Рубиновое ожерелье - Киркланд Марта (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Эмелайн знала точно, что надо сделать ей. И у нее не было на этот счет никаких сомнений. Она знала, что — или, точнее, кто — может вернуть ей снова чувство спокойствия.
— Я пошлю записку на Кавендиш-сквер, — сказала она. — Лорд Сеймур наверняка знает, что надо делать.
А Лайам, в полном неведении относительно той драмы, что разыгралась на Гросвенор-сквер, вернулся к себе домой на Кавендиш, где все было готово к его отъезду в Суррей утром следующего дня.
Это была важная поездка. Лайам должен был лично представить свой план строительства для благотворительного общества… Хотя, если честно сказать, Лайам очень не хотел уезжать из Лондона в такой момент.
— Помочь вам раздеться, майор? — спросил Феликс Харви, поставив кувшин горячей воды на мраморную крышку умывальника.
Ординарец явно с любопытством ожидал услышать от Лайама последние новости.
— Нет, — ответил Лайам. — Ложись спать. Завтра будет хлопотный день.
Но слуга не дал так просто от себя отделаться. Он оглянулся, будто что-то еще здесь забыл.
— Ну, а как прошел вечер, сэр? — спросил Харви. — Мисс понравился ее первый ночной выход в город?
— Кажется, да.
— И что теперь ее светлость? — У Харви был такой легкий и беззаботный тон. — Она получила все то, о чем мечтала?
«Чтоб ты провалился!» — подумал Лайам. Он прекрасно слышал иронию в голосе ординарца, хотя не собирался поддаваться на его уловку.
— Леди Сеймур была под большим впечатлением от фейерверка.
— О, конечно! — сказал слуга, явно не смущенный прохладным тоном хозяина. — Это впечатляющее зрелище, да! Ничего удивительного, что все от него в восторге. Особенно честная, скромная, хорошо воспитанная леди, как ее светлость, которая провела все детство в деревне со своим уважаемым отцом, воспитавшим ее как надо, так что у нее в голове нет мыслей мчаться каждый год в большой город на поиски разных всем известных развлечений…
Слуга замолчал, чтобы перевести дыхание и дать возможность ответить на его комментарии. Когда никаких замечаний не последовало, он продолжал:
— Если бы все огни фейерверка могли говорить, они бы сказали, как хороша леди Сеймур! Она лучше всех этих огней. Она будет хорошей помощницей для джентльмена, который собирается жить в деревне. Вот что сказали бы эти огни. — И он помолчал, чтобы его слова дошли как следует. — Вы согласны, майор?
Чувствуя себя маленькой букашкой, которую разглядывают через большое увеличительное стекло, Лайам отвернулся от чересчур проницательных серых глаз своего ординарца.
— Пожалуй, хватит уже на сегодня, Харви, — сказал Лайам. — Мне надо будет вставать в шесть часов. Ступай.
— Так точно, сэр.
Феликс Харви поклонился и вышел из комнаты, но до этого еще раз окинул хозяина внимательным, изучающим взглядом.
Когда дверь наконец закрылась за слугой, Лайам едва удержался от желания запустить в нее одной из своих сшитых на заказ кожаных вечерних туфель.
«Хорошая помощница»! Вот уж действительно!
Почему слуги всегда думают, будто знают, что случилось или что думает тот или иной человек по конкретному поводу — даже еще до того, как этот человек, для которого это весьма серьезное дело, пришел хоть к какому-либо умозаключению?
Лайам сорвал с шеи галстук и бросил на столик у зеркала. Затем стал шагать по комнате, надеясь так сосредоточиться и привести в порядок мысли, которые совсем запутались.
Он чувствовал возбуждение во всем теле, просто думая о ней.
Об Эмелайн…
Конечно, он страстно хотел пойти с ней в Темную аллею. Там он мог бы обнять Эмелайн и поцеловать. Ни один мужчина, глядя на нее в этот вечер, не удержался бы от такого желания! Эмелайн была так прекрасна! Словно эта чудная ночь. А синее платье Эмелайн напоминало своим оттенком далекое небо, на котором вот-вот вспыхнут звезды, но еще холодное и загадочное, обещающее мимолетное блаженство. Столь прекрасны были ее кудри, блестящие в лунном свете! И губы ее!..
Он остановился. Святое небо! Неужели он действительно сочиняет стихи?
Застонав, он упал на постель и лежал так несколько минут, одетый, прямо на одеяле. Нет, это какое-то лунное безумие с ним творится! Лайам не мог по-другому объяснить свое поведение. И все-таки она была невероятно красива! Сердце забилось чаще при воспоминании о том, насколько она красива.
Но помощница? Нет. Об этом не может быть и речи.
Во-первых, потому, что все было так не вовремя!
После битвы под Тулузой — о самой битве он старался забыть, — когда охотники и добыча не отличались уже ничем, а мужество и сила воли стали уроком дня, Лайам пытался контролировать свои эмоции. За долгие месяцы лечения он сумел распланировать свои дни и годы, в основном отдавая внимание проекту для благотворительного общества и заботам о благополучии сестры.
О себе и своем будущем он почти не думал. Конечно, ему нужна молодая женщина. Но от нее требовалось совсем немного — хорошая родословная, покладистый характер, желание рожать ему детей и, да, еще у нее должны быть хорошие зубы.
Но Лайам вполне мог подождать до тех пор, когда такая особа появится на его горизонте. А пока были цели поважнее.
Он не собирался сейчас тратить время на поиски такой женщины. И уж точно Лайам не искал себе невесту, когда вошел к своему кузену Амброузу в тот день, почти две недели назад, и встретил там Эмелайн. Не первой весны и совсем не покладистую. Она даже имела наглость чуть не выгнать его из комнаты!
Вспомнив этот случай, Лайам слегка улыбнулся. Да, Эмелайн Харрисон не назовешь покладистой. И он мог легко представить, какой лексикой она наградит того мужчину, который попробует заглянуть ей в зубы!
Она не юная леди, но что-то есть в ней особенное. Не только ее красота, ее ум и ее нежность. Эмелайн принимает жизнь такой, какую видит, и умеет находить в этом прелесть — качество, которое больше всего нравилось Лайаму.
Кроме того, Эмелайн очень энергичная и полна веселья. Просто находясь рядом с ней, Лайам чувствует, как снова возвращается к жизни.
Феликс прав, безусловно, в одном: для какого-то мужчины Эмелайн может стать хорошей помощницей. И, конечно, доброй и любящей женой. Нежной, страстной и…
Лайам вспомнил, как она качнулась навстречу ему, когда он поцеловал ей руку. Эмелайн так и хотела отдаться, и это очень возбуждало его. Только изо всех сил Лайам удерживался, а сам страстно хотел схватить ее и объятия и почувствовать сладость ее мягких сочных губ. Он видел — Эмелайн может быть очень страстной! Счастливчик тот, кто станет ее мужем.
И только Лайам представил, как Эмелайн сгорает от желания в объятиях другого мужчины, так сразу сжал кулаки. Он готов был просто прибить того, кто захотел бы изведать ее страсть.
Лайам вскочил с кровати и снова стал ходить по комнате, надеясь успокоиться и слегка обуздать свои разгоряченные чувства.
Вдруг он вспомнил одну вещь, которая пришла ему в голову, еще когда он увидел ожерелье на шее Эмелайн. Он прошел по темно-зеленому ковру к письменному столу красного дерева, стоявшему в углу у окна, взял лист бумаги и подвинул к себе чернильницу в кожаном футляре, в которой еще оставалось одна или две капли темной жидкости. Не затачивая перо, он обмакнул его в чернила, а затем написал для себя напоминание отослать настоящие рубины в «Ранделл и Бриджес», чтобы ожерелье почистили, на тот случай, если Эмелайн решит надеть именно это ожерелье на первый бал, где будет присутствовать и Кордия.
Он все еще держал перо, когда вспомнил, как красиво выглядела Эмелайн сегодня вечером и как прелестно смотрелись золотистые локоны на ее белых плечах.
Образ был настолько прекрасен, что Лайам наклонился и перечитал написанные им строчки.
Рубины?! Нет, это не для Эмелайн! Даже настоящие, они не могут соперничать с ее красотой. Только не с такой блестящей красотой, нет!
Еще чернила не высохли на пере, а он добавил к своему напоминанию новую строчку. На этот раз о том, что надо по возвращении заглянуть к ювелиру. А в конце страницы он дописал: «Узнать у Эмелайн, что она больше любит — изумруды или сапфиры».
