Царица Шаммурамат. Полёт голубки (СИ) - Львофф Юлия (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
— Ты говорил, что знаешь на реке каждую извилину, каждую рощу на берегу, — заговорила наконец Ану-син, обращаясь к Бализану, — так неужели нам всё ещё негде остановиться? Неужели здесь нет селения, в котором можно было бы запастись едой и питьём? Или мы так и будем плыть по течению, пока совсем не ослабеем от голода и жажды?
В голосе девушки звучали сердитые нотки. Она дотронулась до своих волос: они спутались и казались мылкими на ощупь; она взглянула на свои руки: кожа на них потрескалась, сломались почти все ногти.
— Вода, вода, кругом вода, — прошептала Ану-син в отчаянии. И потом громким голосом требовательно прибавила: — Я хочу спать на твёрдой почве, пусть даже на голой земле, только не в этом утлом челноке!
Видя, что её друг, словно не слыша всего ею сказанного, продолжает молча грести дальше, Ану-син вскочила. Челнок сильно накренился, и девушка едва удержалась на ногах. Заметив испуг на лице Бализану, она тотчас успокоилась: конечно же, сейчас он сделает всё так, как она захочет. Прошло немало времени, прежде чем в тумане рассеивающегося ночного мрака беглецы увидели очертания прибрежного алу. Бализану спрятал челнок в густых зарослях тростника и, бережно поддерживая девушку под локоть, направился с ней к первому же дому.
— Кто вы такие? — скрипучим голосом спросил хозяин лачуги, пристально разглядывая стоявших перед ним юношу и девушку. Казалось, он даже принюхивался к ним — так забавно подёргивался кончик его длинного носа.
— Во имя всех богов Аккада, помоги нам, добрый человек! — с мольбой в голосе молвил Бализану и почтительно склонил голову. — Позволь нам отдохнуть в твоём гостеприимном доме. Мы — моя сестра и я — устали, проголодались и уже не в силах идти дальше.
Хозяин дома — сутулый старик с длинным горбатым носом и круглыми глазами, один из которых был затянут белой плёнкой, — снова прищурился на юношу внимательным взглядом.
— Куда же вы держите путь?
— В Дур-Куригальзу, — быстро ответил Бализану. И взглянув на свою молчаливую спутницу, прибавил: — Там у нас родственники, мы хотим их разыскать и с их помощью получить работу в городе.
— Из какого алу вы идёте? — не унимался длинноносый, теперь уже обратив свой взор на девушку.
Ах, если бы я не нуждалась в еде и отдыхе, я послала бы этого противного старика к демонам ночи! — со злостью подумала Ану-син. Чтобы скрыть от проницательных изучающих её глаз свои истинные чувства, которые, несомненно, отражались на её лице, она повернулась к Бализану и прижалась лбом к его плечу.
— Мы из алу Шамкану, что в трёх днях пути отсюда, — спокойно ответил юноша, приободрённый неожиданным и столь приятным для него прикосновением любимой девушки.
От природы Бализану был робким и застенчивым юношей, никогда не говорил неправду — так учил его отец, слывший в их краях честным и справедливым человеком. Но Ану-син, сама того не подозревая, не только перевернула всё в его жизни — она изменила его самого. Рядом с нею он чувствовал себя сильным и уверенным и даже был способен на любую ложь, не испытывая при этом угрызений совести.
— Наши родители умерли, — продолжал Бализану жалобно, — и ничего не оставили нам с сестрой, ибо жили бедно, очень бедно… Ради Энлиля, помоги нам, и боги не оставят твой очаг без своей милости!
Хозяин дома долго и как будто оценивающе смотрел на Ану-син зрячим глазом.
— Позади дома есть сеновал, — наконец, приняв решение, сказал он. — Можете остаться там на денёк.
— О, добрый человек! — радостно воскликнул Бализану. Он поймал и хотел было поцеловать руку старика, но тот неожиданно резко выдернул её из ладоней юноши.
— Идите, — сердито проскрипел он. — Только засветло постарайтесь никуда не выходить.
Проходя мимо хозяина дома, Ану-син замедлила шаг, подняла голову и тихо сказала:
— Мы давно ничего не ели…
Старик как-то странно сощурил зрячий глаз, сжал свои тонкие губы так, что они превратились в одну линию, и, ничего не ответив, кивнул головой.
На сеновале было сумрачно и тепло; за деревянной перегородкой блеяли овцы.
— Боги благоволят к нам, — с довольной улыбкой проговорил Бализану и распростёрся на сене, зарываясь в него головой.
Ану-син молча стояла в стороне. На душе у неё было неспокойно, но она не могла найти этому объяснения. Так бывало с нею и раньше: чувство тревоги возникало безо всякой причины, проходило какое-то время и неожиданно случалось что-нибудь неприятное… Но что могло грозить ей здесь, так далеко от родных мест, здесь, где никто никогда не видел её прежде? А между тем поведение старика насторожило её…
Ану-син услышала, как на двери сеновала загремел засов, и вздрогнула. Для чего он закрыл их? Она прильнула к щели в стене и увидела, что старик уходит. На востоке небо окрасилось нежными розовыми бликами рассвета.
Когда старик скрылся из виду, Ану-син присела у стены и посмотрела на Бализану. Юноша крепко спал. Какой-то глубокий внутренний голос говорил Ану-син, что она не должна поддаваться сну, но девушка была уже не в силах разомкнуть тяжёлые веки.
Едва Ану-син задремала, как дверь с грохотом отворилась и кто-то, тяжело дыша, вошёл внутрь сеновала. Ану-син открыла глаза и увидела в полумраке худощавую женскую фигуру.
— Я принесла вам поесть, — сказала незнакомка и, присев на корточки, подала Ану-син миску с молоком, кусок овечьего сыра и ячменную лепёшку. — Ешьте и уходите как можно быстрее, пока не вернулся Нитени.
— Отчего же мы должны уйти? — удивилась Ану-син; её голос звучал тихо и вместе с тем тревожно. — Хозяин дома позволил нам отдохнуть здесь.
Женщина быстро вскинула голову и посмотрела девушке в глаза.
— Если ты непорочна и хочешь сохранить свою честь — спасайся, — глухо проговорила она. — Если ты и твой брат свободнорождённые и хотите остаться свободными — бегите отсюда немедля. Иначе Нитени, этот хитрый бессердечный скупец, превратит вас в рабов, и вы больше никогда не увидите своих родных, которые ждут вас в Дур-Куригальзу.
— Так ты всё слышала?
— С тех пор, как я поселилась в этом доме, в руках у Нитени побывало немало несчастных с судьбами, подобными вашей, — женщина сочувственно вздохнула. — В надежде получить помощь люди доверялись Нитени и тем самым обрекали себя на жалкую участь рабов. Мне было искренне жаль тех людей, но у меня не хватало храбрости вмешаться. А ведь я могла спасти их!
Загадочная незнакомка умолкла и, пододвинув к Ану-син миску с молоком, жестом пригласила её поесть. Но девушке было не до еды.
— Куда ушёл Нитени? — спросила она.
— За теми, кто заберёт вас, — ответила женщина и прибавила: — Он продаст вас в рабство финикийцам: твоего брата — на галеры гребцом, тебя — какому-нибудь тамкару наложницей. Нитени работает на их посредника, поставляя чужеземцам живой товар — свободнорождённых аккадцев.
Ану-син слушала и украдкой разглядывала неожиданную спасительницу. Смуглое узкое лицо с тонкими чертами, миндалевидные глаза, короткий подбородок.
— Ты ведь не из Аккада? — вырвалось у неё.
Женщина покачала головой.
— Я родом из Египта, — с уловимой грустью ответила она. — Мне не было и двух лет, когда ассирийцы ворвались в нашу страну, убили моего отца, а нас, троих детей, с матерью увели в плен. Мы жили в Ассирии, пока не началась война с Аккадом. Наш господин повсюду возил нас за собой, и однажды мы попали в засаду аккадских воинов… Меня взял в жёны молодой редум*, который, к несчастью, оказался сыном этого негодяя Нитени. Спустя какое-то время мой муж умер, оставив меня на растерзание своему жестокосердному отцу. В замужестве, столь коротком и безрадостном, я не познала счастья материнства, и Нитени, пользуясь законами вашей страны, лишил меня земли и части дома, которыми владел мой муж, да будет спокойствие его этемму. Теперь меня все зовут рабыней Истерим…
В воздухе, пропитанном душистым запахом сена, на время повисла тишина, изредка нарушаемая лишь блеянием овец за перегородкой. В полумраке Ану-син различала их копошащиеся спины.
