Любовь и предрассудки - Остен Эмилия (электронные книги бесплатно txt) 📗
– Вы так высоко оцениваете мой художественный талант, что потеряли дар речи, мистер Вуд? Я потрясена.
– Конечно, мисс Бланш талантлива, а что, разве в этом кто-то сомневается? – прозвучал от дверей звонкий голосок Агаты. – Ой, мисс Бланш, вы что-то нарисовали новое, а мне не показали? Это пока мы в гостях были, да?
Девочка на ходу скинула шаль и бросила на кресло, подбежала к камину и, схватив папку с рисунками за уголок, потянула к себе. Тяжелая папка раскрылась, листы бумаги и картона разлетелись по ковру.
Агата виновато ойкнула и, опустившись на колени, начала было собирать рисунки, но засмотрелась.
– Мисс Бланш, а тут гораздо больше, чем я уже видела. – В голосе девочки смешивались робость с укоризной. – И все эти люди как живые… Кто это?
Роберт, оторвавшись наконец от приковавшего его взгляд наброска, посмотрел на рассыпавшиеся листки и, наклонившись, небрежным жестом выдернул из бумажного вороха портрет уже знакомой белокурой головки, выполненный в пастели.
– А вот это уже вполне законченная картина, и все та же девушка… Видно, вы очень близки с ней, мисс Вернелли, что так часто ее рисуете? Отчего же никогда не упоминали о столь очаровательной подруге?
– И никогда не показывали… – почти обиженно добавила осмелевшая Агата, почувствовав поддержку брата.
Бланш окончательно растерялась. Роберт Вуд, отнюдь не проявлявший, на ее памяти, склонности к сентиментальности, был последним человеком, с которым девушке захотелось бы поговорить о Луизе, да и о своем прошлом вообще.
А Агата уже показывала рисунки своей гувернантки, взахлеб что-то объясняя при этом, родителям и Джорджу, появившимся в гостиной вслед за ней. Миссис Вуд, как и ее дочь, бурно выражала восхищение, сэр Томас благожелательно кивал в ответ супруге, и лишь Джордж попытался проявить тактичность, одернув сестренку:
– Агата, ты не думала, что, если мисс Вернелли не показывала тебе и всем нам какие-то свои рисунки, у нее на то могли быть веские причины?
Агата примолкла и порозовела, а Бланш, благодарно улыбнувшись поддержке, лишь пожала плечами:
– Все равно теперь поздно об этом говорить, и что-то прятать нет смысла. Да и в любом случае комплименты – заслуженные, конечно, – кинула девушка строгий взгляд на ученицу, – не могут не быть приятными.
– Тогда, с вашего позволения, я тоже посмотрю?
Бланш, с облегчением переключив всеобщее внимание с собственной персоны на рисунки, отошла к окну и спряталась за тяжелой портьерой.
Конечно, семья Вуд была искренне благожелательна к девушке, но все же открывать им свою душу с еще не зажившими ранами Бланш была не готова. И так же не готова она оказалась к реакции обоих братьев на портреты Луизы.
За спиной девушки шло обсуждение на повышенных тонах, и в голове у Бланш мелькнуло: «Вот уж никогда бы не подумала, что всегда такой спокойный, почти флегматичный Джордж способен разгорячиться из-за какого-то рисунка – а вовсе даже не в споре на политические темы. Луиза – роковая красотка, разбивающая сердца? – Девушка криво улыбнулась. – Это было бы, пожалуй, даже смешно, если бы не было столь грустно. Хорошо, что там – только ее портреты… Вопросов «кто это?» про него я бы уж точно не вынесла».
– Мисс Бланш, – оторвала ее от размышлений Агата, – я собрала ваши рисунки. Простите, если мы вас чем-то задели… Вот, – протянула девочка папку, – только Роберт… Он ни за что не хочет отдавать тот портрет…
– В самом деле, мисс Вернелли, – голос младшего Вуда уже обрел свою обычную насмешливость, – у вас столько портретов прекрасной незнакомки, что вы вряд ли заметите исчезновение одного из них – а я бы с удовольствием любовался этим ангелом утренней зари.
Бланш снова пожала плечами с истинно итальянской грацией.
– Берите, конечно, мне и вправду не жаль. – На секунду представив, как смотрелась бы реальная Луиза рядом с красавчиком Робертом, она продолжила ему в тон: – Я даже могу, если хотите, специально для вас нарисовать с себя «ангела темной ночи». Ну а вы помучаетесь, решая, которая из нас прекраснее, – отомстила Бланш за все сомнительные комплименты последних месяцев. – Да-да, непременно нарисую.
Глава 7
Грэммхерст-холл был тих и печален. Гости давно уже не посещали его дружелюбные стены. Как ни старалась леди Элен расшевелить свою дочь, Луиза отвергала любую возможность развлечься. Сердце любящей матери раскалывалось на куски. Из веселой хохотушки, из светящегося радостью создания дочь превращалась в измученное, глубоко несчастное существо.
Луиза так и не объяснила матери, почему отказалась от помолвки, но горячо заверила в том, что основания были достаточно весомыми.
Поначалу леди Элен испытывала глубокое разочарование. Эту свадьбу она планировала со всей душой. Арнольд Бернс казался прекрасной партией, возраст Луизы был вполне подходящим для замужества, а сами молодые люди общались с искренней симпатией, готовой перерасти в глубокую привязанность.
И затем этот нелепый разрыв, который вызвал некоторую неловкость в отношениях с приглашенными на помолвку гостями. Элен никак не могла воззвать к разуму дочери и уговорить ее не принимать поспешных решений.
– Если речь идет о каком-то пустяке, глупой ссоре, возникшей между вами с Арнольдом, то не стоит так легкомысленно отказываться от брака, – назидательно втолковывала она дочери, но по щекам Луизы катились такие горькие слезы, что Элен приходилось прерывать разговор.
Через некоторое время Луиза все-таки проговорилась, что все дело в пропаже Бланш, чем привела мать в окончательное недоумение.
За судьбу бедной девушки она тоже волновалась, но если отсрочка свадьбы в связи с бегством Бланш была естественной и объяснимой, то полный отказ от церемонии и расставание с Арнольдом навечно леди Элен принять никак не могла. Что бы ни происходило с бедной девочкой, видимо, повторяющей несчастливую судьбу своей матери, на жизни Луизы это не должно было так сильно отражаться.
Но больше всего миссис Грэммхерст смущал тот факт, что отмена помолвки не прервала общение Луизы и Арнольда. Девушка регулярно получала от него письма, причем хватала их с подноса с такой поспешностью, что ее мать даже не успевала прочитать имя отправителя.
Расспросы прислуги, которые приходилось вести тайком от дочери, дали ответ, поразивший леди Элен. Да, послания, получаемые Луизой, были подписаны Арнольдом Бернсом и приходили из разных уголков королевства.
Если Луиза не любит этого человека настолько, что даже и мысли о браке не допускает, то почему продолжает вести переписку с ним? Переписку, переходящую все грани приличия?
Если больше всего на свете девушку тревожит судьба подруги, то при чем здесь несостоявшийся жених?
Леди Элен не могла ничего даже предположить, а Луиза чахла у нее на глазах.
И нездоровая для молодой девушки усталость, и отсутствие аппетита, и глубокая тоска явно не были вызваны любовными переживаниями. Девушка днем часами бродила в парке, а по ночам металась в постели, пугая мать стонами и странными разговорами во сне. Иногда же она ночи напролет сидела, закутавшись в плед, в библиотечной комнате, а поутру вновь выглядела изможденным существом с бледным лицом и кругами под глазами.
Если бы Луиза не была столь молода или не находилась постоянно перед глазами матери, леди Элен могла бы заподозрить, что девушка испытывает глубокую вину за некий нехороший поступок.
Но Луиза не успела сделать ничего предосудительного, по крайней мере, мать ее ничего подобного не замечала. И уж тем более никогда раньше Луиза не мучилась столь тяжелым раскаянием.
Так и не разобравшись в происходящем, леди Элен позвала на помощь человека, всегда выручавшего ее в трудную минуту.
Лорд Райт прибыл незамедлительно.
– Так, так! – Хмурый Грэммхерст-холл невольно улыбнулся при появлении этого замечательного джентльмена. – Я смотрю, здесь решили, что холодная погода – отличный повод отказаться от жизни. Что ж, неплохо. Можно сэкономить на еде и нарядах. А ближе к весне привыкнуть и решить, что так гораздо удобнее. Поверьте, милые мои девочки, – он целовал руки леди Элен и Луизы, а сам при этом внимательно вглядывался в лицо крестницы, – я видел, во что это вырастает. Весной вы будете бояться сквозняков, летом – жары, потом ступени лестниц покажутся слишком высокими… И вы просидите остаток жизни в своих комнатах, глуша жажду водой из цветочных ваз, а голод – припрятанными в диванных подушках сухариками.
