Каждый твой взгляд - Томас Шерри (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Лучше занимались бы сказками, а не сочиняли новые греховные истории.
Виконт поднял искрящиеся смехом глаза.
— А ведь вы до сих пор не сказали, понравился ли вам мой единственный любовный роман.
— Еще не дочитала до конца, а потому не чувствую себя вправе выражать критические суждения.
Он изобразил преувеличенное разочарование.
Хелена покачала головой.
— Ах, до чего же вы, писатели, самолюбивы! Так и быть, признаюсь: прочитанные отрывки мне понравились.
Гастингс вернулся к наброску и снова улыбнулся, словно испытывая ее на выносливость. Хелена утаила, что приберегла роман до лучших времен — в надежде когда-нибудь услышать его в исполнении автора.
Но она хотела дождаться полного восстановления памяти, чтобы сознательно избавиться от воспоминаний о мистере Мартине и начать собирать коллекцию шелковых пут для Дэвида.
Что ж, пусть и он тоже ими пользуется — ей не жалко!
— Что это за хитрая усмешка? — Оказывается, даже глядя в блокнот, он умудрялся ее видеть. — Не обещает ничего хорошего.
Хелена широко улыбнулась.
— Если бы рядом с вами сидел автор порнографических новелл, разве вы не усмехались бы время от времени? Впрочем, достаточно скользких разговоров. Мои нежные уши их не выносят. Скажите лучше, что рисуете?
Он посмотрел в блокнот.
— Эскиз росписи пустой стены в чайной комнате Беатрис. Хочу добавить в сюжет новое семейство и поставить на берегу пруда еще один дом.
Хелена взглянула на рисунок:
— Бог мой! Этот коттедж в точности похож на тот игрушечный дом, который папа когда-то построил для нас с Венецией!
— Так и есть. Должно быть, изобразил его, сам того не замечая, — а все оттого, что, приезжая в Хэмптон-Хаус, много раз проходил мимо.
— Насколько мне известно, домик до сих пор цел. — Хелена на миг задумалась. — Можно перевезти его в Истон-Грейндж и поставить на берегу пруда.
Гастингс ответил взглядом, полным признательности и вожделения, а Хелена осознала, что импульсивным предложением невольно выдала свою душевную связь с обоими — и с отцом, и с дочерью.
— Напрасно вы так растрогались, — заметила она, внезапно усомнившись в мудрости эмоционального порыва. — Это всего лишь старая игрушка, с которой придется немало повозиться. Ничего особенного.
— Да, конечно, — с готовностью поддержал виконт. — Заброшенная рухлядь, изъеденная древоточцами и загаженная птицами.
Хелена насмешливо высунула язык.
— Ну вот, теперь оскорбляете.
Гастингс слегка улыбнулся и благодарно сжал ей руку.
— Беатрис будет очень рада, спасибо.
После отъезда из Лондона это было первое прикосновение. По коже побежали мурашки.
Как только память вернется…
Через несколько дней плотники привезли из Хэмптон-Хауса игрушечный домик — изрядно обветшавший, но все-таки в гораздо лучшей сохранности, чем представлялось Хелене. После того как мастера добросовестно его отремонтировали, виконт собственноручно занялся покраской. Хелена взяла на себя внутреннее обустройство: подобрала новые обои и новые шторы, купила небольшой стол, стулья, чайный сервиз и даже книжный шкаф, где должны были храниться все напечатанные «Истории старого пруда».
Чтобы заранее подготовить Беатрис к переменам, девочке показали рисунок ее будущего владения, предложили выбрать на берегу самое подходящее место и с точностью до минуты обсудили изменение привычного расписания, неизбежное в день торжественного открытия.
Когда же ответственный момент наконец настал, церемония прошла без сучка и задоринки. Погода выдалась чудесной: украшенное пушистыми белыми облаками бесконечное голубое небо и яркое солнце радовали с раннего утра. Пикник превзошел самые смелые ожидания. Увидев розовый, украшенный зеленой каймой домик, Беатрис пришла в восторг и едва не выронила сэра Хардшелла.
Впрочем, на этом приятные сюрпризы не закончились. После ленча, вместо того чтобы, как всегда, верхом сопровождать девочку в ее прогулке на пони, Гастингс и Хелена поехали рядом на трехколесных велосипедах. Хелена действительно сохранила приобретенный в детстве навык, а главное, Беатрис спокойно приняла новшество.
Хелена чувствовала себя безмятежно счастливой, но все равно решила набраться терпения и дождаться полного восстановления памяти, чтобы осознанно уступить вожделению.
Но только до появления стетоскопа.
Беатрис явилась к чаю с сэром Хардшеллом в руках и без единого слова протянула черепаху отцу. Лорд Гастингс извинился, вышел из комнаты, а через несколько минут вернулся с прелестным миниатюрным стетоскопом в руках. Кто бы мог подумать, что медицинский прибор способен выглядеть настолько мило?
С самым серьезным видом виконт вставил трубочки в уши и приложил к панцирю крохотную, величиной с пуговицу, мембрану.
— Сердцебиение крайне замедленное, — авторитетно произнес он спустя пятнадцать секунд, — но это вполне нормально, учитывая, что животное хладнокровное. — Перевернул черепаху, которая к этому времени бесследно спряталась в своем домике, и приложил стетоскоп к тому месту, которое можно было бы условно назвать животом.
— И здесь примерно то же самое. Наш приятель все еще жив, и это отличная новость.
Виконт вернул сэра Хардшелла дочке.
— Но он невероятно стар: нам известно почти о сотне лет его жизни, а сколько десятилетий прошло до этого — тайна. Понимаешь, если живое существо настолько древнее, может случиться всякое, даже если оно и не выглядит больным.
Беатрис радостно забрала черепаху: острожное предупреждение отца явно прошло незамеченным. Гастингс тихо вздохнул, а Хелена ощутила в сердце сладкую боль и с абсолютной ясностью поняла, что не просто любит этого удивительного человека, но будет любить вечно, до последнего дыхания. Любить и вместе с ним оберегать, заботливо вести по жизни трогательно доверчивую, беззащитную девочку.
Виконт перехватил взгляд и вопросительно поднял брови. Хелена улыбнулась:
— Не найдется ли в вашем доме пюпитра, сэр?
Не успел лорд Гастингс снять рубашку, как дверь гардеробной открылась. Он оглянулся и увидел Хелену: она стояла, прислонившись к стене, и теребила пояс пеньюара. Когда требовалось что-то обсудить перед сном, супруги не затрудняли себя хождением по коридору, так что ничего странного в появлении жены Дэвид не усмотрел. Вот только ночной рубашки под пеньюаром не оказалось. Больше того, тонкий изумрудный шелк не скрывал ни соблазнительных очертаний фигуры, ни откровенной линии груди.
Во рту мгновенно пересохло.
— Не смею злоупотреблять вашим…
В этот миг она слегка изменила позу; пеньюар сладострастно приник к бедру, а Дэвид с трудом закончил фразу:
— …бесконечным очарованием, пока пробелы в памяти не наполнятся содержанием.
Хелена улыбнулась и скользнула взглядом по собственной фигуре.
— А я не намерена позволять вам прикасаться к моему действительно бесконечному очарованию. Всего-навсего хочу попросить кое-что передвинуть.
Гастингс не поверил: сейчас она выглядела настоящей хищницей.
— Уж не меня ли в вашу постель?
— Ни в малейшей степени.
Слова прозвучали без тени сомнения, но что-то в ее тоне заставило насторожиться.
— В таком случае, что же именно необходимо передвинуть?
— Всего лишь пюпитр. — Хелена знаком попросила следовать за ней.
Она не потрудилась объяснить, для каких целей ей понадобился этот причудливый предмет: на музыкальных инструментах она не играла и, кажется, даже не умела читать ноты.
Пюпитр стоял в спальне, недалеко от внутренней двери, и выглядел значительно легче, чем оказался на самом деле, поскольку был сделан из палисандра.
Она прошла по комнате и встала в изножье кровати — громоздкого сооружения, послужившего прообразом супружеского ложа в поместье Ларкспур.
— Сюда, пожалуйста.
Дэвид послушно поднял пюпитр, перенес к кровати и поставил возле столбика — того самого, к которому в первой сцене эротического романа была привязана невеста из Ларкспура; во всяком случае, так считал автор.
