.

— Ее глаза совсем живые, — прошептала она. — Я даже слышу шорох ее платья, словно она вот-вот выйдет из рамы и начнет танцевать.

— Я всегда считал, что это изумительный портрет, — согласился он, и Лаури вспыхнула от смущения. Она нервничала, оставшись с ним наедине в этой башне, даже попав под власть его тонкого обаяния. В воздухе повисло затаенное чувство опасности.

Она почувствовала, что собеседник читает ее мысли, и по-кошачьи отвела взгляд. Яркое золото снова скрылось под длинными ресницами.

— После ужина, — он указал на элегантно сервированный маленький столик; на нем красовалась серебряная посуда, бутылка вина в корзинке и ваза с фруктами, — я покажу вам несколько вещей, оставшихся после Травиллы. Думаю, они произведут на вас впечатление.

— Буду ждать с нетерпением. — Лаури сама улыбнулась своему благовоспитанному ответу; в этот момент ее пальцы наткнулись на корешок книги под темно-красной диванной подушкой. Убедившись, что Максим ди Корте отвернулся к столику, она вытащила маленький томик и раскрыла на месте, отмеченном шелковой закладкой. Это оказались стихи Йейтса [13], и одно двустишие было ярко подчеркнуто, словно имело для владельца особое значение.

Лаури пробежалась по строчкам, и они запали ей в душу. Девушка мысленно повторяла их после того, как вернула сборник на место.

Я бросаю мечты к твоим ногам,