Портрет моего сердца - Кэбот Патриция (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Рано или поздно вам придется отпустить ее, — сказала Пиджин. — Я имею в виду, что в следующем сезоне она начнет выезжать в свет.
Леди Герберт страдальчески вздохнула:
— Насколько я знаю Мэгги, ей будет ненавистна каждая минута.
— Разумеется, ей это будет противно, — согласилась Пиджин. — Девушка вроде Мэгги…
— Девушка вроде Мэгги ни минуты не выдержит в Лондоне! — воскликнула сама Мэгги, раздосадованная тем, что все говорят о ней, а не с ней. — Высший свет разорвет ее на клочки, девицы будут издевательски хихикать, потому что она слишком высокая, слишком громко разговаривает и у нее краска под ногтями… Мужчин, если они вообще обратят на нее внимание, отвратит то, что она употребляет слова типа «плотский».
— О нет, Мэгги! — возмутилась Пиджин. — Ты очень хорошенькая, у тебя чудесные темные волосы и огромные карие глаза. Ты гораздо красивее старшей дочери Смитов, а посмотри, как удачно она вышла замуж.
— Какое значение имеет ее внешность? — язвительно заметила Анна. — Едва Мэгги открывает рот, комната пустеет. Она слишком прямодушна.
— Нет, она просто говорит что думает. И всегда так поступала, за это я ее и люблю. — Пиджин с ободряющей улыбкой повернулась к Мэгги, но Анна не собиралась улыбаться младшей сестре.
— Она ляпает первое, что приходит ей в голову, совершенно не думая о последствиях. И чаще всего, когда ее мнения никто не спрашивает.
— Ее откровенность привлекательна, — встала на защиту дочери леди Герберт.
— Матушка, у нее совершенно нет понятия о приличиях. На днях я застала ее, когда она, подоткнув подол юбки… лезла на дерево!
Женщины укоризненно повернулись к Мэгги.
— Мне были необходимы цветы яблони. Для натюрморта, который я писала.
— Маргарет, — вздохнула ее мать, — ты иногда заходишь слишком далеко. Могла бы попросить садовника принести тебе цветущую ветку.
— Я, пожалуй, взгляну, чем занимаются дети, — нервно ответила Мэгги.
— По-моему, дорогая, тебе стоит поступить именно так, — с готовностью подхватила леди Герберт, которая намеревалась после ухода дочери продолжить обсуждение ее характера и будущего.
Вздохнув, Мэгги побрела туда, откуда доносились крики детей. Стоял необычно жаркий для мая день, первый по-настоящему теплый с начала весны, и Мэгги с утра ощущала какую-то истому. Частично ее состояние было вызвано скукой. После того как она закончила детский портрет Ролингзов, ей было нечего делать. Конечно, можно приняться за картину для старой леди Эшфорт, которая мечтала, чтобы Мэгги запечатлела на века двух ее кошек, но девушку такая перспектива не увлекала. То ли дело портреты людей! Надо верно найти выражение лица, передать сходство, не оскорбляя человека… Вот это захватывающе интересно. А кошки… их писать очень легко.
Мэгги увидела, что Элизабет, улыбку которой она изобразила на портрете слишком милой, зажала локтем голову брата. Няни и смотрительниц приюта видно не было. Девушка не удивилась бы, обнаружив несчастных женщин связанными в глубине садового лабиринта. Вздохнув, Мэгги подобрала юбку своего белого муслинового платья и бросилась выручать кричащего малыша.
— Он все время твердит, что премьер-министром будет он, — возмутилась Лиззи. — А сегодня премьер-министром полагается быть мне. Мама сказала, что я могу.
— Девочки премьер-министрами не бывают, — не сдавался Джон. — Так сказал папа.
Вспомнив подобные споры с герцогом Ролингзом, случавшиеся в прошлом, Мэгги взглянула на Джона и примирительно произнесла:
— Почему бы вам сегодня не поиграть во что-нибудь другое? Например, в игру, которой мы увлекались с вашим кузеном Джерри, когда были маленькими.
— Вы хотите сказать, что когда-то тоже были маленькой? — недоверчиво уточнила Лиззи. — Но вы же такая высокая.
— Не такая уж я высокая, — пробормотала Мэгги, скрыв раздражение.
— Высокая, высокая, — закивал Джон. — Выше папы.
— Совсем не выше. Может, я немного переросла вашу маму, но не отца.
— Нет, выше, — твердо заявил Джон. — Правда, Лиззи?
Элизабет внимательно оглядела Мэгги.
— Не выше, но все равно очень высокая. Для девушки.
Мэгги почувствовала, что краснеет, и рассердилась. Как она могла позволить невинной детской болтовне так задеть ее! Да, она всегда была самой высокой девочкой в школе. Ну и что? Зато быстро перестала расти. В десять лет ее рост составлял пять футов восемь дюймов, как и сейчас, она, конечно, выше матери и сестер и чуть уступает только отцу.
К тому же в высоком росте немало преимуществ. Она весьма мило выглядит в модных нынче полукринолинах, гладких спереди и пышных сзади, которые выгодно подчеркивают красивые округлости ее фигуры. А еще она легко дотягивается до самых верхних полок, что очень удобно при покупках.
— Знаете, — обратилась Мэгги к юным Ролингзам, — в детстве мы с вашим кузеном Джерри играли в «магараджу». Один из вас станет индийским принцем или принцессой, а другой отважным английским путешественником, которого раджа захватывает в плен, чтобы принести в жертву какому-то языческому богу. Остальные могут быть английскими солдатами, которые пытаются его спасти, или дикарями, пляшущими вокруг погребального костра и стреляющими в британцев отравленными стрелами. Разве это не увлекательно?
— Я буду магараджей, — объявила Лиззи.
— Нет, я, — закричал Джон.
— Ты будешь отважным путешественником, — невозмутимо заявила сестра.
Джон немедленно разозлился, прямо как Джереми, когда Мэгги настаивала, чтобы путешественником был он.
С чувством исполненного долга она пошла назад к дамам, сидящим под вишней, но их голоса заставили ее замереть на полпути.
— Анна, рисовать портреты вполне пристойное занятие, — говорила Пиджин. — История знает немало женщин-художниц…
— А сколько из них вышло замуж, хотела бы я знать? — негодующе возразила Анна. — Ручаюсь, что совсем немного. Женщина не может заниматься одновременно и семьей, и чем-то еще.
— Возможно. Но если она выйдет замуж за человека, который понимает… К тому же, обладая подобным талантом, Мэгги вообще может не выходить замуж. Я имею в виду, если она не захочет. Она чудесно может содержать себя, рисуя портреты детей из высшего общества.
Невольная свидетельница дискуссии покраснела. Она понимала, что нужно объявить о своем присутствии, но соблазн дослушать до конца возобладал. Изобразив внезапный интерес, Мэгги остановилась перед высокими ирисами и напрягла слух.
— Именно этого я больше всего и опасаюсь, Пиджин. Вы же знаете, какой непредсказуемой может быть Мэгги. Вдруг она влюбится в какого-нибудь голодного французского поэта, и ей придется жить где-то на чердаке Монмартра в окружении подобных «артистических» типов? Никто из них не признает брачных уз, считая их буржуазным предрассудком. Мэгги станет падшей женщиной. Что тогда скажут о нас люди?
Пиджин открыла рот, чтобы ответить, но ее опередила леди Герберт:
— Право, Анна, ты чересчур сурова к сестре. Она умная девушка и вряд ли совершит глупость, влюбившись во француза.
— Она наделает и больших глупостей, мама, не сомневайся. Вы с папой всегда позволяли ей своевольничать. И не отрицай этого. Вы ее избаловали. Ни одна из нас — ни Элизабет, ни я, ни Фанни, ни Клер — не стала такой упрямой и своенравной, как Мэгги.
— Что ж, — задумчиво произнесла леди Герберт, — ни на кого из вас не оказывалось такого влияния, как на Мэгги…
Поняв намек, Пиджин немедленно ринулась на защиту племянника:
— О, вы, полагаю, имеете в виду Джерри. Конечно, одно время они были просто неразлучны. Тем не менее должна заметить, что хотя Джерри старше, по-моему, всегда руководила Мэгги. Однажды я видела, как она ткнула его в грязь лицом и крепко повозила в ней. Джерри абсолютно не мог ей помешать, а ему тогда, помнится, было двенадцать лет, Мэгги около семи, но она была выше ростом… Кажется, он чувствовал себя очень униженным.
— Думаю, в ближайшее время нам не доведется увидеть его светлость? — с деланным безразличием поинтересовалась Анна, которая недолюбливала герцога. — Он все еще в Оксфорде?
