Невеста оборотня - Билл Альфред (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Он обязательно будет убивать,
И вас убьет этот зверь.
Только потому что я уже подошел к самому краю разгадки, я смог понять то, что увидел.
В том месте, где крутая дорога, вьющаяся вокруг Холма Повешенных, делает один из самых резких своих поворотов, я притаился за невысоким барьером и, положив свои пистолеты в нишу меж двух камней и спрятав от сырости в носовой платок запалы к ним, стал дожидаться первых звуков колес или шагов. Ибо в этом месте Сен-Лауп приблизился бы ко мне на расстояние в дюжину ярдов, с которого я не мог промахнуться. Пусть даже он будет ехать в карете, все равно на этом крутом изгибе дороги экипаж замедлит свою скорость почти до остановки. И вот тут-то я поднимусь и убью его выстрелом через окно его кареты. , Я совершенно продрог. По крайней мере, я не испытывал ни малейшего волнения и не чувствовал за собой никакой вины. В своих собственных глазах я был палачом, выбранным Провидением и освобождающим землю от того, кто поставил себя настолько вне закона и обычаев, что лишь преступив закон и обычаи, можно было подвергнуть его заслуженной каре. Я не собирался избегать ответа за свой поступок. Я ясно понимал, что для того, чтобы смягчить свою вину, я вынужден буду выступить против своей жертвы с такими отвратительными обвинениями, что Фелицию из-за такой веской причины, как ее помолвка с ним — долгие годы будут преследовать грязные перешептывания. Но это меня нисколько не занимало, более того, не имея достаточных оправданий своему поступку, я пошел бы на смерть, оставшись трусом и убийцей в глазах людей, отвергнутым поклонником, которому недостало мужества смело сойтись со своим противником в открытом и честном поединке.
Несколько ребят протопали мимо моего укрытия по дороге в школу. Появившаяся карета Сен-Лаупа подтолкнула меня к активным действиям, но… она прогремела вниз по холму — пустая. После этого случая никто так и не появился на этой утренней дождливой дороге. В течение, может быть, часа я лежал в своем укрытии, припав к земле, как и мой мозг, подчиненные одной задаче выполнить задуманное, медленно цепенели. Звук шагов по осыпающемуся склону пробудил меня столь внезапно, что я, как пружина, вспрыгнул с пистолетом в руке, даже не удосужившись заметить направление, откуда они шли. Бархатистый голос м-ра Сэквила, поднимающегося на холм, окликнул меня.
— Боб Фарриер! Я искал вас. Что…? При этих словах пастора что-то, казалось, лопнуло в моей груди и я, почувствовав головокружение, покачнулся, успев все же ухватиться искалеченной рукой за каменный барьер. Пастор сделал полдюжины стремительных шагов, энергично взялся за верхний край стены и легко, без каких-либо усилий перепрыгнул ко мне.
— Мой бедный мальчик! Мы едва не дошли до убийства.
С мягкой решительностью он забрал пистолет из моих рук, подобрал другой и опустил их в карман своего плаща, в то время как я мог только стоять, кусая губы и сдерживая рыдания, рвущиеся из моего горла. Не имея сил противиться пастору, я позволил ему свести меня вниз с холма и по заросшей тропинке подвести к задней калитке его сада. Он обнял меня за плечи, а я ухватился за него своей здоровой рукой и долго стоял так, словно ребенок, пробудившийся от ночного кошмара и льнущий к своей доброй старой няньке.
В кабинете, заперев за нами дверь, он налил мне стакан крепкого бренди и стоял надо мной до тех пор, пока я с трудом не проглотил его. Затем, храня молчание и наполняя комнату клубами табачного дыма, он ждал, пока наконец я не поднял лежащую между рук голову. После этого он сел рядом со мной.
— Я полагаю, вы знаете, что Далримпл мертв, — заметил он небрежным тоном; и в ответ на мое восклицание, полное крайнего удивления и недоверия, добавил:
— Да, убит, убит сегодня на рассвете, после того как покинул таверну и отправился на встречу с Сен-Лаупом.
— Но как?
— Огромный волк прыгнул на него и разодрал его горло одним единственным движением челюстей, сказал Дженкинз, и исчез раньше, чем кто-либо успел поднять руку.
— Дженкинз видел это?
— Он и тот хилый приятель этого несчастного юноши. Они находились позади Далримпла, когда выходили из ворот конюшенного двора. Покачнувшаяся в их сторону спина Далримпла была первым сигналом о нападении. Они, словно под вспышкой молнии, увидели эту тварь на груди Далримпла и ее клыки, вонзающиеся в его горло. После этого зверь сразу исчез в утреннем полумраке.
— Поэтому нас никто и не ждал на месте дуэли! — воскликнул я, высказав мысль, сразу же пришедшую мне в голову, как только пастор прервал свой рассказ.
— Если не считать вашего молодого драгуна. Он прождал под дождем три четверти часа и, решив, что имеет дело с тщательно продуманной мистификацией, стремительно умчался обратно в город, пребывая в мучительных сомнениях, посылать ли ему свой картель вам, Сен-Лаупу, Далримплу, Дженкинзу или всем четверым сразу. Кстати, а где были в это время вы и Сен-Лауп?
Его тон, как и прежде, был небрежен, но я, когда он задавал этот вопрос, уловил в его глазах легкий прищур. В ответ я излил всю историю последней ночи. Мой рассказ был подробен. С каждым словом невыносимая тяжесть, лежащая на моей душе, становилась все легче. Только однажды он остановил меня. Это произошло, когда я упомянул о серой ленте, обвитой вокруг талии француза.
— Могло ли это быть полоской кожи? Случалось ли вам когда-нибудь видеть кусок дубленой человеческой кожи?
И тогда я поведал пастору историю о той полоске кожи в спальне Сен-Лаупа, рассказанную мне французом, и о том, что мне сегодня утром не удалось найти ее на прежнем месте.
— А вы никогда не рассказывали об этом дяде?.. Ну да. Очень похоже, что так, — согласился он, смягчив свою строгость после того, как я объяснил ему мотивы своего молчания. И поэтому роли секунданта вы предпочли убийство?
— Да, я так считал. Хотя и не осознаю до конца те причины, которые привели меня с пистолетами в руках на утреннюю дорогу.
— Я знаю их, — с искренней горячностью воскликнул он, вскакивая со своего места и хлопая меня по плечу. — Это ваши подлинные добродетели, в бессознательном протесте восставшие против этого человека, представляющего собой воплощение дьявола на земле.
— Роберт, — продолжил он торжественно, встав передо мной и остановив на моем лице взгляд своих проницательных голубых глаз, — способны ли вы верить? Или вы утратили веру, подобно многим, живущим рядом с нами и отвергающим все, что человек не способен объяснить рациональными причинами? Обладаете ли вы могуществом веры, веры даже в такое никудышное, подверженное ошибкам и заблуждениям существо, как я? Вы верите в доброго Бога или всего лишь думаете, что верите? Не действуете ли вы сообща с толпой страусов, пророчащих беды, ворчащих, брюзжащих и сующих свои головы в песок, ибо им легче думать, что Дьявол мертв.
Он взял себя в руки и продолжил более спокойным тоном:
— Скажите мне, мой дорогой мальчик: после того, как волк напал на вас и вы, прежде чем начали поправляться, долгое время провели в постели, что видели вы в ночных горячечных снах? К чему возвращалась ваша душа?
— Боже милостивый, сэр, человеческая кровь! — содрогаясь, воскликнул я, вспомнив о том, какие усилия я прилагал, чтобы отгонять от себя те кошмарные видения. — И больше всего кровь детей. Я испытывал к ней отвращение и в то же время страстно желал ее. И чем сильнее было отвращение, тем сильнее была моя страсть к ней.
— И эти видения, это страстное желание постепенно стали исчезать?
— Они исчезли внезапно. Вы, возможно, улыбнетесь, сэр; но это было так, словно они исчезли после некоего фокуса, исполненного надо мной Уэшти однажды ночью, когда она заменяла в качестве моей няньки старую Джуди Хоскинс.
— Так вот чем объясняется это, — важно кивнул головой пастор.
— Объясняется что?
— То, что ваша душа по-прежнему принадлежит вам, а не Дьяволу. Сомневался ли я в этом? Нет. Никогда. Но так как я занимался изучением этих явлений, я, сопоставляя один факт с другим, плел ткань фантастической идеи, которая, казалось, снизошла на землю в тот день и в то мгновение, когда вы были готовы принять символ веры в ваши уста. В соответствии с древней верой в культ Сатаны освященный хлеб сжег бы вас, подобно горящему углю, окажись я прав.
