Портрет моего сердца - Кэбот Патриция (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Да, да, — уверяла ее мать семейства. — Ты словно души их сумела уловить.
— Вряд ли! — засмеялась Мэгги. — Если бы мне это удалось, Лиззи выглядела бы иначе. А тут она кроткий ангел… Чересчур милый.
— Что ты хочешь этим сказать? — Пиджин любовалась маленьким полотном шесть на шесть дюймов, держа его на вытянутых руках. — Лиззи выглядит прелестно. И Джон тоже. А как мило надула губки Мэри! А подбородок Алистера! Ты передала его в точности! Знаешь, кое-кто называет его упрямым, а он просто решительный, вот и все.
Мэгги посмотрела на свою мать, сидевшую напротив Пиджин в дачном кресле ажурного литья. Ответная улыбка леди Герберт была столь же понимающей, что и у Мэгги. Подбородки всех маленьких Ролингзов всегда упрямо задраны, как у их матери, когда та отстаивала свое мнение. Упорство, с которым Пиджин отказывалась это признавать, служило неиссякаемым источником развлечения всех ее друзей и соседей.
— Ох, Мэгги, — вздохнула Пиджин, — не знаю, как тебе это удалось.
— Я тоже не могу понять. — Леди Герберт чуть наклонилась вперед, наливая чай из серебряного чайника.
Пиджин снова ждала ребенка, хоть и позже, чем Анна, старшая сестра Мэгги, пристроившая чашку с блюдцем на крутой округлости живота. Отец Мэгги, сэр Артур, был поверенным в делах молодого герцога, и сейчас леди Герберт с дочерьми приехали в гости к Пиджин. Они проводили столько времени в поместье Ролингзов, что Мэгги привыкла считать его вторым домом и вела себя вполне свободно, чем смущала более чопорную Анну, которая особенно волновалась, когда сестра еще два года назад с завидной регулярностью съезжала по перилам господского дома.
— Свой талант она унаследовала явно не от меня, — продолжала леди Герберт. — Наверное, получила его с отцовской стороны.
— От папы? — Анна всегда чувствовала себя неловко при упоминании о художественном таланте сестры. — Не может быть! Никто из папиной родни не брал в руки кисти. Господи, мама, как ты можешь такое предполагать?
Мэгги опять бросила взгляд на детский портрет.
— Нет, все-таки улыбка у Лиззи не такая, — пробормотала она. — Недостаточно проказливая.
— Проказливая? — воскликнула леди Ролингз, прижимая картину к груди, словно боясь, что Мэгги попытается ее отнять и переделать. — Чепуха. В Лиззи нет проказливости, она настоящий ангелочек. Они все ангелочки. Анна, посмотри, как она передала глаза Джона! Видела ли ты когда-нибудь такое чудо?
Мэгги, вовсе не убежденная, посмотрела в дальнюю часть сада, где резвились «маленькие ангелочки» Пиджин, обрывая розовые кусты. Им помогали дети Анны, благовоспитанные племянники и племянницы Мэгги, несравненно менее шумные, чем юные Ролингзы, и еще пятнадцать сирот из приюта подкидышей. В этот майский день леди Пиджин устраивала в саду детский пикник. Единственный взгляд на старшего отпрыска Пиджин и Эдварда утвердил Мэгги во мнении, что она явно переложила сладости в изображение Элизабет Ролингз. Лиззи красивая девочка, но столь же упрямая и своенравная, как ее родители. Подтверждением этому служил комок сухой грязи, которым она запустила в брата Джона, когда тот отказался выполнять ее приказ.
— Удалось тебе поговорить с отцом насчет поступления в парижскую Школу искусств? — спросила Пиджин.
— Нет, — огорченно отозвалась Мэгги. — Он в ужасе даже от мысли, что я сойду с британской земли без сопровождения. Меня тут же совратят, похитят, увезут в Марокко и продадут в рабство арабскому принцу.
— Мэгги! — Чашка Анны звякнула о блюдце.
— Право же, Мэгги, — поддержала дочь леди Герберт. — О чем ты говоришь? Твой отец ничего подобного не думает.
— Нет, думает. Папа сознает мои личные плотские влечения.
— Мэгги! — вспыхнула от стыда Анна. — Сколько раз я умоляла тебя не произносить в общем разговоре слова вроде… вроде… О, леди Эдвард, пожалуйста, не смейтесь. Вы этим лишь поощряете ее.
— Господи! — Пиджин вытерла слезы, набежавшие от смеха на ее зеленые глаза. — Мэгги, дорогая, ты не должна говорить подобные вещи. Кончится тем, что ты заработаешь репутацию…
— У кого? — презрительно сморщилась девушка. — У местных фермеров-арендаторов? Вряд ли им интересно, употребляю я слово «плотский» или нет.
— Разумеется, не арендаторам, Мэгги, — заметила леди Герберт, — а молодым людям.
— Каким молодым людям? Единственные молодые люди, которые здесь есть, пасут овец и, ручаюсь, знают о «плотском» все, что можно.
— Мэгги! — Анна готова была ущипнуть сестру, лишь бы та замолчала. К несчастью, ей мешал большой живот, а она по опыту знала, что в подобном общении с Мэгги нужна быстрота. Ущипнуть и увернуться от шлепка. — Ради бога!
— Но ведь это так и есть.
— Верно, дорогая, но тебе почти семнадцать. В этом году ты выходишь в свет, и молодым людям, которых ты встретишь во время своего первого лондонского сезона, неинтересно будет выслушивать разглагольствования относительно твоих… влечений…
— Вообще-то, — задумчиво перебила Анну Пиджин, — я не сомневаюсь, что им понравится слушать об этом, только не уверена, что Мэгги следует громко заявлять о…
— Вот именно, — обрадовалась Анна. — Прислушайся к словам леди Эдвард. Если ты собираешься найти в Лондоне мужа, ты должна вести себя как леди…
— Мне не хочется вести себя как леди, — пробормотала Мэгги. — Это означает целый день бездельничать и примерять туалеты, а вечерами слушать нудные разговоры дурацких баронетов.
— Зачем ты ковыряешь дерево? — воскликнула леди Герберт. — Немедленно сядь и выбрось эту грязную палку.
Мэгги уронила палочку, но не села, а прислонилась к ободранному местечку на стволе вишни. Она сама не знала, почему ей неодолимо захотелось выместить свое раздражение на неповинном дереве, но с другой стороны, лучше на дереве, чем на беременной сестре.
— Если ты не хочешь вести себя как леди, Маргарет, то чего же ты хочешь? — шутливо поинтересовалась ее мать.
— Я уже говорила тебе, — вздохнула девушка. — Хочу заниматься живописью, хочу поехать к мадам Бонэр, чтобы научиться этому.
Леди Герберт возвела очи к небу, но Анна не выдержала:
— Мама, об этом не может быть и речи. Академия искусств мадам Бонэр! Мама, ты должна ей приказать, нельзя позволить Мэгги…
— Почему?
Возглас Пиджин прозвучал нетерпеливо и резко, и Мэгги не сдержала улыбку. Леди Ролингз постоянно вступала в борьбу за что-то, сегодня объектом ее защиты была Мэгги.
— Почему не может быть и речи, Анна? Нелепо дать погибнуть такому таланту, как у твоей сестры. Господи, да Мэгги в тысячу раз талантливее глупого художника, которого Эдвард нанял в прошлом году писать мой портрет. Взгляни на цвета. — Пиджин развернула картину к женщинам, чтобы они получше ее рассмотрели. — Она так смешала краски, что каждая светится, точно драгоценный камень. А как она ухватила детские лица… не сравнить с любым дагерротипом!
— Я согласна с тобою, Пиджин, — устало подтвердила леди Герберт. — Но…
— Неужели сэр Артур придерживается старомодных взглядов на образование девушек? — возмутилась Пиджин. — Если это так, я с радостью отправлюсь в Герберт-Парк, чтобы просветить его.
— Дело не только в этом, Пиджин, — торжественно объявила Анна. — Папа не одобряет, когда женщины отдают себя занятиям, не связанным с домашним очагом, а занятия искусством… Да одно упоминание об этом вызовет у него апоплексический удар. И признаюсь, я не могу с ним не согласиться. Просто скандал, какое число девиц отправляется в Лондон, чтобы стать няньками, медицинскими сестрами, учительницами, секретаршами и не знаю, кем еще. Полагаю, они вынуждены делать это, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Но Мэгги? Зачем ей работать? Ей просто хочется, что совершенно нелепо. Ведь единственно достойное предназначение женщины — это материнство.
— Дорогая, — прервала ее леди Герберт. — Мы знаем твои убеждения по поводу важности материнства. Однако ваш отец возражает против отъезда Мэгги, потому что она самая младшая. И единственная, кто пока остался дома. Мы еще не готовы считать ее взрослой.
