Обрученная с розой - Вилар Симона (бесплатные полные книги TXT) 📗
Анна как одержимая носилась в дыму и копоти: таскала чьи-то вещи, каких-то людей отводила в безопасное место, помогала толкать подводы с бочками. Дом, на крыше которого был Гарри, удалось отстоять от огня. Но неожиданно вспыхнул другой, расположенный напротив. Сначала этого никто не заметил, но уже через минуту его тростниковая крыша пылала и огненные клочья сыпались на головы столпившихся внизу людей.
Порой Анне казалось, что от жара у нее лопается кожа. Одежда ее была прожжена сразу в нескольких местах, а от дыма першило в горле. Раз-другой она видела, как среди шума и сутолоки возникал Майсгрейв – то с мешком песка на плече, то, весь мокрый, опрокидывая в огонь целыми бочками воду. Однажды он оказался совсем близко, ведя под уздцы испуганно бьющуюся лошадь, запряженную в повозку, на которой сидели, сбившись в кучу, плачущие дети. Две монахини поспешали рядом, успокаивая их. Анна бросилась было за ними, но в этот миг откуда-то выскочила с отчаянным визгом свинья и кинулась прямо ей под ноги. Анна кубарем перелетела через нее, шлепнулась на землю, ушиблась и перекатилась на спину.
Ее обдало жаром. Рядом полыхал купеческий дом в два этажа – и в тот же миг она увидела, как огромная, объятая пламенем балка медленно, будто во сне, падала прямо на нее. Анна закричала что было сил и вытянула руки. Спасло девушку лишь то, что в последнюю секунду балка зацепилась за стропила и, перевернувшись, отскочила в сторону, обрушившись на землю в каких-то пяти футах от Анны. Ее обдало снопом искр. Послышались испуганные крики, и кто-то, с силой рванув за ворот, отбросил ее прочь. Она оглянулась, не в силах еще поверить, что спасена. К ней склонился Майсгрейв.
– Ты в рубашке родился, парень, – улыбаясь, сказал он. – Клянусь гербом моих предков, еще секунду назад я считал тебя мертвецом.
На Анне дымилась одежда. Девушка вся дрожала. Она хотела что-то ответить, но вдруг, глядя на то место, где только что лежала, засмеялась беззвучным смехом. А через минуту она уже рыдала, размазывая слезы и сажу по лицу. Кто-то протянул Майсгрейву кружку с водой, и он стал поить Алана, что-то ласково приговаривая. Наконец парнишка успокоился и затих, изредка жалобно всхлипывая. В это время Филип сквозь дым увидел коренастую фигуру Бена.
– Сюда! – прокричал Майсгрейв, взмахнув рукой, и, когда тот приблизился, передал ему Алана. – Поручаю тебе мальчишку. В конце концов, я дал слово епископу Йоркскому, что довезу его до Франции, а этот пострел того и гляди сиганет в огонь.
Сам же Майсгрейв двинулся дальше, ибо не мог оставаться без дела. Ревело пламя, жгучие вихри искр взмывали в небо, когда рушились перекрытия или оседали крыши. Филипу казалось, что он въявь видит преисподнюю. Воздух пропитался гарью, дым выедал глаза, порой порывы горячего ветра доносили жуткий смрад горелой человечины. Навстречу Филипу, отчаянно визжа, бежала монахиня – подол ее одеяния горел. Какой-то человек остановил ее и, сорвав с себя куртку, принялся тушить огонь. Филип приблизился. Монахиня тихо плакала, еще не веря, что спаслась. Тот, кто первым пришел несчастной на помощь, обернулся. На его перепачканное сажей лицо свешивались светлые волосы.
– Оливер?
– Сэр Филип! – юноша вцепился в его руку. – Где отец? Вы не видели отца?
– Успокойся. Он повел Алана к реке. Мальчишку едва не придавило горящей балкой. А Бен в порядке.
– Слава Господу! У меня на глазах только что сгорел один из фигляров. Вспыхнули одежда и волосы… Иисусе, у меня до сих пор крик в ушах стоит.
Мимо прошел высокий сутулый человек с сильными длинными руками. Его кожаная куртка была прожжена во многих местах, стриженная квадратом борода опалена.
Когда начался пожар, сэр Джон, как и остальные, поспешил на улицу. Не жалея сил, он сражался с огнем и несколько раз оказывался буквально рядом с Майсгрейвом, но среди всеобщей сумятицы не узнал его. И сейчас он прошел почти вплотную, даже не посмотрев в сторону рыцаря. Мимо пронеслась лошадь, волоча за собой обломанное дышло. Свернув за угол, Дайтон увидел зацепившуюся за выступ каменного дома повозку с бочками, полными воды. Рядом никого не было – видимо, возница побежал звать подмогу.
– Однако… – буркнул Джон Дайтон и, подойдя к повозке, попытался взвалить на спину одну из бочек.
В другое время это ему, несомненно, удалось бы – силы он был немалой, но сейчас его мучила рана в плече. Скрипя зубами, он рванул бочку, но острая боль заставила его отказаться от своего намерения.
– Я помогу вам, сэр! – услышал он голос за спиной. Джон Дайтон обернулся и замер. Перед ним стоял Бурый Орел.
Сэр Джон не поверил своим глазам. Человек, за которым он вот уже третий день безуспешно гонялся со своим отрядом, сам шел к нему в руки. Дайтон на минуту оторопел.
Майсгрейв же, подойдя к телеге, взвалил на плечи бочку и, сгибаясь под ее тяжестью, пронес мимо онемевшего рыцаря. Дайтона даже в жар бросило: за поясом Майсгрейва находился футляр, который ранее он видел в руках своего господина и который ему приказано добыть любой ценой. Он невольно потянулся за мечом и от отчаяния заскрипел зубами. И перевязь, и меч он оставил у епископа. Майсгрейв был совсем рядом, а он ничего не мог поделать, разве что броситься на него с голыми руками. Но в это время появился бегавший за подмогой возница с несколькими помощниками, и они, приняв у Майсгрейва бочку, покатили ее к ближнему пожарищу.
К радости Дайтона, трое из явившихся с возницей были люди из его отряда. У всех имелись мечи, а на одном был даже шлем. Сэр Джон бросился к ним и, отозвав в сторону, указал на Майсгрейва.
Тот, ничего не подозревая, вернулся к телеге и взвалил на плечи следующую бочку. Внезапно инстинкт опытного бойца подсказал ему, что рядом опасность. Майсгрейв поднял голову. Преградив путь, перед ним стояли трое воинов с обнаженными мечами. Рыцарь был безоружен, вокруг никого не было. Хотя нет! В стороне, у каменной тумбы – он видел краем глаза – стоял человек, наблюдая за происходящим. Филип успел мельком подумать, что это тот, кому он решил помочь, но уже в следующий миг он метнул в надвигавшихся на него воинов бочку. Один из них отчаянно закричал и повалился на землю. Придавив его, бочка лопнула, влага моментально впиталась в землю. Бедняга издал глухой стон и затих, а двое оставшихся воинов от неожиданности попятились – и этого оказалось достаточно, чтобы Филип, выхватив из разжавшихся пальцев поверженного противника меч, изготовился к обороне.
В переулке стоял полумрак, освещаемый лишь отблесками пожара. Филип, напружинив мышцы, внимательно следил за всеми движениями нападавших. Удары посыпались одновременно. Отбив один, Филип отпрянул и тут же начал атаковать. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы понять, что его противники – прекрасно обученные воины. К тому же они были в кольчугах, а он в одной нательной рубахе, и вскоре его левая рука окрасилась кровью. Сквозь гул набата и шум пожарища звенели удары мечей, сталь сшибалась со сталью, высекая снопы белых искр. Противники вновь и вновь бросались на него, и он отступал, маневрировал, мгновенно разворачивался, искусно прикрываясь мечом. С огромной силой отбив удар, Филип внезапно сделал обманное движение и молниеносным взмахом меча отрубил голову нападавшему. Тело противника рухнуло, судорожно забилось, из артерий перерубленного горла фонтаном хлестнула кровь.
Товарищ убитого ошарашенно отступил. На его лице отразилась растерянность, и он невольно, словно ища поддержки, взглянул туда, где стоял Дайтон. Тот шагнул вперед. Филип различил на фоне пожара могучую фигуру воина. Лица его он не видел, так как, пока шла схватка, Дайтон успел снять с поверженного воина шлем и нахлобучить его на себя. Филип видел лишь сверкающие сквозь прорези забрала глаза да светлую бороду в подпалинах.
Дайтон присел, не опуская лица, и потянул к себе меч обезглавленного воина. Это прибавило мужества другому ратнику, и схватка возобновилась.
Новый противник заставил Филипа рассвирепеть, и он, точно распалившийся зверь, первым бросился на воинов. Вновь скрестились мечи. Филип несколько потеснил нападавших, и теперь они сражались, охваченные огненным дыханием горящих домов. Сталь мечей ловила и отражала отблески пожара. Появились зрители. На схватку смотрели молча. Даже тогда, когда один из воинов, сраженный рукой Майсгрейва, медленно осел на землю.
