Дракон и сокровище - Хенли Вирджиния (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
9
Кавалькада всадников, сопутствуемая повозками и носилками, потянулась в Лондон. Через несколько дней должна была состояться коронация супруги Генриха III. Пока монарх встречал невесту в Дувре и сочетался с ней браком в Кентербери, Англией от имени брата управлял юный Ричард Корнуоллский. Король без малейших колебаний доверил герцогу замещать себя на троне: он знал, что Ричард не честолюбив и не злоупотребит его доверием.
Генрих с великой радостью ожидал начала торжественной церемонии, которую должны были совершить с небывалой пышностью. В течение всего января Лондон следовало превратить в арену разнообразнейших празднеств и торжеств, и вся знать страны в предвкушении редкостных увеселений потянулась в столицу.
Узнав, что Генрих принудил своих состоятельных вассалов ссудить ему денег для празднования коронации, а заодно убедил раскошелиться и цеховых старшин Лондона, Ричард с досадой покачал головой. Они с братом были схожи в том, что умели добывать деньги всеми правдами и неправдами, но Ричард был скуповат и весьма осторожен в расходах, тогда так король швырял золото направо и налево. Он вел себя так, словно обладал богатствами царя Мидаса и мог позволить себе любые самые безумные и дорогостоящие затеи.
Принцесса Элинор Провансальская, Красавица, гордо восседала на белоснежной кобыле. По обе стороны от нее ехали на крупных жеребцах братья де Бурги. Все трое держались в непосредственной близости от короля Генриха. То, что принцессу сопровождали сэр Майкл и сэр Рикард, вызвало острую ненависть к юношам у всех провансальцев, прибывших к английскому двору вместе с юной Элинор.
Одной из остановок на долгом пути к Вестминстеру был лондонский Тауэр. Подъезжая к нему, Элинор Провансальская поравнялась с Генрихом, оставив де Бургов позади. Она ласково улыбнулась супругу, и король, зардевшись от удовольствия, нежно спросил:
— Тебя не очень утомила дорога, душа моя?
— Нет, я чувствую себя превосходно.
— Ты так свежа, словно всю ночь нежилась на мягкой перине. А между тем ведь мы почти не сомкнули глаз…
Принцесса бросила на него томный взгляд из-под полуопущенных век и безапелляционного изрекла:
— Сон — это глупая, бессмысленная трата времени! Мы выспимся на том свете!
Ее чарующая женственность, ее упоительные ласки превзошли самые смелые мечты Генриха. Едва лишь они остались вдвоем, как эта прелестная женщина погрузила его в пучину наслаждения, где он не прочь был бы и утонуть, лишь бы доставить ей удовольствие.
— Триста шестьдесят мужчин и женщин собрались на дороге в Вестминстер, чтобы приветствовать нас, дорогая. И каждая чета преподнесет нам с тобой золотую или серебряную чашу!
Мужчины были одеты в затканные золотом туники, женщины — в дорогие парчовые и бархатные плащи, отороченные мехом. Все они, как и предсказывал Генрих, приветствуя новобрачных, одаривали их золотыми и серебряными чашами и кубками. Губерт де Бург, юстициарий Англии и комендант Тауэра, бдительно следил за юношами из знатных семейств — пажами и оруженосцами, которые собирали дары в специально сплетенные для этого огромные корзины. Один за другим они подходили к королевской чете и, благодаря новобрачных за оказанную им милость, относили драгоценные сосуды на хранение в кладовые Тауэра. Красавица решила, что непременно выпросит у мужа хотя бы часть этих несметных сокровищ, чтобы заказать ювелирам изящные украшения, о которых она так давно мечтала!
Когда все вельможи и их жены поздравили и одарили Генриха и Элинор, кавалькада двинулась вдоль Стренда по направлению к Вестминстеру. Все здания были украшены шелковыми знаменами, колыхавшимися на ветру. У каждого из перекрестков стояли по несколько трубачей, которые принимались неистово дуть в свои трубы, стоило королевской чете поравняться с ними.
Лондонцы приветствовали супругу короля восхищенными криками: они пришли в восторг от ее утонченной красоты. Отовсюду раздавались многолетия, здравицы и добрые пожелания молодым. То и дело над толпой взлетали горсти разноцветных конфетти и бутоны засушенных роз. Подданные желали королю иметь как можно больше здоровых, крепких наследников.
Самым волнующим впечатлением этого знаменательного дня стал для принцессы не молебен с коленопреклонением, отслуженный архиепископом, и не благословение Отца, Сына и Духа Святого, которое сулил ей пастырь, а тот миг торжества, осознания своего могущества и власти, когда на голову ей была возложена корона. Элинор Провансальская почувствовала, как все тело ее напряглось, груди отвердели, а мышцы нижней части живота стали привычно сокращаться, как во время сближения с мужчиной. Красавица ощутила, как внутренняя сторона ее бедер стала влажной — она испытала сексуальный экстаз, равного которому не ведала еще никогда, ни в чьих объятиях. И это на глазах огромной толпы людей! Элинор скромно потупилась. Щеки ее горели, глаза сияли блаженством.
Пир, последовавший за актом коронации, стал самым роскошным торжеством за всю историю королевства. Генрих ни за что на свете не соглашался забыть и простить то унижение, которое испытал он во время своей более чем скромной коронации и банкета для придворных, на котором подавались жареная говядина и слабый эль. Он решил, что нынче старая добрая Англия должна раскошелиться на пир, достойный его очаровательной супруги.
Зимой, когда согласно народным верованиям земля находилась во власти нечистого, жители Англии довольствовались солониной и копченой рыбой, но весна в тот год выдалась ранней, и на столах появились ягнята, откормленные тельцы и поросята. В огромном зале королевского дворца было накрыто множество столов, где кроме перечисленных яств красовались туши волов и диких вепрей, павлины, лебеди и жаворонки. Тысячи и тысячи яиц были взбиты со сливками, рисом и творогом, все это в руках искуснейших поваров превратилось в пудинги, суфле, печенья и кремы. Сласти, изготовленные на королевской кухне, подавались не только на пиршественные столы — ими щедро оделяли толпы горожан, собравшиеся близ Вестминстера.
Рыбных же блюд было и вовсе не счесть! Высокородные гости могли отведать и копченого угря, и розовой лососины, и нежной скумбрии, тунца и осетрины, карпов и камбалы. Серебряные блюда с рыбой чередовались с подносами, на которых громоздились прочие дары моря: крабы, омары, устрицы и креветки.
Вина лились рекой, и Генрих не без гордости объявил, что все они привезены с континента, преимущественно из Испании и Гаскони. Он очень надеялся, что его новообретенной родне понравится ароматный мускат, от которого и сам он был в восторге. Виночерпием на этом торжестве стал не кто иной, как сам лорд-мэр столицы.
Английская знать заняла места за банкетными столами в строгом соответствии с установившимся порядком — чем богаче и родовитее был тот или иной барон, тем ближе к королю находилось его место. Но, увы, самые почетные места оказались безо всяких церемоний захвачены провансальцами. Они расселись за главным столом со свойственной им нагловатой непринужденностью, так, словно знатнее их в этом зале не было и не могло быть никого, за исключением, пожалуй, лишь королевской четы.
Генрих был так тронут и польщен подчеркнутым вниманием, которое оказывали ему провансальцы, что буквально млел от удовольствия. Он с радостью предпочел их веселое общество компании чопорных, сдержанных соотечественников. Протяжные английские баллады, которые так любили распевать английские бароны, на коронационном торжестве уступили место фривольным песенкам в исполнении французских гостей:
Генрих полагал, что провансальцы умны, превосходно воспитаны и очаровательно любезны. Поистине, Господь создал их гораздо более близкими к совершенству, чем любая другая нация на земле. Монарх с трудом верил своему счастью: ведь ему удалось привлечь сердца этих утонченных, красивых и блестяще образованных людей, породниться с ними!
