Похититель моего сердца - Валентино Донна (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Она снова намочила и слегка отжала тряпицу. От небольшого движения ткань ночной рубашки скользнула по коже, напоминая, что под тонкой шерстью больше ничего нет. Она знала, что в тот момент, когда прикоснется к нему, исходящий от него жар проникнет через открытые места у манжет рукавов, поднимется выше и согреет сокровенные места, до которых никто никогда не дотрагивался. Ее груди напряглись в ожидании, и она порадовалась, что закуталась в шаль, иначе он мог заметить, как под рубашкой затвердели соски.
– Дайте мне мазь, – попросил Камерон, когда ее нерешительность затянулась, – думаю, я сумею сам ее втереть.
– Сначала надо как следует промыть рану. – Переход к безопасной и знакомой роли лекаря помог Джиллиан успокоить биение сердца.
– Я промою ее завтра – не стоит тревожить рану сейчас.
– Нет, именно сейчас. Отец верит, или, вернее сказать, верил, что своевременное промывание предупреждает заражение и гниение. – Ей не хотелось больше говорить о своем беспокойстве относительно человеческих укусов.
– Если Уилтон больше в это не верит, почему вы так настаиваете, чтобы я терпел промывание?
– Я не говорила, что отец не верит в теорию – просто он нечасто вспоминает свои блестящие открытия. – Джиллиан гневно глянула на него, чтобы скрыть внезапно охватившую ее печаль. – Вы должны были об этом догадаться. Вы используете его слабоумие в своих целях, не придавая значения тому, какая это потеря для людей.
Джиллиан не поняла, то ли переместился отсвет огня, то ли раскаяние омрачило черты раненого. Он выхватил у нее тряпицу и начал с силой тереть у себя над глазом.
– Дайте-ка мне. – Джиллиан отставила в сторону миску. – Вы как будто не рану промываете, а серебро чистите. Порез начнет сильнее кровоточить, если вы будете так на него давить. – Она прижала тряпку пальцами, и Камерон, убирая руку, задел их. Из-за охватившей ее при этом прикосновении дрожи Джиллиан чуть не выронила намоченную ткань и нечаянно нажала чуть сильнее, чем требовалось.
– Ой, больно!
– Вы ноете, как маленький мальчик, ободравший коленки.
– А вы мучаете меня как бессердечная гувернантка.
– Только потому, что знаю – это вам принесет пользу.
Камерон ухмыльнулся, и сердце Джиллиан замерло при виде этой белозубой улыбки так близко от ее руки. Она ощутила его дыхание на нежной коже своего запястья, и рука опять дрогнула.
– Ай!
– Клянусь, даже мышь храбрее вас!
– Но вы делаете мне больно! Поговорите со мной, чтобы отвлечь меня.
– Поговорить с вами? Но мне нечего вам сказать.
Его лицо на секунду омрачилось, хотя Джиллиан не делала ничего такого, что могло бы причинить ему боль; затем он махнул рукой в сторону кресла.
– Тогда расскажите о вашей матери.
– Нет! Мы никогда не говорим о маме.
– Никогда? Вы должны говорить о ней, чтобы справиться со своим горем.
– С этим невозможно справиться. Все, что можно сделать, – это спрятать свою боль и скрывать ее от всех. Еще можно остерегаться привязанностей. Если любишь человека, то потеря его разрушает и тебя самого.
Камерон с удивлением взглянул на нее.
– Но если вы так настроены, то никогда не позволите себе кого-то полюбить.
– О какой любви может идти речь, если смерть с такой легкостью забирает любимого человека, а в придачу ломает тебя? – Джиллиан недовольно нахмурилась.
– Воспоминания должны обогащать вас, а не разбивать ваши надежды. Они должны придавать вам силы, а не заставлять прятаться от жизни и дрожать от страха.
– Что вы об этом можете знать? – Ее возмущению не было предела.
– Мой брат умер всего полгода назад. – Голос Камерона наполнился болью. – Его смерть заставила меня заняться тем, к чему у меня прежде не было никакой склонности…
– Например, вести разгульную жизнь в деревне, распоряжаться жизнями невинных людей, позволять себя избивать ни за что ни про что. – Джиллиан фыркнула. – Странный траур, Камерон Смит.
– Продолжить благородное дело – единственный способ скорбеть и даже придать смысл бессмысленной смерти.
– Кто говорил такие вещи? Тот рыцарь, который привил вам манеры разбойника с большой дороги?
– Верно. Хотя бы в этом я его не разочаровал.
Внезапно Джиллиан захотелось узнать, какие отношения связывали Камерона и старого рыцаря, который учил его так извращенно воспринимать мир.
– Может быть, старый рыцарь вел вас не в ту сторону. Бороться с судьбой бессмысленно.
– А если судьба вас всего лишила?
– Все равно ничего не вернешь.
– Вероятно, нет. – Камерон печально покачал головой. – И тем не менее прятаться и закрывать свое сердце от любого чувства, бежать от любви, жить в постоянном страхе потерять того, кто вам дорог, – скверный выбор.
– Это невыносимо! – прошептала Джиллиан. – Вы не говорите ничего определенного ни о себе, ни о том, почему делаете то, что делаете, и еще критикуете мой выбор. Как вы смеете думать, что, вторгнувшись в мою жизнь, получили право осуждать меня и тот образ жизни, который я избрала!
Камерон молчал, слышно было только его дыхание да шипение тлеющего огня; но теперь ей не хватало звука его голоса. Когда она дошла до кровоподтека на подбородке, Камерон вздрогнул и невольно застонал, хотя она нажимала не сильнее, чем раньше.
– Этот ублюдок сломал мне челюсть!
От мысли, что на крепкой, четко очерченной челюсти Камерона навсегда останется вмятина, у Джиллиан по спине пробежала дрожь.
– Постойте, я сейчас проверю, – сказала она, пытаясь его успокоить.
– Тогда вам придется дотронуться до меня, – ответил Камерон, и она только тут осознала, что все время использовала тряпицу как защиту между ним и собой.
– Довольно разговаривать. И сожмите покрепче зубы. – Она была рада, что у нее появилась веская причина заставить его замолчать.
Джиллиан наклонилась ниже, и ее коса перекинулась через плечо. Камерон поднял тяжелые волосы, и свободные кольца обвились вокруг его пальцев.
– Мягкие, – прошептал он, – мягче шелка.
Джиллиан подумала о шелковом платье, которое он ей принес. «На солнце это золото очень подойдет к вашим волосам и глазам!» Тогда она отнеслась к комплименту с презрением, считая его сладкоречивой уловкой, которой Камерон воспользовался, чтобы смягчить ее сердце, но то, как он зачарованно смотрел на обвившиеся вокруг его пальцев волосы, заставило Джиллиан опустить глаза. И тут она увидела золотистые искры, зажженные отсветом огня в ее каштановых прядях.
Камерон не притворялся, он просто заметил что-то… что-то красивое в ней, нечто такое, чего она сама в себе не замечала.
Джиллиан вырвала у него косу и перекинула ее через плечо, а затем прощупала его челюсть. Хотя раненый вздрагивал, когда она нажимала на покрытую щетиной кожу, под которой вздулась довольно большая шишка, скрипа, обычно издаваемого трущимися концами сломанной кости, не было.
– Вам предстоит веселенькое занятие: объяснять нашим пациентам, откуда у вас этот синяк, – сказала она; сдерживая сбившееся от ощущения под руками его тепла и силы дыхание.
– Не беспокойтесь, никто не заметит. Моя борода растет со скоростью сорняков на вспаханном поле; к тому же на мне все быстро заживает. Еще до обеда я буду щеголять бородой, которая могла бы скрыть и что-нибудь похуже этого.
– Значит, ваш внешний вид будет соответствовать вашей сущности – вы будете выглядеть как настоящий разбойник.
– Вовсе нет, потому что, видите ли, во мне нет ничего настоящего…
Камерон откинулся назад и уперся спиной в кресло, а руки вяло сцепил на животе. Глаза он полуприкрыл, как спящий тигр. Но даже несмотря на то что он был в крови, в грязи и покрыт синяками, Джиллиан не составляло труда представить его одетым в шелковые чулки и бархатные штаны с пряжками, с пенящимися на шее и рукавах кружевами. Рыцарь с изысканной речью и изящными манерами…
– А теперь, – в голосе Камерона послышалось предостережение, – идите спать и забудьте о том, что произошло сегодня ночью.
