Побег из гарема - О'Бэньон Констанс (полная версия книги .TXT) 📗
Бриттани внезапно почувствовала, что она не одна. Она медленно повернулась и обнаружила Торна, взирающего на нее из дверей. Сердце ее заколотилось в груди, когда она увидела, как пристально он смотрит на нее.
– Я наблюдал за тобой некоторое время. О чем ты думала, что требовало такой напряженной сосредоточенности? – спросил капитан.
Она застенчиво улыбнулась, когда он взял ее за руку и усадил на диван.
– О твоей стране.
– В хорошем смысле, надеюсь?
Она сцепила руки на коленях.
– О да. Мне кажется, я могла бы чувствовать себя здесь как дома.
Он заглянул в ее зеленые глаза, которые, пожалуй, оказывают на него успокаивающее действие. Когда он с ней, ничто другое не имеет значения.
– А могла бы ты ощутить себя как дома здесь, в этом особняке?
Она отвела глаза от его тревожащего взгляда.
– Ну, я не имела в виду именно этот дом. Я не собираюсь злоупотреблять твоим гостеприимством дольше, чем это необходимо. И Ахмед заверяет меня, что у нас достаточно денег, чтобы заплатить тебе за хлопоты и неудобства, на чем я буду настаивать.
Она смолкла, когда услышала его веселый смех. Торн откинул назад голову и посмотрел на нее сквозь опущенные ресницы.
– Никакие деньги не смогут компенсировать мне всех хлопот, которые ты мне доставила, Бриттани. И все же я не променял бы удовольствие знакомства с тобой ни на какие богатства.
Она вопросительно взглянула на него.
– Иногда мне трудно понять, хвалишь ты меня или оскорбляешь.
Торн следил за ней взглядом. Платье цвета винной ягоды подчеркивало белизну ее кожи. В золотых волосах не было никаких украшений, и они свободно ниспадали по спине до самой талии. Та же улыбка, те же зеленые глаза, но эта золотая богиня еще прекраснее. Он затаил дыхание, когда она повернулась к нему.
– Капитан, я написала своей бабушке в Филадельфию, но пока что не получила от нее вестей. Я надеюсь на быстрый ответ, поэтому мне не придется злоупотреблять твоим великодушием слишком долго.
– Спешу довести до твоего сведения, что почтовая служба Америки, возможно, работает не так быстро, как та, что доставляет послания турецких властителей. Будь готова к тому, что ответа придется ждать довольно долго.
Она поджала губы.
– Я об этом не подумала.
– Пожалуйста, чувствуй себя как дома в Стоунхаусе и живи столько, сколько захочешь.
Бриттани почувствовала, как в горле встает ком. Она уже и так обязана ему слишком многим.
– Ты добр, как всегда. – Она с задумчивым видом прислонилась головой к бархатной шторе. – Я также отправила письмо маме и Симиджину, чтобы сообщить, что мы благополучно добрались. Кэппи сказал, что позаботится, чтобы письмо отправилось с первым же кораблем, отплывающим в Константинополь.
– Да, я знаю, он сказал мне. – Торн поднялся и подошел к ней. – Ты уже думала, что будешь делать, если твоя бабушка не ответит?
– Пока нет. – Она подняла голову, в зеленых глазах мелькнуло беспокойство. – Но я обещаю, что не стану тебе обузой, что бы ни случилось.
Он взглянул на нее, думая, как бы ему хотелось взять ее под свою защиту. Но она уже отказала ему в этой привилегии.
– Вряд ли тебе стоит возвращаться в Турцию, пока Селим у власти.
– Это невозможно в любом случае. Я и сейчас боюсь, что султан может сорвать свою злость на маме или Симиджине, хотя Ахмед заверяет меня, что этого не случится.
Торн положил руку ей на плечо и повернул лицом к себе.
– Выбрось все неприятные мысли из своей хорошенькой головки. У меня такое чувство, что все у тебя наладится. А пока считай Стоунхаус своим домом.
– Но он не мой. Это твой дом, хотя ты почему-то предпочитаешь жить в гостинице. – Она выглядела озадаченной. – Я не понимаю этого. Здесь же полно места.
Он подавил порыв заключить ее в объятия.
– Это было бы неприлично, Бриттани. Условности диктуют определенные правила, которым мы должны следовать. Чарлстон – маленький город, и если я буду жить здесь, с тобой, пойдут сплетни.
– Я пытаюсь понять ваши обычаи, но они слишком путаные.
Хотя она и ослепила его своим чувственным танцем и подарила две восхитительные ночи страсти, которые он никогда не забудет, в Бриттани по-прежнему была чистота, невинность и наивность.
– Дом слишком велик для меня, Бриттани. И он никогда по-настоящему не был моим, хотя я храню чудесные воспоминания о том, как приезжал сюда мальчишкой, потому что это дом родителей моей, матери и она выросла здесь. Стоунхаус перешел ко мне после смерти маминого брата.
– Кэппи рассказывал мне, что ты вырос на плантации, которая называется Стоддард-Хилл.
– Да, это так.
– Однако там ты не живешь. Почему?
Глаза его мерцали таинственным светом.
– Мне надо находиться рядом с «Победоносцем», пока он полностью не будет разгружен.
– А после этого ты опять пойдешь в море или станешь жить на своей плантации?
– На отцовской плантации, – поправил он насмешливо. – Как я уже говорил тебе, моя любопытная путешественница.
Она кивнула:
– Это один из множества моих недостатков. Я всегда хочу знать все на свете.
– Почему бы тебе не рассказать мне и о других своих недостатках, Бриттани? – улыбнулся он.
– Ну что ж, – задумчиво проговорила она. – Я довольно упряма, и обычно все заканчивается тем, что я поступаю неправильно в каждой ситуации. Моя гувернантка всегда твердила, что я неисправима и неуправляема, и была права. Порой я совершаю какие-то поступки, которые, как мне прекрасно известно, приведут к осложнениям. – Ее глаза заблестели. – Полагаю, меня побуждает к этому стремление познать неизведанное. Он и не заметил, как взял ее за руку.
– Думаешь, ты когда-либо исправишься, или с возрастом несовершенств только прибавится?
– Скорее всего, с течением времени я буду становиться только хуже. Боюсь, я безнадежна. Симиджин однажды сказал мне, что я такая же, какой была моя мать в молодости. – Она поджала губы. – Не могу представить, чтобы она в юные годы так себя вела. – Она взглянула на Торна. – Мама – само совершенство.
Он улыбнулся.
– Ты похожа на Английскую Розу?
– Ахмед и Симиджин говорили, что да, но я уверена – они просто хотели сделать мне приятное. Моя мама – редкая красавица.
Он повернул ее лицо к угасающему свету заходящего солнца.
– Разве ты не считаешь себя красивой?
Она на мгновение задумалась, затем ответила без тщеславия:
– Должно быть, я неплохо выгляжу, иначе султан не возжелал бы меня. – Она пожала плечами. – Мама всегда говорила, что душевная красота гораздо важнее хорошенького лица.
– А сколько тебе лет, Бриттани?
– Семнадцать.
– Такая юная, – прошептал он, впервые осознав, какую огромную несправедливость совершил, взяв ее невинность. Хотя каждая клеточка в его теле жаждала ее, он поклялся, что больше никогда не притронется к ней. Но не смог сдержаться, и рука его скользнула к ней на спину, и он прижался щекой к ее щеке. Он хочет ее – и будет хотеть до тех пор, пока не вырвет из своего сердца.
– Я должен был увидеть тебя сегодня, – признался он.
Ей вдруг захотелось прильнуть к нему и умолять остаться с ней, но гордость пришла ей на выручку.
– Мы часто будем встречаться?
– Точно не знаю. – Он дошел до двери и повернулся к ней, прислонившись к косяку. – У тебя все в порядке? Нужна помощь?
– Мне ничего не надо, спасибо.
Он смотрел на нее так долго, что она начала испытывать неловкость. Ему не хотелось уходить. Наконец он попросил:
– Может быть, пройдемся посаду, Бриттани? Мне надо кое-что тебе сказать.
– Если хочешь, Торн.
Бриттани взяла предложенную руку, и они вышли за дверь. Солнце уже зашло, и темные тени сгущались в дальних уголках сада.
Она взглянула на него:
– О чем ты хотел со мной поговорить?
Его рот чуть заметно дернулся, веки дрогнули.
– Это будет не так легко сказать.
– Почему?
– Потому что один раз ты уже отказала мне. И, говоря по правде, – признался он, привлекая ее к себе и зарываясь лицом в волосы, – мне тяжело покидать тебя сегодня.
