Нечаянный поцелуй - Беннет Сара (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
– Ну да, – усмехнулся Генрих. – Позволь угадать твои мысли, Дженова. Ты сама подумываешь все это устроить.
– Разумеется. По этой причине я и не желала выпускать из рук контроль над гаванью. Я ведь не дура.
– Выходит, ты не нуждалась в моем совете?
Генрих знал, что она не глупая, и все же тот факт, что ей не требовался его совет, уязвил его.
– Как раз напротив, – возразила она. – Ты был мне нужен, Генри, во плоти и крови. Если бы ты не отправил его восвояси, он никогда бы не убрался. Видишь ли, я не хотела его обидеть. Он мне полезен, а ты сделал это за меня. Так что разногласия у него возникнут с тобой, но я должна оставаться праведной леди Дженовой. Такие люди, как мастер Уилл, отказываются верить, что их госпожа подсчитывает прибыль, прежде чем отправиться в постель. Это портит образ хрупкой женской слабости. А этот образ весьма удобен, Генри, когда я хочу чего-то добиться.
Генрих рассмеялся:
– Значит, я сыграл дьявола для твоей святости?
– Это правда. Мы составили идеальный дуэт.
Она гордилась им, Генрихом. Она смотрела на него так, словно он превзошел все ее ожидания.
Под ее взглядом Генриху показалось, будто он стал выше ростом. Но у него возник вопрос, не было ли это со стороны Дженовы попыткой показать ему нечто совершенно иное. Что Ганлингорн вовсе не такое уж скучное место, как он думал, что его присутствие здесь было бы для нее действительно полезным. Взять, к примеру, гавань. Нужно потратить много сил, чтобы канал оставался достаточно глубоким и мог пропускать крупные корабли.
Генриху было бы интересно заняться этим делом.
Не это ли пыталась донести до него Дженова столь хитроумным способом? Что нет в Лондоне ничего такого, чего нельзя найти здесь.
Воспоминания поблекли; очнувшись, Генрих обнаружил, что находится во внутреннем дворе Ганлингорна. Он слегка пришпорил Агнца и улыбнулся Рафу, когда жеребец вскинул голову и нетерпеливо заржал. Генрих привык считать себя здравомыслящим, прагматичным человеком, однако теперь не знал, что и думать. Но хуже было то, что он не знал, что делать! С одной стороны стоял Болдессар со своими неясными угрозами, а также привычная жизнь Генриха при дворе; с другой – Дженова с сыном и Ганлингорн. И между ними находился Генрих со своими темными тайнами и желанием обладать Дженовой, а также вполне реальный страх, что он никогда не сможет стать таким мужчиной, какой ей нужен. Мужчиной, которого она заслуживает.
Он не оправдает ее ожиданий.
Хотя это ей пока неизвестно.
Дженова не догадывалась о беспокойных мыслях Генриха. Кутаясь в теплые меховые одежды, она безмолвно наблюдала за ним и сыном, восседавшим на исполинском жеребце, бодрой рысью ходившем по двору замка, с невероятной легкостью вскидывая и опуская огромные мохнатые ноги. Генрих держал животное под контролем, и за Рафа она не беспокоилась, тем более что мальчик выглядел счастливым и ее запрет пропустил бы мимо ушей.
Для Дженовы явилось неожиданностью, что Генри способен питать к детям нежные чувства. Раньше он практически не замечал Рафа, и сейчас Дженова была ему очень благодарна. Произошедшая в нем перемена удивила ее. Из опыта общения с Генри Дженова знала, что он ничего не делает просто так.
«Не потому ли он стремится угодить мне, чтобы добиться моего расположения?»
Но он уже добился от нее всего, чего хотел. Последнее время он не знал ни в чем отказа. Прошлой ночью они лежали в объятиях друг друга, сплетясь телами и купаясь в неге. Он снова и снова доводил ее до экстаза, исторгая из нее крики и нимало не заботясь о том, что их могут услышать. А она, как всегда в такие моменты, не переставала задаваться вопросом, как долго это может длиться.
Сколько раз она говорила себе, что не надо заглядывать в будущее! Надо наслаждаться тем, что есть, пользуясь каждым моментом. Скоро Генрих уедет в Лондон, к своей реальной жизни, а она снова останется одна. Не надеясь коротать дни с мужем, даже таким, как Алфрик. Но она будет все той же леди Ганлингорн, любимой и почитаемой. Разве этого недостаточно, чтобы выжить?
Раф рассмеялся и помахал рукой.
– Мама, мы скачем в Лондон! – крикнул он.
Генрих улыбнулся и кивнул ей. Она улыбнулась в ответ. Она знала, что ни в какой Лондон Раф не поскачет. Что ни сын, ни она не поедут с Генри в Лондон. Они не нужны ему там. В Лондоне протекала его настоящая жизнь, и Дженова вдруг осознала с холодной дрожью в сердце, что он не расположен сделать их частью своей реальной жизни.
«Что ж, чего еще ты ждала? – спросила она себя нетерпеливо. – Наслаждайся моментом, как говорит Генри. Бери то, что можешь, и упивайся воспоминаниями. Ты сама заварила кашу, Дженова, и теперь расхлебывай ее!»
Глава 11
Жан-Поль закрыл глаза, стараясь избавиться от головной боли. Пока еще ему как-то удавалось с ней справляться, но очень скоро она превратится в набат агонии. Головные боли стали неотъемлемой составляющей его нынешнего существования. Он научился мириться с ними. Так же, как научился принимать уродство своего лица и тела.
Но это не значило, что он должен был полюбить страдания.
Бог учит прощению, но Жан-Поль не прощал. Он не мог простить то, что сделали с ним в ту ночь, когда начался пожар, обрекая его на эту пародию существования. Он выжил, выбравшись из обгоревшего здания и провалявшись в крестьянской лачуге, балансируя между жизнью и смертью. Но выжил.
Жители деревни уверяли, что произошло чудо, что вмешался Господь или один из его многочисленных святых и взял Жан-Поля под покровительство. Жан-Поля это устраивало. Он позволил им в это поверить, позволил поместить себя в монастырь и научился образу жизни и мышления святых людей.
Но это было не так.
Единственное, что дало Жан-Полю волю к жизни в те первые мрачные дни и последующие, пришедшие им на смену, была жажда мести. Все сводилось к столь простому и одновременно сложному факту. Кто-то должен заплатить за то, что случилось с ним; это было бы справедливо. Господь учит справедливости так же, как прощению. Око за око. Зуб за зуб. Жизнь за жизнь?
Да, кто-то должен заплатить, и этим человеком будет Генрих Монтевой.
Боль в голове Жан-Поля усилилась. Генри бросил его, когда он больше всего в нем нуждался, бросил умирать и даже хуже. Генрих заслужил то, что ему уготовано. Несмотря на боль, Жан-Поль улыбнулся. В скором времени он порадуется.
Ванну поставили в одну из комнат, прилегающих к большому залу, маленькую, но уединенную. Генрих со стоном погрузился в горячую воду и закрыл глаза, наслаждаясь запахом фиалки, больше подходившим для женщины. Так пахло мыло, которое дала ему Агета.
Генрих был помешан на чистоте, и друзья посмеивались над ним. Но он лишь пожимал плечами, смеялся и говорил, что в отличие от них предпочитает не таскать на себе пуды грязи. Но за этим стояло нечто большее. Глубоко в душе он знал, что его потребность в частом мытье уходила корнями в прошлое. Отскрести, отмыть пятно, видимое только ему, но от которого он никак не мог освободиться.
Беспокойно поерзав в воде, Генрих прогнал прочь мрачные мысли. Леди Агета предложила ему потереть спину, как того требовали хорошие манеры, но он отказался, к облегчению обоих. Однако будь это Дженова…
Когда он находился рядом с Дженовой, все остальное не имело значения. Скажи он ей об этом, она бы рассмеялась и решила, что он дразнит ее, или начала бы строить планы на будущее. Однако в его собственные планы никогда не входило оставаться с какой-либо женщиной более месяца. Но даже эта тревожная мысль не вызвала у него желания начать упаковывать вещи и бежать на север.
Он снова вздохнул и глубже погрузился в воду. Под толщей воды его мускулистое тело светлело размытым золотистым пятном. Голова и плечи покоились на краю ванны.
Приглушенные голоса, долетавшие из большого зала, успокаивали, баюкали, и на какое-то время он забылся сном. Ему привиделись лесные чащи и луна, плывущая по темному небу, зло и ужас вокруг. И кровь. Теплая кровь. К реальности его вернуло ощущение, что кто-то осторожно подливает в ванну горячую воду. Генрих открыл глаза и вскинул взгляд. Воду подливал Рейнард, всецело сосредоточившись на этом занятии. Лицо слуги ничего не выражало.
